Волки Севера - Локнит Олаф Бьорн - Страница 6

Первыми Конан увидел отряд музыкантов. Они наяривали боевой марш бритунийской пехоты «Славься, меч и копье». За ними горделиво промаршировал отряд тяжелой пехоты с длинными копьями на плечах. Следом за пехотой появились представители благородного сословия. Придворные в расшитых золотом и серебром кафтанах, дамы в усыпанных каменьями платьях, суровые воины в кольчугах и при мечах, бледные от канцелярской работы советники, иногда выглядывающие из-за штор своих паланкинов, несомых рабами…

К этому времени за Конаном и его спутниками собралось несколько человек, видимо, не удержавшихся от соблазна взглянуть на все это великолепие. Киммериец невольно прислушался, узнал много новых имен и последних слухов, но ровным счетом ничего — об оборотнях.

Один раз зеваки дружно охнули, когда на середину дороги вылетел горячий вороной конь, несший на себе стройного, очень высокого молодого мужчину со светлыми волосами и небольшой бородкой и усами. На нем была черная куртка, застегнутая на крючки без всяких украшений, светлые штаны и коричневый берет с радужным фазаньим пером.

— Альбиорикс! — заохали сзади.

Жеребец загарцевал, всадник победоносно и свысока оглядел толпу. Его голубые глаза внезапно встретились с взглядом Конана, равнодушно смотревшего на кортеж. Альбиорикс поспешно и испуганно отвел взгляд, пришпорил коня и ускакал вперед.

Конан не понял, почему в глазах вельможи мелькнул страх — они ведь никогда раньше не встречались, и варвар не припоминал, чтобы числил этого человека среди своих врагов. И все же, все же…

Киммериец обернулся к зевакам:

— Эй, людишки, кто этот расфуфыренный забияка на вороном?

— Ну и грубиян же ты, чужеземец,— бросил кто-то, а другой голос ответил: — Это Альбиорикс, капитан гвардии и начальник всего гарнизона Пайрогии.

— Какой красавец! — влюбленно выдохнул женский голос. Дальше Конан слушать не стал.

Едва он повернул голову, как солдаты перед ним заорали «Король! Король» и ударили копьями о щиты.

Насколько Конан помнил, королю Бритунии должно было быть около шестидесяти пяти лет, но выглядел он моложаво, может, лет на пятьдесят. Совершенно седой, слегка заплывший жирком от безделья, он все же показался киммерийцу похожим на того Эльдарана, которого он хорошо знал. Но только показался… У прежнего Эльдарана не было хищного выражения лица и безумно-блестящего взгляда. Эльдаран не ездил в роскошном паланкине в обнимку с парочкой молоденьких хихикающих девчонок, и, наконец, у прежнего Эльдарана был Кейлаш. А с тех пор, как Конан и компания въехали в Пайрогию, им на глаза не попалось ни одного кезанкийского горца.

Король улыбался и махал рукой, приветствуя подданных, но все это было насквозь фальшиво…

Процессию завершал еще один отряд тяжелой пехоты. Сзади раздался полный недоумения хор голосов:

— А где Вегель?

— Может, мы его не заметили?

— Скажешь тоже! Его — и не заметить! Значит, его просто не было!

— Как такое могло случится? Он же от короля ни на шаг не отходит?

— Вот уж не знаю…

Оцепление сняли, и Конан сотоварищи, следуя указаниям стражника, отправились дальше — искать улицу Фонарщиков.

Как и следовало ожидать, они умудрились заблудиться. Пускай и помнили объяснения тухлоглазого стражника.

Лекарскую улицу они разыскали без труда. Собственно говоря, и Оружейную тоже. А вот дальше… В общем, солнце клонилось к закату, а распроклятая улица Фонарщиков так и не была найдена.

Конан все оглядывался в поисках местного жителя, и, наконец, обнаружил такового.

У стены лавки булочника стоял неимоверно худой паренек в добротной кожаной одежде, висевшей на нем, как на колу, и с длинным кинжалом на поясе. Парень грыз семечки, шумно отплевываясь.

— Эй, пойди-ка сюда! — крикнул ему Конан, злой, как гирканский тигр, которому наступили на хвост и дунули пылью в нос. В его голосе проскользнула столь явственная стальная нотка, что парень немедленно отлепился от стены и подошел к лошади киммерийца.

