Боваллет, или Влюбленный корсар - Хейер Джорджетт - Страница 16

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая

Милорд сел рядом с Николасом на ларь.

— Доусон отправился принести тебе мартовского пива, Ник. Он уверен, что сейчас тебе нужно именно это. — Милорд улыбнулся. — Честно говоря, странно наблюдать, как весь дом готов встать с ног на голову из-за какого-то беспечного разбойника, который вовсе этого не заслуживает.

Сэр Николас откинул голову и рассмеялся.

— Старая история! Я не даю тебе жить спокойно, Жерар, прости меня.

— Нет, нет! — милорд с любовью посмотрел на него. — Итак ты вернулся домой, чтобы остаться с нами.

— Терпение, Жерар, терпение! — заметил сэр Николас лукаво.

В зал вошел Доусон в сопровождении лакея, несшего на резном подносе знаменитое пиво.

— Сэр, пейте на здоровье!

— Клянусь честью! — сэр Николас протянул руку за большой высокой кружкой. — Клянусь честью, мне так часто хотелось нашего домашнего пива! Миледи, я пью за улучшение вашего здоровья.

— Увы! — вздохнула миледи и покачала головой.

Милорд взял с подноса вторую кружку.

— Тебе, наверное, будет интересно узнать новости о леди Стэнбери, — сказал он. — В прошлую пятницу я получил письмо от ее мужа. Он пишет, что она произвела на свет здорового мальчика.

— Как, наконец-то сын? — переспросил сэр Николас, залпом допивая остатки пива. — Давно пора, я уже успел потерять счет дочерям бедной Аделы. Доусон, еще кружку, старина, чтобы я мог выпить за здоровье моего племянника! — Он взглянул на Жерара. — Как Адела чувствует себя? Кто приглашен крестными?

— Ну что же. Приглашены я и миледи, кое-кто еще… Тебе бы надо съездить в Вустер[52] навестить их, Адела будет очень рада. Ты еще не знаешь, что наш кузен Арнольд женился на второй дочери Гросхока? Отличная партия, но не более того. По мнению ее мамочки, старшая была слишком хороша для Арнольда.

Мужчины немного поговорили о семейных делах, миледи вышла проследить за приготовлением комнаты для наследника хозяина, а Николас уже спешил в конюшни и на задний двор поприветствовать старых слуг и посмотреть на новых лошадей. Милорд охотно отправился вместе с ним.

— Тебе подойдет один берберийский жеребец[53], — сказал он. — Завтра попробуешь его под седлом. Я купил его на прошлой осенней ярмарке, но он едва ли выдержит мой вес. А вот тебе понравится — нетерпеливый конь, с характером. — Он придержал Николаса за руку, заставляя младшего брата примериваться к своей неторопливой поступи. — Потише, малыш! Куда ты так спешишь?

— Да никуда. А какие у тебя теперь соколы? И как охота?

— Не спеши, не спеши. В прошлый четверг я выезжал с нашим соседом Селби. Я спустил моего сокола на фазана, которого мы подняли в папоротниках. Редкий сокол, удивительной красоты! Мне подарил его Стэнбери, когда приезжал к нам, я тебе потом покажу. А Селби поднял дикую утку и свистнул своего сокола. Она дважды увертывалась, но в полете он ее нагнал…

Они говорили о ловчих птицах, охоте и управлении имением. Солнце уже садилось, заливая небо алыми лучами, когда они медленно вернулись в дом. На пороге их встретил мастер Доусон, доложивший, что ужин готов. Багаж сэра Николаса уже прибыл, Джошуа распаковал его в спальне хозяина. Сэр Николас побежал наверх, перескакивая сразу через две ступеньки. В спальне Джошуа уже разложил на кровати камзол и штаны из мягкой овечьей кожи, чулки из розового шелка, а также чистый белый воротник.

Необъятных размеров кровать с балдахином, поддерживаемым по углам четырьмя колоннами, занимала большую часть комнаты, украшенной алыми занавесями и кружевным подзором венецианского плетения. Сундук орехового дерева с полукруглым верхом и инкрустациями стоял в ногах кровати. Остальное убранство комнаты составляли платяной шкаф, второй сундук, на котором стоял таз с оловянным кувшином и широкий стул с высокой спинкой, приютившийся у окна. Сэр Николас с размаху опустился на стул и вытянул ноги.

