Под счастливой звездой - Хауэлл Ханна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/88
• Следующая

— У меня лично нет никакой особенной вражды с Менгусами. Скажем, пока нет. — Он наградил Лагана улыбкой, а тот прямо-таки закатился от смеха. — И я могу оставить девушку при себе и исправить причиненное ее чести зло, женившись па ней. — Последнее он произнес медленно и с расстановкой.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что влюбился?

— Нет, конечно. Но она по крайней мере мне нравится, а этого я не говорил ни о какой женщине на протяжении многих лет. Кроме того, она из хорошей семьи и недурна собой. Она была девственницей. Старой Мег придется вспомнить об этом в случае чего.

— Все равно это дело серьезное.

— Придется же когда-нибудь жениться, а до сих пор я не встретил женщину, с которой хотел бы обсудить эту проблему. Мне двадцать восемь, многие в моем возрасте уже обзавелись семьями. В сущности, дело обстоит так, что я, вполне вероятно, уже зачал своего будущего наследника.

— Господи, — прошептал Лаган, удивленный до крайности, поскольку обычное хладнокровие Парлана позволяло ему до сих пор избегать подобных осложнений. — Если хочешь знать мое мнение, ты не слишком умно поступил, — произнес он, помолчав с минуту.

— В тот момент я не думал, умно или глупо поступаю.

Признаться, у меня в голове вообще не было мыслей. Вот почему, возможно, меня осенила мысль жениться на этой милашке. Скажу тебе честно — забавы с женщинами приносили мне в последние месяцы мало удовольствий.

— И ты, стало быть, эти удовольствия нашел в постели с нею?

— Да. Причем с ней удовольствие удесятерилось. Тем более надо подождать выпускать ее на волю: вдруг все это в один прекрасный день кончится?

— Может быть, тебе так показалось оттого, что она оказалась девственницей? Когда мужчина берет женщину первым, у него развивается чрезвычайно высокое самомнение.

— Знаю, знаю. Вот почему, как я сказал, необходимо подождать малость. Я не настолько стар, чтобы жениться на первой попавшейся бабе, которая мне не интересна и не доставляет мне наслаждения. К чему мне просто брак как таковой? Кстати, ты видел Артайра? — неожиданно спросил он, меняя тему.

— Как же, видел. Его спину, когда он выезжал за ворота в сопровождении трех своих людей.

— Имеешь представление, куда он держал путь?

— В Абердин. Мне кажется, собирается там отсидеться, пока у тебя не изменится настроение.

— Это лучшее, что он мог сделать. Черт меня побери, я проглядел парня!

— Брось ты. Всему виной он сам. Ему уже двадцать.

Хотя — как знать, — может, и он выйдет на верную дорогу. Говорят, с возрастом люди меняются… Смотри, леди зашевелилась.

Распахнутые глаза Эмил застали мужчин врасплох. Но она еще не проснулась окончательно. Утомление последних дней все еще туманило ее мозг и свинцовой тяжестью отзывалось в руках.

— Что это вы делаете в моей спальне? — осведомилась она хриплым со сна голосом.

— Это моя спальня, — сообщил ей Парлан с негромким смешком.

Протерев глаза, она снова оглядела то, что ее окружало.

— Бог мой. И что же я, интересно знать, делаю у тебя в спальне?

— Смотри, как быстро они все забывают, — произнес Парлан с деланной скорбью в голосе, обменявшись с Лаганом смеющимися взглядами.

Как только воспоминания о прошедшей ночи вернулись к Эмил, она вспыхнула словно маков цвет, однако отрезала:

— Мелкие неприятности быстро забываются.

Лаган прикрыл рот ладонью, но и это не помогло ему сдержать смех. Парлан же с печалью в голосе промолвил;

— Вы раните меня в самое сердце, леди.

— Боюсь, даже самая толстая стрела не пронзит вашу толстую шкуру, сэр, — проворчала Эмил, чуть скривившись, поскольку каждое движение напоминало ей о том, что случилось ночью. — Могу ли я принять ванну?

Парлану не надо было объяснять, отчего на лице девушки появилась гримаска боли.

— Разумеется. Я отдам приказ старой Мег проследить за этим. Пусть она заодно разведет огонь в камине.

— Зачем же разводить его в этом камине? Я хочу вернуться в комнату, где Лейт.

