Черный мотылек - Хейер Джорджетт - Страница 2

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая

Пять лет прошли медленно, не принося вестей о лорде Джоне – и наконец двенадцать месяцев тому назад по дороге из Лондона в Уинчем карету Ричарда остановили – грабителем оказался никто иной, как наш непутевый пэр.

Можно вообразить себе чувства Ричарда. Что же до лорда Джона, то он оказался на удивление нечувствителен ко всему, кроме комичности происшедшего. Она произвела на него столь сильное действие, что он разразился хохотом, от которого к горлу Ричарда подступил ком, а сердце защемило новой болью.

Уступая настояниям брата, Джон дал ему адрес гостиницы «на крайний случай» и велел справляться о сэре Энтоне Ферндейле, если в том будет нужда, а потом, сердечно пожав Ричарду руку, ускакал в темноту…

Адвокат перестал беспокойно шагать по комнате и прислушался. По деревянному полу коридора застучали каблуки и послышалось шуршание плотного шелка.

Ожидавший судорожно оттянул галстук. А что если… что если добродушный лорд Джон уже не столь добродушен? А что если… но он не осмелился продолжать. Нервно вытащив из кармана пергаментный свиток, он стоял, вертя его в руках.

На дверную ручку легла уверенная рука и повернула ее. Открывшаяся дверь впустила подобие некоего видения и снова звучно затворилась.

Перед судейским стоял стройный высокий джентльмен, который отвесил глубокий поклон, изящно помахав модной треуголкой. Другою рукой он держал трость и надушенный носовой платок. Он был одет по последней моде Версаля: в широкополый кафтан бледно-сиреневого цвета, расшитый серебром, белые чулки, короткие узкие панталоны и атласный жилет в цветочек. Обутый в туфли с серебряными пряжками на высоких красных каблуках, голову он украсил новейшего фасона париком, чудесно напудренным, завитым и несомненно доставленным из Парижа. В водопаде кружев его галстука поблескивала бриллиантовая булавка, а на изящной руке, полуприкрытой ниспадающим кружевом манжет, поблескивал гигантский изумруд.

Адвокат смотрел не в силах пошевелиться – и только когда пара темно-синих глаз взглянула на него с чуть грустной насмешливостью, он, наконец, обрел дар речи. Тогда на лице его отразилось изумление, и он робко подался вперед.

– Мастер Джек! – ахнул он. – Мастер Джек!

Элегантный джентльмен шагнул навстречу, укоризненно приподняв руку. Мушка в углу его рта дрожала, синие глаза искрились смехом.

– Вижу, что вы не знакомы со мной, мистер Уорбертон, – проговорил он, и в его приятном, чуть ленивом голосе слышалась улыбка. – Позвольте представиться: сэр Энтони Ферндейл.

Теперь в глазах адвоката вспыхнула насмешка, и он сжал протянутую руку.

– Полагаю, что вы и сами с собой, возможно, незнакомы, ваша светлость, – суховато заметил он.

Лорд Джон положил шляпу и трость на столик. Казалось, он немного заинтригован.

– Так что вы хотели, мистер Уорбертон?

– Я приехал сообщить вам, ваша светлость, что граф, ваш отец, скончался месяц тому назад.

Синие глаза широко раскрылись, вдруг посуровели и снова сощурились.

– Неужели? Ну, ну! От апоплексии, полагаю?

Губы адвоката растянулись в невольную улыбку.

– Нет, мастер Джек: милорд умер от сердечного приступа.

– Да что вы говорите? Боже мой! Но не присядете ли, сэр? Через секунду мой слуга заставит повара подать обед. Я надеюсь, вы окажете честь отобедать со мной?

Адвокат пробормотал слова благодарности и уселся на диванчик, озадаченно наблюдая за «сэром Энтони».

Граф пододвинул стул и сел, протянув ноги к огню.

– Шесть лет, а? Ну, право же, так приятно снова видеть ваше лицо, мистер Уорбертон!.. Так я – граф? Граф и разбойник с большой дороги – черт побери! – И он негромко рассмеялся.

– У меня с собой документы, милорд…

Карстерз взглянул на свиток в лорнет.

– Вижу. Будьте любезны убрать их в карман, мистер Уорбертон.

– Но имеются определенные юридические формальности, милорд…

– Вот именно. Давайте не станем о них упоминать!

– Но, сэр!..

Тут граф улыбнулся, улыбка у него была удивительно приятная и заразительная.

