Боваллет, или Влюбленный корсар - Хейер Джорджетт - Страница 13

• Предыдущая
• 13/61
• Следующая

Донья Доминика была вынуждена признать, что атака на ее сердце велась всерьез и по всем правилам. Его мягкая улыбка преследовала теперь ее грезы и сны, и ей никак не удавалось избавиться от нее. Да, он был дерзок и отважен. Она не могла понять, что заставляло ее постоянно думать о нем, ведь он не прибегал к тончайшим приемам ухаживания, не пользовался придворными тонкостями этикета. Боваллет решительно обхватывал талию девушки, срывал поцелуй и снова уносился прочь к своим приключениям, раньше, чем она могла опомниться. О, это был веселый разбойник! Он действовал чересчур напрямик, думала наша леди, был слишком стремителен, не признавал науку нежного ухаживания. Ей нравилось думать, что он похож на сильный ветер, свежий, звенящий от морской соли. Казалось, он не знал отдыха, мог оказаться одновременно и здесь, и там, неутомимый, исполненный искрящейся силы жизни. Вот, например, его блестящие глаза, их откровенный взгляд из-под полуопущенных век.

Стыд и позор! Стыд и позор, что в ответ на его взгляд сердце начинает учащенно биться. А он проносится по палубе, руки в бока, сильный и беззаботный, и на него нельзя не смотреть. Команда не только уважает его, а просто боготворит. Ничего хорошего не ожидает того, кто вздумает перечить сэру Николасу. Он — командир, которого любят, но и боятся. Улавливая только что выученные английские слова, донья Доминика сумела понять, что команда считает Боваллета на редкость остроумным человеком, и это заставило ее задуматься, какие же все-таки странные люди эти англичане. Смех повсюду сопровождает их. В Испании все совсем по-другому.

Как бы то ни было, Испания, в ее холодной вежливостью, этикетом и торжественной пышностью, все приближалась и приближалась. Заканчивались дни сладкого безумия в открытом море. Дон Мануэль, откидываясь на подушки, поговаривал о дуэньях[45], а леди, внутренне содрогаясь, обращала печальные взоры на Боваллета. Для человека, выросшего на свободе Нового Света, оковы Старого казались чем-то ужасным. Дон Мануэль жестко упрекал свою дочь в излишней вольности. Это была правда, думала девушка про себя, он имел основания считать ее бойкой и своенравной. Конечно, это касалось только ее поведения на борту «Святой Марии». Девушка, захваченная врасплох пиратствующими разбойниками, должна была застыть неподвижно, как статуя мученицы. Дочери Испании не полагалось брыкаться, кусаться и царапаться, угрожать кинжалом своему похитителю, обливать его презрением. Дон Мануэль был не на шутку удивлен и не делал замечаний своей дочери, только зная ее характер. Он надеялся, что его сестра сумеет найти Доминике строгую дуэнью. Кроме того, он начал строить планы ее замужества и даже намекнул ей об этом, рисуя заманчивые картины будущего. Донья Доминика слушала все это с нарастающим ужасом.

— Ах! — воскликнула она. — Неужели и английских девушек так охраняют, следят за ними и не дают им жить? — спросила она как-то у Николаса.

Теперь корабль находился в более холодных широтах, пронзительный ветер налетал резкими порывами, и Боваллет снял плащ, накидывая его на плечи девушки.

— Нет, я не буду следить за тобой, любимая, но я знаю, как хранить мое сокровище, можешь не сомневаться.

Она плотнее закуталась в плащ и расширенными глазами посмотрела на него.

— Неужели в Англии вы тоже нанимаете отвратительных дуэний, чтобы следить за вашими женами? — спросила она.

Он покачал головой.

— Нет, мы просто доверяем им.

На щеках девушки появились ямочки.

— Ах, вы почти убедили меня, сэр Николас! — Она предупреждающе нахмурилась, увидев, что его рука потянулась к ней. — Фи, перед всей командой? Я сказала «почти», сеньор! Да будет вам известно, что мой отец строит планы моего замужества.

— Предусмотрительный джентльмен, — ответил Боваллет. — Я занимаюсь тем же.

— Вполне может статься, что, когда вы приедете в Испанию, вы найдете меня уже замужней дамой, сеньор.

Глаза его блеснули. «Как лезвие меча», — подумала она.

— В самом деле? — спросил он.

