Вкус ее губ - Хауэлл Ханна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая

И Мора наконец поняла: в тот короткий миг, когда она увидела нож, нацеленный в сердце Митчела, она приняла решение. Хорошо это или плохо, но она намерена стать его любовницей.

Мора пообещала себе, что не будет рассчитывать ни на что большее — только скоропалительный роман, яркая, но короткая интрижка. Едва ли Митчел безумно влюбится в бедную рыжеволосую девчонку, так что она не позволит себе строить планы на будущее. К тому же она давно решила не осложнять себе жизнь никаким глубоким чувством.

Мора тяжело вздохнула, понимая, что западня захлопнулась. В ту минуту, когда она ринулась его защищать, нетрудно было догадаться, что он уже завладел ее сердцем. Надо постараться, чтобы он не узнал об этом, пусть думает, что их отношения основываются на одном лишь влечении тел.

Ей вдруг очень захотелось поскорее оказаться в своем номере, и она сердито взглянула на мужчин. Шериф продолжал что-то выспрашивать у Митчела, пытаясь, очевидно, докопаться до правды. Ему и дела нет до того, как это жестоко — держать на холоде избитого человека.

— Не пора ли закончить затянувшееся обсуждение? — вмешалась Мора.

— Я пытаюсь выяснить факты, мэм, — сказал шериф.

— Я понимаю это, сэр, но Митчел был только что жестоко избит тремя бандитами, и я хочу отвести его в гостиницу, осмотреть повреждения, перевязать в конце концов.

— Вы полагаете, он скоро поправится?

Мора едва подавила желание дать этому человеку хорошую затрещину.

— Пока не знаю, шериф. Здесь темно, он одет по-зимнему, разве можно сейчас разглядеть, насколько серьезны его раны?

— Мне кажется, что с ним все в порядке.

— Вы меня весьма утешили.

— Мора, — прошептал Митчел, подумав, что если она будет и дальше оттачивать на шерифе свой на редкость острый язычок, то делу не поможет, — уймись. И добавил, обращаясь к шерифу: — Поскольку завтра дилижанса в нужном нам направлении не ожидается, я могу быть в вашем распоряжении, если вам вздумается спросить меня еще о чем-нибудь.

Шериф одарил Мору взглядом, каким мужчины смотрят на сварливых жен, и она в ответ церемонно кивнула ему на прощание.

— К тому времени он как следует отдохнет, — дала она милостивое разрешение.

— Хорошо, закончим пока. Но хочу напомнить вам, что не смогу долго держать под арестом этих людей, если некому будет выдвинуть против них обвинения.

— Глубоко сожалею, шериф, — сказал Митчел, — но я слишком много потеряю, если задержусь. Хотя, будьте уверены, мне меньше всего хотелось бы, чтобы они оказались на свободе и снова преследовали меня.

— Я задержу их как можно дольше.

— Спасибо, сэр. — Митчел еще крепче обнял Мору за плечи. — Пойдем, дорогая. Нам уже, наверное, принесли ужин, я здорово проголодался.

— Как всегда, дорогой, — внесла ясность Мора. Пробормотав какие-то слова благодарности шерифу, Митчел, опираясь на плечо Моры, направился к гостинице. Она шла рядом, помогая ему держаться прямо, а мысли ее были заняты серьезной проблемой, которую ей предстояло решить: как сказать Митчелу, что она готова стать его любовницей?

Едва они вошли в свой номер, как Мора приказала:

— Ложись на кровать!

— Ты и не подозреваешь, как давно я ждал от тебя этих слов, дорогая, — сказал Митчел, целуя ее в щечку.

Мора покачала головой и подтолкнула его к постели. Она успела немного прийти в себя, но ее страх за жизнь Митчела еще не прошел. Мора принесла чистой воды, салфетку для промывания ран и перевязочный материал, а также целебную мазь, на случай если рана окажется глубокой. Она подошла к кровати и, положив все, что принесла, на небольшую тумбочку, стоявшую у изголовья, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы окончательно успокоиться.

Митчел был теперь совсем рядом, а Мора не хотела, чтобы по выражению ее лица, по глазам и прикосновению рук он догадался о том, что она чувствует.

