Мой пылкий рыцарь - Хауэлл Ханна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая

Проговорив это, Гейбл нежно поцеловал ее.

— Я больше не могу выносить эту неизвестность! — вдруг взорвалась она. — Объясни, что мы теперь будем делать.

Гейбл усмехнулся и поднес ее руку к губам.

— Мы можем остаться здесь, а можем подняться к тебе или ко мне. А ты бы предпочла, чтобы я оделся и ушел?

— Да нет… Просто я не знала, как полагается поступать в подобных случаях.

— Становится прохладно, — заметил Гейбл, садясь и усаживая Эйнсли рядом с собой. — Пожалуй, нам лучше вернуться в замок.

Подавая ей одежду, он негромко сказал:

— Мы ускользнем отсюда незаметно, так что можешь не беспокоиться, что о тебе начнут судачить.

— А как же мой страж?

На мгновение Эйнсли стало не по себе. Она совсем забыла, что ему полагалось все это время находиться неподалеку от конюшни.

— Я отослал его, как только спустился к тебе сюда.

Они начали одеваться. Гейбл бросил внимательный взгляд на Эйнсли.

— Я до сих пор не пойму, как случилось, что ты гуляла сегодня вечером одна.

— А почему ты решил, что я была одна?

— Потому что если бы с тобой, как и полагается, был твой страж, он бы сам рассказал мне о происшествии с камнем. А Винсент ничего об этом не знает.

— Ну… Я прошла вперед, и он, наверное, упустил меня из виду, вот и все.

— Нет, не все. Тебе должно быть стыдно за то, что пытаешься его выгородить и помочь избежать заслуженного наказания. Винсент сам признался, что отвлекся. Он не слишком умен, но очень мне предан. Как бы то ни было, теперь его место в качестве твоего стража займет Поль.

— А что будет с Винсентом?

Эйнсли понимала, что оставить свой пост — серьезное преступление для стража, но ей не хотелось, чтобы он пострадал слишком сильно. В конце концов этот парень — лишь пешка в игре леди Маргарет.

— Две недели будет чистить конюшни. Это суровый удар по рыцарской гордости. Когда Винсент вернется, я уверен, он будет усерднее выполнять свои обязанности.

Эйнсли печально кивнула, надевая плащ, поданный ей Гейблом. Конечно, быть разжалованным из оруженосца в конюха, пусть даже ненадолго, очень унизительно, но, по правде говоря, небрежность Винсента могла бы дорого обойтись его хозяину, задумай она, Эйнсли, сбежать из Бельфлера. Ее мучил еще один вопрос, который она так и не решилась задать Гейблу. Знает ли он, благосклонность чьей горничной отвлекла Винсента от выполнения своих обязанностей? Если да, то он наверняка задумается над причиной, а значит, начнет подозревать Фрейзеров. Эйнсли от души пожелала, чтобы это произошло поскорее.

Они поднялись по лестнице, и Гейбл после секундного колебания решительно направился к спальне Эйнсли. Ее внимание неожиданно привлек слабый звук — как будто звякнула дверная задвижка. Хотя в коридоре никто не появился, девушку вдруг охватил страх. Она даже вздрогнула и теснее прижалась к Гейблу. Они переступили порог спальни, и Эйнсли подумала, что рыцарь сейчас уйдет. Однако вместо этого он, улыбнувшись, вошел в комнату и закрыл за собой тяжелую дверь. У Эйнсли отлегло от сердца. Тихонько рассмеявшись, она откинула капюшон плаща, села на кровать и протянула руки к Гейблу, молча приглашая его присесть рядом. К ее радости, он тоже улыбнулся и, подойдя к кровати, бережно уложил на нее девушку. Пусть их любовь будет недолгой, мелькнуло у Эйнсли, но она должна быть красивой и запомниться на всю жизнь.

— Что тебя беспокоит, дочка? — поинтересовался лорд Фрейзер, когда леди Маргарет со стуком захлопнула дверь и принялась в гневе мерить шагами спальню, время от времени натыкаясь на мебель и с руганью отшвыривая ее прочь.

— Эта сучка Макнейрн все-таки затащила сэра Гейбла к себе в постель! — резко бросила Маргарет, запуская в стену тяжелой кружкой.

— Ты уверена, дочка?

Лорд Фрейзер на лету поймал несчастную кружку и, наполнив ее сидром, опустился на кровать.

— Да они только что в обнимку прошли мимо моей двери! Даже не удосужились стряхнуть солому с одежды… Ясно, что валялись на конюшне, как скоты.

