Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир - Майрон Вики - Страница 26

Настроение у всех в библиотеке было мрачнее мрачного. Еще вчера у нас оставалась надежда. Мы были убеждены, что Дьюи найдется, это всего лишь вопрос времени. Теперь мы не сомневались, что он пропал. Мы продолжали искать, заглядывали повсюду. У нас не было иного выбора. Я сидела и думала, что скажу общине. Я могу позвонить на радио, которое постоянно передавало все новости Спенсера. Они немедленно дадут объявление. Они упомянут о рыжем коте, не называя его по имени. Взрослые поймут и, может, с помощью детей сберегут время на поиски.

— Вики!

Затем газета. Конечно же завтра появится публикация. Может, кто-то приютил его.

— Вики!

А может, расклеить объявления? Как насчет вознаграждения?

— Вики!

Хотя кого я обманываю? Он исчез. Будь он здесь, мы бы нашли…

— Вики! Угадай, кто пришел домой!

Я высунула голову из кабинета — и вот он, мой большой рыжий друг, которого обнимала Джин Холлис Кларк. Я кинулась к ней и тесно прижала его. Он положил мне голову на грудь. Прямо из круглой корзинки с одеждой, У меня под носом появился мой ребенок!

— О, мальчик мой, мальчик мой. Никогда так больше не делай!

Дьюи все понимал и без моих стараний. Я тут же увидела, что ему не до шуток. Дьюи мурлыкал, как в наше первое утро. Он был так счастлив увидеть меня, так благодарен снова оказаться у меня на руках! Он выглядел совершенно счастливым. Но я слишком хорошо его знала. Глубоко внутри его колотила дрожь.

— Я нашла его под машиной на Гранд-авеню, — рассказала Джин. — Шла в аптеку и краем глаза увидела что-то рыжее.

Я не слушала. Потом я не раз выслушаю эту историю, но в данный момент не слышала ни слова. Я просто не сводила глаз с Дьюи и слушала только его.

— Он сидел прижавшись к заднему колесу машины. Я позвала его, но он не подошел. У него был такой вид, словно он собрался убегать, но был слишком испуган. Должно быть, он все время так там и просидел. Можешь ли ты в это поверить? Все искали его, а он был у них под ногами.

Теперь вокруг нас столпились все мои коллеги. Видно было, что они хотели подержать его, поласкать, но я не могла расстаться с ним.

— Он хочет есть, — сказала я им.

Кто-то принес свежую банку с кормом, и мы все смотрели, как Дьюи буквально всосал ее в себя. Похоже, он не ел все эти дни.

Когда он сделал все свои дела — поел, попил, сходил в поддон, — я дала коллегам подержать его. Он переходил из рук в руки — настоящий герой на параде победы. Когда все поздравили Дьюи с возвращением домой, мы вынесли его на показ публике. Многие не знали о происшедшем, но кое у кого увлажнились глаза. Дьюи, наш блудный сын, убежал, но теперь вернулся к нам. Мы в самом деле больше любим то, что было потеряно.

В тот же день я устроила Дьюи ванну, которую он вынес куда терпимее, чем в то давнее холодное январское утро. Он был перемазан машинным маслом, и потребовалось несколько месяцев, чтобы его длинная шерсть окончательно освободилась от него. Один глаз у него слезился, и на носу была царапина. Я осторожно и заботливо промыла его травмы. Что это было — другой кот? Кусок проволоки? Машина? Я протерла Дьюи уши, и он даже не дернулся. «Так что там с тобой было?» — хотела я спросить его, но мы уже достигли взаимопонимания. Больше об этом инциденте мы никогда не говорили.

Несколько лет спустя у меня появилась привычка открывать боковую дверь во время собраний библиотечного совета. Кэти Грейнер, председатель совета, каждый раз спрашивала меня:

— Ты беспокоишься, что Дьюи может выскочить?

Я посмотрела на Дьюи, который, как всегда, посещал наши заседания, а он снизу вверх посмотрел на меня. И этот взгляд столь же убедительно, словно кот перекрестился, заверил меня, что он не собирается никуда удирать. Как только остальные этого не понимают?

— Он никуда не денется, — сказала я ей. — Он предан библиотеке.

Так оно и было. За следующие шестнадцать лет Дьюи больше никогда не выходил в холл. Он мог лежать, развалившись, у входных дверей, но расстался с привычкой провожать посетителей. Если из-за открытых дверей доносился шум проезжающего грузовика, он тут же мчался в служебную комнату. Он хотел быть от него как можно дальше. Дьюи полностью сформировал свое отношение к открытым дверям.

