Испытание любовью - Хейер Джорджетт - Страница 25

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая

– Ты скучал по мне, Седрик?

Стиснув руками его шею, Седрик кивнул.

– А я думал, ты забыл своего лорда. Темная головка возмущенно приподнялась.

– Я же не ребенок, чтобы забыть тебя так скоро!

– Седрик! – воскликнул Гонтрей, выступая вперед. – Как ты смеешь называть милорда на “ты”?!

– Я буду его так называть! – упрямо заявил Седрик. – Милорду все равно!

– Милорд, простите его за грубость! – извинился Гонтрей. – Но я совершенно не справляюсь с ним с тех пор, как вы уехали. Он почти не слушается меня, видимо, я слишком мягок с ним, но у меня нет другого сына, и я боюсь испортить его своей любовью.

– Не обращайте внимания, – коротко бросил Симон. – Отпусти меня, малыш, я сойду с коня.

Он передал мальчугана Гонтрею и легко соскочил с коня. Все радостно приветствовали его, а Бовалле нашел добрые слова для каждого из окруживших его людей. Затем направился в замок в сопровождении пританцовывающего Седрика и остальных пажей, следовавших за ним, как щенки. Так что, остановившись поговорить с секретарем, Симон, как башня, возвышался над кучкой мальчишек, одетых в зеленое и красное, которые пытались освободить его от доспехов и ссорились между собой за высокую честь нести его меч. Один из них пытался отцепить его, трое других ухватились за ножны, воинственно глядя друг на друга, а еще двое, встав на колени, явно намеревались снять с него шпоры. Казалось, даже не замечая этой шумной возни, Бовалле спокойно продолжал разговаривать поверх голов малышей с удивленным секретарем. Будучи меньше других ростом, Седрик оказался не у дел. Не смущаясь, он вскарабкался на стул и снял с головы милорда шлем. Потом деловито стал возиться с пряжкой плаща, чтобы стащить и его с плеч хозяина, пока не привлек к себе и к другим его внимания.

– А ну-ка, убирайтесь! – прикрикнул Симон. – Вы что, хотите меня совсем раздеть? Отнеси на место мой шлем, Седрик! Роджер, забери меч у этого малыша, пока он не упал. Эдмунд, оставь в покое мои шпоры, ты поцарапаешься. Бегите отсюда, разбойники! Я позову вас, если будет нужно! – Он кивнул Гонтрею: – Морис, поговорим после ужина. И с тобой тоже, Бернард. – Затем быстро поднялся по лестнице в свои покои в сопровождении только слуги Малкольма.

Уолтер Сантой бросил веселый взгляд на Гонтрея:

– Скоро от пажей здесь не будет прохода. Кажется, появилось трое новых, пока нас не было в Бовалле?

– Милорд приказал взять их, – пояснил Гонтрей. – Они все время крутятся у него под ногами, но ему это нравится. С тех пор как милорд избил Патрика Килдера до беспамятства за то, что тот ударил маленького Эдмунда, детишки ужасно избаловались! Даже мой собственный сын стал таким дерзким, что с ним может справиться только милорд. Дело зашло слишком далеко, – вздохнул управляющий, который сам любил детей, и они этим нещадно пользовались.

– Это так, – согласился Бернард. – Однако очень приятно видеть нашего железного лорда с детишками, налетающими на него, как пчелы на горшок с медом.

– Они просто невозможны, – пожаловался Роджер, – постоянно висят на милорде, мешая нам, слугам, работать. Он им ни в чем не отказывает. Когда я нечаянно толкнул Дональда и тот упал, милорд не подпускал меня к себе целых три дня! И все это время его обслуживал только Малкольм! – От воспоминания об этой несправедливости его глаза вспыхнули, а лицо помрачнело.

После ужина Морис Гонтрей пришел к милорду, чтобы отчитаться о своем правлении. Бовалле внимательно его выслушал и просмотрел все счета. Морис говорил неуверенно, опасаясь недовольства хозяина. В конце доклада он посмотрел на него почти смущенно:

– Есть одна проблема, милорд, в которой я, кажется, превысил мои полномочия. В ваше отсутствие я… я делал то, что мне казалось необходимым. – Он замолчал, робея перед этим человеком, который был моложе его на целых пятнадцать лет. Но поскольку Симон промолчал, продолжал, расправив плечи: – Среди вашей охраны, милорд, я обнаружил троих мятежников – друзей Николаса. В ваше отсутствие они пытались подбить воинов на восстание, о чем мне сообщил Бэзил. Я вызвал их к себе для расследования, сэр, и от вашего имени выгнал из поместья их главаря Эдвина Палмера. Двоих других примерно наказал, и теперь они утихомирились. – Он поднял на хозяина глаза, полные собачьей преданности.