— Это вовсе не означает, что он на ней женится. Она ведь Макнейрн, разве ты забыла? Дело не только в том, что ее отец покрыл позором это имя. Сама девушка — незавидная невеста: ни земли, ни денег, ни положения. Кто же возьмет такую в жены?

— Мужчины способны и не на такие глупости. — Маргарет прислонилась к кровати и, скрестив руки на груди, уставилась на дверь. — Какой удар по моей гордости — знать, что эта презренная шлюха Макнейрн путается с мужчиной, за которого я собираюсь замуж! Ну ничего, она мне дорого за это заплатит…

— Ты ведь уже хотела избавить Бельфлер от этой девушки, но твой план провалился.

Маргарет с вызовом посмотрела на отца:

— План был хорош, только исполнять его взялись дураки! Теперь я возьмусь за это дело сама. Я начинаю склоняться к мысли, что не стоит убивать ее здесь…

— А где же тогда? Не будешь же ты ждать, пока она вернется в Кенгарвей!

— Нет, не буду. Я подумала… Пожалуй, никого не удивит, если эта сучка внезапно исчезнет из Бельфлера. В конце концов, пленники частенько сбегают из своих тюрем, не так ли?

Эйнсли потянулась и вздохнула, обнаружив, что кровать рядом с ней пуста. Значит, Гейбл ушел от нее еще до рассвета, как и намеревался. Она понимала, что подобная осмотрительность необходима. И все же ей было обидно, что они вынуждены прятаться. Насколько было бы лучше проснуться в объятиях Гейбла и не беспокоиться о том, что подумают и что будут говорить люди. Эти предосторожности лишали их любовь частички ее очарования.

Эйнсли подложила руки под голову и уставилась в потолок. Впервые в жизни вкусив любовь, она ощущала боль во всем теле, но это неудобство было пустяком по сравнению со сладостными воспоминаниями прошлой ночи. Эйнсли понимала, что ее поступок достоин осуждения — об этом говорило полученное ею воспитание, — но чувства свидетельствовали о другом. Рональд ни за что бы не осудил ее за эту попытку доставить себе хоть немного счастья, а только его мнением она и дорожила.

Перевернувшись на бок, Эйнсли решила, что еще слишком рано. Даже солнце еще не взошло, значит, и она может немного поваляться в постели. Наверное, Гейбл разбудил ее, уходя, потому что она чувствовала себя невыспавшейся. Откуда-то потянуло холодком, и Эйнсли поплотнее закуталась в одеяло. Услышав чьи-то шаги, она нахмурилась, но не успела даже повернуться, потому что в этот момент страшный удар обрушился на нее.

— Осторожнее, дурачье! — прошипела леди Маргарет, подходя к бесчувственной Эйнсли и всматриваясь в ее рану. — Нельзя оставлять никаких следов.

Удостоверившись, что из раны не течет кровь, она подала знак двум сопровождавшим ее верзилам завернуть девушку в одеяло.

— Вынесите ее отсюда, да так, чтобы вас никто не заметил. Я соберу ее вещи и тут же пойду за вами.

— А на что нам ее тряпки? — спросил рябой темноволосый мужчина, перебрасывая Эйнсли через широкое плечо.

— Потому, мой глупый кузен, что она якобы сбежала. Кто же поверит, что она ушла босиком и в одной тоненькой ночной рубашке? Ну давай пошевеливайся, Ян, — приказала леди Маргарет. — И не вздумай наделать глупостей! Имей в виду — за каждым твоим шагом следит твой напарник.

Запихивая одежду Эйнсли в седельную сумку, Маргарет вполголоса выругалась. Она предпочла бы иметь более толковых сообщников, чем ее кузен и его друг. Но, к сожалению, только эти двое могли исчезнуть из Бельфлера, не вызывая ничьих подозрений. Никому и в голову не придет удивиться тому, что оруженосцы лорда Фрейзера внезапно покинули замок, чтобы сопровождать его сына в очередной экспедиции. А завернутую в одеяло Эйнсли вполне можно выдать за часть их багажа.

Первые лучи солнца уже окрасили небо, когда леди Маргарет вышла проводить отъезжающих. Ее не волновало, увидит ли ее кто-нибудь из обитателей Бельфлера в столь ранний час. В конце концов все легко объяснить — она поднялась, чтобы попросить кузена передать подарок и письмо брату. Вряд ли в Бельфлере усомнятся в правдивости таких слов — для этого они недостаточно хорошо ее знают. Потирая руки, чтобы согреться, леди Маргарет поспешила обратно в замок, заранее предвкушая переполох, когда обнаружится исчезновение Эйнсли Макнейрн.

• Предыдущая
• 23/72
• Следующая