Тон его требовал немедленного ответа. Она отвернулась, улыбнувшись, затем нахмурилась и залилась краской.

— Н-нет, — сказала она.

Ей казалось, что день, когда к югу от них оказались берега Испании, наступил слишком скоро. Дон Мануэль осмелился выйти на несколько минут подышать холодным воздухом и посмотрел в направлении, указанном Боваллетом.

— Там находится Сантандер, сеньор. Сегодня ночью я высажу вас на берег.

Вечерело. Спустились сумерки, Доминика наблюдала, как Мария укладывает ее платья. Старательно все пересчитав, Мария сложила драгоценности хозяйки в золоченую шкатулку. «За этими англичанами нужен глаз да глаз», — думала Мария, полная неопределенных подозрений.

Вдруг странная фантазия пришла Доминике на ум. Она поднесла шкатулку к свету, высыпала ее содержимое на стол и принялась печально разглядывать и перебирать украшения. В конце концов она выбрала золотое кольцо, слишком большое для ее маленькой руки и слишком тяжелое для дамы. Быстро завернув его в носовой платок, она поспешно заперла шкатулку, чтобы Мария не заметила пропажу ценного украшения.

Прячась в мягком сумраке, она накинула плащ и побежала на палубу. Лишь бледный овал лица выдавал ее присутствие в темноте. Корабль шел медленнее, темная вода мягко плескалась о его дубовые борта. На палубе происходило движение, послышался голос шкипера: «Держи по ветру». В свете покачивающейся висячей лампы она увидела Боваллета. Рядом с ним стоял боцман. Он держал фонарь, напряженно всматриваясь в темноту. Далеко к югу виднелись огни, и Доминика поняла, что они, наконец, добрались до Испании.

Девушка подкралась к Боваллету и робко положила руку на его расшитый рукав. Он круто повернулся, быстро накрыл ладонью ее пальцы.

— Это вы, милая?

— Я пришла… мне хотелось… мне надо поговорить с вами минутку, — неуверенно проговорила она.

Он отвел ее в сторону и остановился, вопросительно глядя ей прямо в глаза.

— Говори, дитя мое, я слушаю.

Ее рука, державшая золотое кольцо, показалась из складок плаща.

— Сеньор, вы дали мне ваше кольцо на память. Я… я думаю, что мы больше никогда не увидимся, поэтому… поэтому я… я прошу вас принять вот это кольцо на память обо мне.

Сильная рука перехватила и кольцо и ее руку. Николас быстро вывел ее прочь из светлого круга, отбрасываемого лампой, и темнота показалась ей близкой и желанной, когда она очутилась с ним лицом к лицу. Она почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее, и застыла, прижав ладони к груди. Он крепко обнял ее, прижавшись щекой к ее локонам, и пробормотал. «Хорошая моя! Любимая! Безумие, безумие, но как же сладко потерять рассудок хоть раз в жизни». Девушка взглянула вверх, подняла руку, касаясь его бронзовой щеки, и несколько раз поцеловала его, быстро и испуганно. Голова ее кружилась, она думала, что никогда уже не сможет забыть чувство, испытанное ею в момент этого страстного объятия. Дрожь восторга пробежала по ее телу, она прошептала:

— Querida![46] Дорогой! Не забывай меня!

— Забыть! — воскликнул он. — Ах, ты, недоверчивое существо! Ты же чувствуешь, как я дорожу тобой!

Она спустилась с небес на землю, потрясенная, с пылающим лицом.

— О, отпустите меня! — попросила она, задрожала в его руках. — Как я могу поверить, что вы способны осуществить невозможное?

— В этом нет ничего невозможного, — сказал он. — Мы расстаемся только на время, ненадолго, любовь моя! Тебе придется ждать меня меньше года. Я найду тебя!

Неподалеку раздался голос.

— Сэр, где вы? Они отвечают на наш сигнал. Боваллет быстро встал, заслоняя леди. К ним подошел боцман, вглядываясь в темноту.

Все, что случилось потом, казалось Доминике каким-то сном. На берегу показался огонек, он мигал, подавая какие-то знаки. Она быстро бросилась вниз, но ее вещи уже унесли. На палубе царила суета, спускали шлюпку. Дон Мануэль был уже готов, он сидел, завернувшись в отделанный мехом плащ, озноб опять сотрясал его.

• Предыдущая
• 13/61
• Следующая