– Ты правильно поступил, – одобрил Бовалле. – На твоем месте я поступил бы точно так же.

При звуке его холодного голоса Гонтрей выпрямился в кресле и морщины исчезли с его лба.

– Если… если вы довольны, сэр, то у меня стало легче на душе.

– Да, я доволен и не ожидал ничего другого.

– Милорд, единственная цель в моей жизни – оправдать ваше доверие, с тем чтобы со временем из вашей памяти исчезло пятно позора, которым я покрыл себя.

Симон ударил кулаком по столу:

– Год назад я сказал тебе три слова, Морис Гонтрей: “Я все забыл”.

– Но вы же не сказали: “Я все простил”, милорд, – тихо произнес Гонтрей.

– Тогда скажу сейчас. Я все простил. Хотя мне и непонятно, зачем тебе нужно это прощение. Прошлое мертво.

– Милорд, я… я благодарю вас! И за то, что вы назначили меня на мой высокий пост, и за то, что вы так хорошо относитесь к моему сыну.

– Не нужно благодарности за то, что мне доставляет удовольствие, – откликнулся Симон и поднялся.

Морис последовал его примеру, но, когда уже собрался выйти из комнаты, лорд снова заговорил:

– Кажется, я был неосторожен, Морис. Перед ужином пошел осмотреть мои земли в сопровождении Седрика. Он уколол руку острой колючкой, и из ранки вытекло много крови, прежде чем он показал ее мне. – Заметив беспокойство на лице Мориса, продолжил: – Я вытащил колючку и сделал перевязку, думаю, до завтра все заживет.

– Сэр, благодарю за заботу о маленьком Седрике! Пойду посмотрю, как он.

Гонтрей взялся за ручку двери, но Симон снова заговорил:

– Малышу было больно, но он не проронил ни слезинки.

Неделю спустя он прибыл в Мальвалле, где его по-королевски принял отец. А когда покинул замок, Мальвалле повернулся к сыну Джеффри, который теперь оставался дома, и неожиданно сказал:

– Джеффри, я люблю этого мальчика.

– И я тоже, сэр. Мальвалле добавил печально:

– К сожалению, я навсегда останусь для него только другом.

Джеффри ничего не ответил, и они замолчали. Затем, улыбаясь, сын посмотрел на отца:

– Жаль, что вы не видели его, когда он взял в плен сына Оуэна, сэр. Клянусь, он превзошел самого себя, соперничая с принцем в воодушевлении наших воинов. Встретившись с Грифитом на поле битвы, Симон вступил с ним в единоборство. Казалось, их бой никогда не кончится. Грифит славный боец, сэр, и его атаки заставили меня переживать за судьбу моего брата. Но он был неутомим, рука Грифита ослабла, и парень сдался в плен. Симон привел пленника к принцу и в качестве приза попросил его доспехи. Они позолочены и сделаны с таким искусством, что практически ничего не весят. Во всех последующих битвах он был в этих доспехах, привлекая всеобщее внимание. Видя его всегда впереди, воины следовали за ним, воодушевляя других. Принц считает, что победа была одержана исключительно благодаря мужеству Бовалле. Генриху он тоже очень нравится, сэр. Возможно, принц оставит его при дворе, если Симон захочет.

Мальвалле неторопливо кивнул:

– Да, он станет великим воином, если захочет.

– И если в его жизни не появится женщина, которая отвлечет его от этой цели, – добавил Джеффри.

– А сейчас такой женщины нет? Джеффри рассмеялся:

– Святая Богородица! Вы бы видели Симона с девицами! Он совершенно не обращает на них внимания и, кажется, даже не замечает их присутствия! Мы с Аланом уверяем его, что его день еще не пришел, но, честно говоря, сэр, я уже сам в это не верю!

– Трудно сказать, – произнес Мальвалле. – Скорее всего, он падет жертвой какой-нибудь робкой бледнолицей девственницы, которая ляжет ковром к его ногам.

– Вряд ли, – усомнился Джеффри.

Симон стоял на холме, недалеко от Аленсьона, глядя в сторону Франции. Ветер развевал его светлые волосы и теребил плащ вокруг его возмужавшего тела. Ему было уже за тридцать. Прошло больше десяти лет с тех пор, как он стал лордом Бовалле.

• Предыдущая
• 25/60
• Следующая