Глава 15

Любимый кот Спенсера

Примерно через месяц после бегства Дьюи Джоди покинула Спенсер. Я сомневалась, стоит ли отсылать ее в колледж, но она не хотела оставаться дома. Джоди хотела путешествовать и нашла работу нянечкой в Калифорнии, чтобы накопить денег для колледжа. Я была уверена, что пребывание на таком большом расстоянии от мамы пойдет ей только на пользу.

В ее последний уик-энд я принесла Дьюи домой. Как всегда, он буквально прилип к Джоди. Я думаю, больше всего он любил ночное время, когда она полностью принадлежала ему. Стоило Джоди откинуть одеяло, как Дьюи уже был в ее постели. Когда она заканчивала чистить зубы, он уже сидел у нее на подушке, готовый комочком свернуться рядом с ней. Джоди ложилась, и он располагался у нее на лице. Он даже не давал ей дышать. Она засовывала его под одеяло, но Дьюи возвращался. Толчок. Он у нее на лице. Снова толчок. Он ложился ей на шею.

— Сползи пониже, Дьюи.

Наконец он снисходил к ее просьбе и укладывался спать рядом, у ее бедер. Теперь Джоди дышала свободно, но повернуться не могла. Знал ли он, что наша девочка уезжает за успехом? Когда Дьюи спал со мной, он всю ночь вылезал из кровати: то с минуту изучал дом, то пристраивался в уголке. От Джоди он никогда не уходил. Правда, порой сползал вниз и атаковал ее ноги под одеялом.

В следующий раз Дьюи оказался у меня в доме, когда Джоди уже уехала. Тем не менее он нашел способ побыть с ней — провел ночь в ее комнате, свернувшись на полу у обогревателя. Без сомнения, ему снились те теплые летние ночи, что он проводил, пристроившись рядом с Джоди.

— Я понимаю, Дьюи, — говорила я ему, — я понимаю.

Месяц спустя я понесла Дьюи сделать его первую официальную фотографию. Я хотела бы сказать, что руководствовалась сентиментальными мотивами, что мой мир изменился и я хотела запечатлеть тот момент, когда Дьюи стал олицетворять собой гораздо большее, чем любой из нас мог себе представить. Но настоящей причиной была скидка по купону. Рик Кребсбах, городской фотограф, предлагал фотографировать домашних животных за десять долларов.

Дьюи был настолько добродушен, что я не сомневалась: сделать его профессиональный портрет в профессиональной фотостудии будет легче легкого. Но Дьюи не понравилось в студии. Как только мы вошли, он стал крутить головой, таращась на окружение. Едва я посадила его в кресло, как он немедленно спрыгнул с него. Я поймала его и снова посадила. Но стоило мне сделать шаг назад, как Дьюи и след простыл.

— Кот нервничает. Он редко бывает за стенами библиотеки, — сказала я, наблюдая, как Дьюи обнюхивает обстановку.

— Это ничего, — успокоил Рик.

— Непросто работать с домашними животными?

— Не передать словами, до чего непросто! — вздохнул он, глядя, как Дьюи засовывает голову под подушку. — Один пес хотел съесть мою камеру. Другой успел сжевать мои искусственные цветы. А теперь, я думаю, он растерзает мою подушку.

Я быстро схватила Дьюи, но мое прикосновение не успокоило его. Он продолжал озираться и скорее нервничал, чем интересовался происходящим.

— К сожалению, бывало, что животные описывались. Я, конечно, выкинул покрывало и все продезинфицировал, но для Дьюи, наверное, тут пахнет как в зоопарке.

— Он не привык к другим животным, — сказала я, понимая, впрочем, что не совсем права. Дьюи никогда не беспокоили другие животные. Он всегда игнорировал пса Зрячий Глаз, когда тот заходил в библиотеку. Не обращал внимания даже на далматина. Это был не страх, а смущение. — Он знает, чего ждать в библиотеке, но это место ему непонятно.

— Не спешите. Займитесь им.

Я задумалась.

— Могу я показать Дьюи вашу камеру?

— Если полагаете, что это поможет…

В библиотеке Дьюи постоянно позировал фотографам, но там были личные фотоаппараты. А такой камеры, как у Рика, — большой, квадратной, профессиональной, — Дьюи никогда раньше не видел. Но он быстро обучался.