— Знаешь, как доехать до улицы Фонарщиков?

— Конечно, знаю,— весьма паскудно ухмыльнулся парень.— Но шутки у тебя, громила, плоские, как твоя башка тупая.

— Чего?! — проревел Конан, хватаясь за меч. — Да я тебя сейчас…

— Воздуху не хватает? — участливо осведомился парень.— Или воображения?

Он развернулся и побрел обратно к своей ненаглядной стене. На полпути его остановил крик Эртеля:

— Так как проехать-то?

— Еще один шутник…— Парень скорбно вздохнул, покрутил пальцем у виска и продолжил свой путь.

Тут уже Конан не выдержал.

Взбешенный варвар спрыгнул с седла, одним прыжком настиг парня и, прежде чем тот успел даже пикнуть, схватил за горло и поднял к своему лицу.

Ноги парня болтались в воздухе, он хрипел, пытался разжать лапы киммерийца, но не тут-то было.

Конан тряс беднягу как котенка и, наверное, задушил бы, не вмешайся в творившееся безобразие Тотлант.

Стигийский маг просто коснулся Конана своим посохом, и тот, отпустив жертву, послушно побрел за ним.

Это может прозвучать странно, но стигиец обладал уникальнейшим талантом мгновенно утихомиривать буянящего Конана. А тот всегда слушался стигийца. Ну, почти всегда…

Жертва киммерийской ярости долго не могла придти в себя, еще дольше не могла говорить, а только неразборчиво хрипела.

Конана пришлось держать всем вместе, когда краткое время действия посоха закончилось — иначе варвар непременно довершил бы начатое дело.

Парень наконец отдышался и, опираясь на стену, с трудом встал на ноги.

— Никогда не зли киммерийца,— наставительно произнес Эртель, погрозив ему пальцем.

— Особенно когда он и без того взбешен,— добавил Веллан, а Конан в подтверждение этих слов дернулся и заревел, как буйвол.

— Да его тупым серпом оскопить мало! Наглец!

— А что мне прикажете делать? — возмутился слегка помятый парень.— Смеяться вашим глупым шуточкам?

— Каким шуточкам? — удивился Тотлант.

— Как — каким? — теперь несказанно удивился незнакомец.— Вот она — улица Фонарщиков, мы на ней сейчас стоим… Вы что, правда не знали?!

Он изумления у всех — не исключая Конана — отвалилась челюсть.

Нет, вы что, действительно не знали, что это и есть улица Фонарщиков? — несколько удивленно переспросил парень, хотя в его голосе по-прежнему слышалась горечь.

— Действительно не знаем,— скорчив гримасу, передразнил его Эртель.— Думаешь, это мы так развлекаемся — шастаем по городу и пристаем ко всем с дурацкими вопросами? Больше заняться нечем?

— Ну, с вас станется…— начал было парень, но, покосившись на нехорошо прищурившегося киммерийца, быстренько оборвал себя, вовремя удержав готовую сорваться с языка колкость.

— Вот что, парень, в следующий раз тебе лучше просто ответить на заданный вопрос,— сурово прогремел с высоты своего роста (вкупе с лошадью) варвар, а Веллан тут же наставительно продолжил:

— Между прочим, не удержи мы этого зверя в человеческом облике (Тотлант за спиной бритунийца слегка усмехнулся) твои мать с отцом уже оплакивали бы обезображенный до неузнаваемости труп их сыночка. Горцы Киммерии, знаешь ли, ничьих шуток не понимают, кроме своих собственных…

Конан уже научился не обращать внимания на откровенные подначки Эртеля и Веллана, а потому пропустил мимо ушей и эту, однако ему не понравилось, что парнишка, запрокинув голову, расхохотался во все горло. Киммериец привык к беззлобному поддразниванию своих, спутников, но вовсе не собирался прощать дерзости какому-то сопляку. А потому почти ласково поинтересовался:

— Сынок, ты любишь нарываться на неприятности? Имей в виду, в следующий раз меня могут и не удержать…

Парнишка сразу стих, зато Конан пришел в хорошее расположение духа (как-никак, пресловутую улицу они нашли) и даже решил слегка вознаградить советчика.