– По крайней мере, до конца обеда, Уорбертон. Скажите лучше, как вы меня нашли?

– Мистер Ричард сказал мне, куда ехать, сэр.

– А, конечно! Я забыл, что назвал ему мое… pied-a-terre [1], когда остановил на дороге.

Адвоката чуть не передернуло при этом благодушном и прямом упоминании позорной профессии его светлости.

– Э-э… именно так, сэр. Мистер Ричард очень хотел бы, чтобы вы вернулись.

Молодое красивое лицо графа затуманилось. Он покачал головой.

– Невозможно, мой дорогой Уорбертон. Я убежден, что Дик никогда не говорил столь глупых вещей. Ну-ка, признавайтесь: это вы сами придумали?

Уорбертон оставил без внимания насмешливый тон и медленно проговорил:

– По крайней мере, милорд, я полагаю, что он стремится… к искуплению.

Карстерз кинул на него настороженный, подозрительный взгляд:

– А!

– Да, сэр. К искуплению.

Прикрыв глаза, милорд рассматривал свой изумруд.

– К какому еще искуплению, Уорбертон? – спросил он.

– Разве это не подходящее слово, сэр?

– Признаюсь, оно кажется мне неуместным. Несомненно, я не слишком сообразителен.

– Такого за вами не водилось, милорд.

– Да? Но за шесть лет человек меняется, Уорбертон. Скажите, мистер Карстерз здоров?

– Полагаю, что да, сэр, – хмуро ответил адвокат, чувствуя, что упустил нить.

– А леди Лавиния?

– Да.

Мистер Уорбертон пытливо всмотрелся в милорда. Тот заметил это, и глаза его вновь наполнились озорством.

– Я счастлив это слышать. Будьте любезны передать мистеру Карстерзу мой привет и просьбу пользоваться Уинчемом по его усмотрению.

– Сэр! Мастер Джек! Умоляю вас! – вырвалось у адвоката. Он вскочил и взволнованно отошел в сторону: руки его дергались, лицо посерело.

Милорд напряженно застыл на стуле. Он тревожно наблюдал за порывистыми движениями собеседника, но когда отозвался, голос его звучал ровно и сухо.

– Да, сэр?

Мистер Уорбертон резко повернулся и возвратился к камину, жадно вглядываясь в невозмутимое лицо милорда. Сделав над собой огромное усилие, он наконец взял себя в руки.

– Мастер Джек, мне следует сказать вам то, о чем вы уже догадались. Я знаю.

Одна бровь высокомерно приподнялась:

– Знаете – что, мистер Уорбертон?

– Что вы невиновны!

– В чем, мистер Уорбертон?

– В шулерстве, сэр!

Милорд расслабился, смахнув пылинку с широкого обшлага кафтана.

– Я сожалею о необходимости разочаровать вас, мистер Уорбертон.

– Милорд, умоляю вас, не играйте со мной. Вы ведь доверяете мне?

– Конечно, сэр.

– Тогда отбросьте это притворство, – нет, и хмуриться тоже не надо! Я вас с колыбели знаю, и мастера Дика тоже, и вижу вас обоих насквозь. Я прекрасно знаю, что вы не мошенничали у полковника Дэра – да и вообще нигде! Я тогда мог бы в этом поклясться – да! А когда я увидел лицо мастера Дика, я сразу понял, что это он сжульничал, а вы взяли его вину на себя!

– Нет!

– Я все прекрасно знаю! Мастер Джек, вы могли бы, глядя мне в глаза, повторить, что это не так! Могли бы? Могли бы?

Милорд молчал.

Со вздохом Уорбертон снова сел на диванчик. Он покраснел, глаза у него блестели, но он снова говорил спокойно:

– Конечно, не могли бы. Я еще не слышал от вас лжи. Вам не надо опасаться, что я вас выдам. Все это время я хранил молчание ради его светлости – и теперь ничего не скажу, пока вы мне не разрешите заговорить.

– А я никогда не разрешу.

– Мастер Джек, умоляю вас, одумайтесь! Теперь, когда милорд умер…

– Это ничего не меняет.

– Не меняет? Разве это было не ради него? Не потому, что вы знали, как он любил мастера Дика?

– Нет.

– Тогда, значит это из-за леди Лавинии…

– Нет.

– Но…

Милорд печально улыбнулся.

– Ах, Уорбертон! А вы утверждали, что видите нас насквозь! Зачем мне было это делать, как не ради его самого?

• Предыдущая
• 2/65
• Следующая