— Сними сапоги, Джошуа. А где шкатулка, которую я приказал тебе беречь?

— В надежном месте, хозяин, сейчас я достану ее. — Джошуа опустился на колени и стал стягивать с Боваллета залепленные грязью сапоги. — Как видите, сэр, дома все в порядке. «А что! — спрашивает меня мастер Доусон. — Вы, кстати, заметили, что он не очень-то похудел на хозяйских харчах? — Что же, вы теперь останетесь в Англии, мастер Диммок?» Это он пытается разнюхать наши планы, хозяин. Можете не волноваться, я его отбрил. «Имейте в виду, что я не буду разглашать планы сэра Николаса». Он прямо остолбенел.

— Что тут скажешь, — съязвил сэр Николас. — На редкость дипломатичный ответ, друг мой Джошуа. Признайтесь хоть мне самому, каковы же мои планы?

Джошуа поднялся, держа в руках второй сапог.

— Сэр, вы еще не оказали мне честь и не рассказали об этом, — ничуть не смутившись, бодро ответил он. — Но ведь не мог же я так просто заявить об этом толстому стюарду. Да он просто толстопузый осел, вот и все! Однако, хозяин, сам я немало раздумывал об этом. Сдается мне, нам не повредило бы остаться в Англии на покой.

Сэр Николас встал, развязывая шнуровку одежды.

— Нам не повредит только новое путешествие, в которое мы, бездельник, и отправимся сразу, как только «Рискующий» будет готов выйти в море.

Лицо Джошуа вытянулось.

— В самом деле, хозяин? Проницательные голубые глаза на мгновение задержались на его лице.

— Оставайся дома, разве я тебя принуждаю? В этот раз я пускаюсь в крайне опасное предприятие.

— Тем больше у вас причин взять меня с собой, — ответил Джошуа свирепо. — Если вы опять уезжаете, конечно, я буду сопровождать вас. — Он взял с кровати камзол и недовольно нахмурился. — Это все шутки, хозяин. Я всегда буду при вас, чтобы приглядывать за вами. Не могу сказать, что новое странствие слишком привлекает меня, но я без всяких сомнений пойду за вами повсюду, ибо, видно, такова уж моя судьба.

— Верный последователь Руфи[54], — сказал сэр Николас ветрено.

Несколько минут спустя он сходил по лестнице вниз, чрезвычайно элегантный в своем камзоле французского покроя. Чулки из розового шелка выгодно подчеркивали прекрасную линию его ног, подвязки с розетками были пышно завязаны пониже колен. Милорд Боваллет, сторонник более пышной моды, назвал это передразниванием итальянцев и неодобрительно нахмурился.

Милорд и миледи ожидали Николаса в зимней гостиной, где на раскладном столе был накрыт ужин. Сэр Николас подошел к ним, блистая пышностью наряда, и поставил перед миледи небольшую шкатулку.

— Испания платит дань вашей красоте, Кейт, — сказал он, лукаво взглянув из-под ресниц на старшего брата, сидевшего с недовольной гримасой на лице.

Миледи прекрасно знала, что она найдет в этой шкатулке, но для приличия притворилась удивленной.

— Неужели, Николас, вы что-то привезли мне? — подняла она водянисто-голубые глаза.

— Несколько безделушек, не более того. В моем багаже лежит еще отрез китайского шелка, из которого вы сможете сшить себе платье или что-нибудь в этом роде.

Миледи открыла шкатулку и сжала руки в жесте немого восхищения.

— О, Ник! Рубины! — ахнула она, почти с благоговением поднимая длинное ожерелье из драгоценных камней. Она подержала украшение в руках, с сомнением глядя на Жерара. — Посмотрите, милорд! Николас делает мне королевский подарок.

— Угу, — мрачно проворчал милорд.

— Значит, мне не следует принимать это, дорогой супруг?

— Вот глупости! — бодро произнес Николас, взял ожерелье и быстро набросил его на худую шею миледи. — Немало подобных побрякушек я привез для королевы. Будьте уверены, она-то не откажется от них. Так что не бойтесь.

— Я уверена, — проговорила миледи, воспрянув духом, — то, чем не побрезгует ее величество королева, мне можно надевать без страха.

Жерар сел во главе стола.

— Поступайте так, как вам угодно, мадам, — басом сказал он.

• Предыдущая
• 16/61
• Следующая