— Если ты уйдешь, то я прикажу притащить и тебя, и ванну сюда, поскольку отныне твое место здесь. — Парлан направился к двери.

— Ты требуешь слишком высокую плату за коня.

— Уж слишком он хорош. — Парлан заметил, что она приоткрыла было рот, чтобы съязвить, и поспешил упредить очередной выпад:

— А вот спорить я бы на твоем месте не стал — разве ты не знаешь, что с мужчиной нельзя разговаривать, пока он не поест как следует?

— Язычок у нее что бритва, — заметил Лаган, следуя за Парланом в большой зал замка, где хозяина поджидала любопытная челядь. — Эта девушка не из тех, что вечно будет тешить мужское тщеславие.

— Точно. Не хотелось бы мне попасться ей на язычок, когда она сердита.

— А тебе не кажется, что она испытывает сейчас чувства именно такого рода? Согласись, у нее есть для этого повод.

— Сказать тебе по чести — нет. Я дал ей возможность выбора. Выбор она сделала, так что у нее нет причины меня ненавидеть.

— Отдать свое тело на поругание из-за лошади! Подумать только! — Лаган покрутил головой. — Поразительный поступок для женщины.

— Взрослые мужчины рыдают над своими конями, словно дети малые, и мы не находим в этом ничего странного. А она вскормила своего жеребца собственными руками — он для нее все равно что родной. Впрочем, я уверен — за выбором, который она сделала, стояло нечто большее, чем лошадь. Меня, к примеру, интересует, в какой степени ее выбор был обусловлен злополучным сватовством Рори Фергюсона.

Пока готовили ванну, Эмил размышляла о предстоящей свадьбе с Рори Фергюсоном и тех обязанностях, которые налагал на нее этот брак. Она все пыталась обнаружить в себе чувство вины за случившееся — и никак не могла. Тот факт, что она сделалась падшей женщиной, совершенно ее не печалил. Она отлично осознавала, что на этот шаг ее толкнула помолвка с проклятым Рори. Хотя шансов на то, что из-за содеянного ею свадьба расстроится, было маловато, хотелось все-таки на это надеяться. Кроме того, с Парланом она получила подлинное наслаждение, которого — она была уверена — в постели с Рори ей не видать.

— Ну что, смотреть будем или ванну принимать?

Улыбнувшись, Эмил залезла в теплую воду. Старая Мег напоминала ей Энни, оставшуюся дома. Обе были сухи, словно столетние деревья, обладали острыми языками и, казалось, пережили свое время. Интересно, подумала девушка, неужели во всех замках есть такие служанки?

— Ты, стало быть, была девушкой? — поинтересовалась старуха, занятая тем, что с двумя молодыми служанками меняла простыни на постели.

Эмил, которая сосредоточилась на омовении, кляня при этом на чем свет стоит испятнавшие кожу синяки, весьма дерзко бросила в ответ:

— А если и так, то что?

— Никто не может сказать заранее, чем это обернется, девушка. Никто. А вы — знай занимайтесь делом, — пробурчала она, обращаясь к своим помощницам.

Та из служанок, что была помоложе и не так красива, как другая, посмотрела на Эмил круглыми от любопытства глазами:

— Неужели вы пошли на такое, чтобы сохранить лошадь?

— Некоторые мужчины убивают и за меньшее, — ответила Эмил, решив толковать происшедшее на свой лад, чего бы ей это ни стоило. — Я просто легла на спину, закрыла глаза и предалась благочестивым мыслям о короле и государстве.

Ей с трудом удалось подавить рвущийся из уст смех, когда она увидела растерянные лица молоденьких служанок.

А старая Мег пристально посмотрела на девушку, и та поняла, что надуть ее не проще, чем Энни, оставшуюся в отчем доме. Неожиданно одна из горничных, миловидная и румяная, воткнула кулаки в бедра и дерзко приблизилась к краю деревянной ванны, где мылась Эмил. Интересно, как часто Парлан занимался с ней любовью, подумала Эмил.

Горничная, однако, продолжала гнуть свое.

— Хочешь нас убедить, что, когда Черный Парлан уложил тебя в кровать, ты думала об одном только короле? — прозвучал вызывающий вопрос.

— Ну не все же такие умные и могут думать одновременно о двух столь важных персонах, — отрезала Эмил и очаровательно улыбнулась при этом.

• Предыдущая
• 16/88
• Следующая