— Не так уж тяжело я и ранен, Мора, — улыбнувшись, сказал он. Стянув с себя рубашку, он утерся ею и отбросил в сторону. — У меня всего лишь несколько ссадин и царапин.

— Тем не менее их следует промыть. Земля, на которой ты валялся, и сапоги, которыми тебя били, стерильными не назовешь. — Она смочила салфетку и принялась промывать каждую ссадину. — Просто не верится, что они не постеснялись напасть на нас на пороге церкви.

— Едва ли для наемных убийц вроде них это имеет какое-то значение.

Она тихонько рассмеялась и стала смазывать раны целебной мазью. Несмотря на то что Митчела жестоко избили, серьезных ран на теле действительно не было. Не пришлось ни зашивать их, ни перевязывать. Даже порез под глазом, который сильно кровоточил, оказался неглубоким, и Мора лишь смазала его мазью.

Некоторое время спустя она поняла, что возится с ним гораздо дольше, чем требовала обработка ран. Ей нравилось ощущать его кожу под своими пальцами. Будучи невинной девушкой, она не знала, каким образом сказать ему, что готова уступить его желанию. Погруженная в свои мысли, она и не заметила, как он придвинулся ближе, и испуганно вздрогнула, когда его руки обхватили ее за талию.

— Мора, — прошептал он, целуя ее в кончик носа. Одно слово, произнесенное хриплым от волнения голосом, содержало, кажется, десяток вопросов.

— Я понимаю, — сказала она, отставляя в сторону баночку с мазью и обнимая его за шею руками. — Это очень сильное чувство, почти непреодолимое.

— Ты уверена, что знаешь, чего я хочу? — спросил он, начиная расстегивать длинный ряд пуговиц на ее строгом черном платье.

Она улыбнулась и нежно коснулась губами его лба, испытывая гордость за свою осведомленность, хотя и немного робея от проявленной смелости.

— Думаю, что знаю. Ты хочешь меня.

— О Господи, ну конечно же!

Она запустила пальцы в его густую шевелюру и осыпала поцелуями его лицо, шею, уши, даже плечи — словом, все, куда могла дотянуться губами. Ощущение его мягких теплых губ, прижимающихся к каждому дюйму постепенно освобождающегося от платья тела, распаляло ее. У нее не было страха перед тем рискованным шагом, который она намеревалась совершить. Слишком велико было желание проникнуть в тайны отношений между мужчиной и женщиной, а страсть, которую он в ней пробудил, лишь подогревала ее.

Мора вспомнила о своем белье под строгим черным платьем и вспыхнула. Дейдра, зная ее маленькую причуду, это невинное отклонение от строгих правил, любила поддразнивать Мору по этому поводу. И Мора вдруг подумала, что распущенная часть ее существа, наверное, всегда в чем-то брала верх и, затаившись, ждала своего часа и, конечно, такого мужчину, как Митчел Каллахэн, чтобы развернуться в полную силу. Митчел наконец расстегнул все пуговицы на ее платье и поперхнулся от неожиданности. Мора поняла, что теперь уже поздно убегать и прятать свою маленькую тайну.

— Силы небесные!

Митчел, широко раскрыв глаза, уставился на то, что скрывалось под пуританским скромным платьем. Корсет из темно-бордового атласа, отделанный черным кружевом, чашечки лифа из черного тончайшего газа, сквозь которые виднелись темные круги сосков, заставили его испустить шумный вздох. Лиф, отделанный кружевом, на котором были вышиты темно-бордовые цветочки, выглядел не менее роскошно. Он ожидал увидеть простое нижнее белье, самое большее — добротную фланелевую нижнюю юбку, а перед его взглядом встало самое соблазнительное, будоражащее воображение белье куртизанки, абсолютно невообразимое на девушке с фермы штата Миссури.

— Вижу, я тебя шокировала, — прошептала она, несколько смущенная тем, что Митчел от неожиданности утратил дар речи.

— Вернее было бы сказать «ошеломила», — пробормотал он невнятно, снимая с нее платье. Переводя взгляд с платья на нижнее белье и обратно, он добавил: — Никогда не догадался бы, что скрывается под этим строгим траурным одеянием.

— Должна признаться, что такие скандальные вещицы — моя слабость, — сказала она и затаила дыхание, почувствовав, как он целует через тончайший газ ее груди.

• Предыдущая
• 38/54
• Следующая