Запретные желания - Хейер Джорджетт - Страница 19

• Предыдущая
• 19/56
• Следующая

И несмотря на отсутствие мистера Эллендейла, Летти вовсю веселилась на маскараде. Как и виконт, она непрерывно флиртовала и в живости своего характера заходила так далеко, как это позволяли маска и домино; она получила множество рискованных комплиментов, и все восхищались ее платьем в блестках. Ее самозабвение мало радовало Нелл, но она была бессильна хоть как-то сдержать бьющее через край веселье Летти, которая несколько раз заставляла ее краснеть. В ответ на мягкие увещевания золовки Летти только смеялась и отмахивалась; а когда Нелл отважилась сказать: «Летти, если ты не хочешь вести себя прилично ради себя, прошу тебя изменить поведение ради меня!» – своенравная девушка ответила: «Какой вздор! Ты слишком возомнила о себе! Нет ничего плохого в том, чтобы побеситься на маскараде; все так делают! Это же все только шутки!»

– Тебе это не пристало, – сказала Нелл. – Манеры девицы из Бата! Будь здесь мистер Эллендейл, ты бы не вела себя так неосмотрительно! Брошюра

– Милый Джереми! Нет, конечно! Я бы флиртовала только с ним. Но его здесь нет, и я вовсе не собираюсь киснуть и кукситься на таком веселом празднике. По-моему, замечательный вечер, правда?

Продолжать было бесполезно, так же как и надеяться, что Летти останется неузнанной. В полночь, когда все должны будут снять маски, неодобрительным взглядам откроется, что девушка в блестящем домино и сверкающем блестками платье – не кто иная, как юная сводная сестра Кардросса. Молодость и легкомысленная натура возбужденной маскарадом Летти делали ее поведение выходящим далеко за рамки приличия. Недостатки ее прежнего воспитания в теткином доме предстали сейчас со всей очевидностью: у нее не было ни наставницы, ни примера для подражания, тетка была одновременно и ленивой, и взбалмошной, а кузины – чрезмерно раскованными девицами, которых интересовали только роскошь и флирт.

Заметив среди пожилых дам без масок леди Чадли, Нелл приготовилась выслушать неминуемые упреки чопорной тетушки мужа, которая, в чем она не сомневалась, сочтет своим долгом высказать их ей. Однако леди Чадли оказалась на удивление благодушной. Она, конечно, осуждала платье в блестках, но сказала, что нисколько не винит Нелл за плохое поведение Летти.

– Достойно сожаления, что Летти не желает поучиться у вас, моя дорогая Элен, – величественно проговорила она. – Не стану отрицать, я считала, что Кардросс совершил большую ошибку, выбрав вас в жены. Я всегда говорю то, что думаю, и тогда я сказала ему, что лучше было бы остановить свой выбор на женщине, более подходящей ему по возрасту. Но должна признать – и делаю это без колебания, – что вы приятно удивили меня. Весьма прискорбно, что Летиция не обладает ни вашим благоразумием, ни вашим хорошим вкусом.

С этими словами умеренного одобрения она отошла, что обрадовало Нелл, ибо она не знала, что ответить. Ее дочь, довольно угловатая девица, которую кузен Феликс доброжелательно называл «лекарством от любви», задержалась и воскликнула:

– Нет, подумать только, чтобы мама сказала такие слова. Она редко хвалит людей, скажу я вам, кузина Элен!

Торжественный тон, которым это было сказано, вывел Нелл из терпения, и она дерзко ответила:

– Похоже, я должна чувствовать себя обязанной ей!

– Так оно и есть. Знаете ли, вчера она сказала мне, что вы весьма благовоспитанная молодая леди! Вот!

– Да неужели? Только не повторяйте больше ее комплиментов, а то я раздуюсь от самомнения!

– Именно так она и сказала! – продолжала щебетать мисс Чадли. – Вернее, она сказала, что просто удивительно, как это у вас не закружилась голова от всех комплиментов, которые вам приходится выслушивать. Но я-то ожидала, что она будет порицать вас за то, что вы позволили Летти надеть такое неприличное платье. Не представляю, как она может носить его, не краснея. Я бы не могла!

– Да, я думаю, с вашей стороны было бы неразумно носить что-либо в подобном стиле, – сказала благовоспитанная леди Кардросс. – Но, знаете ли, у Летти такая прекрасная фигура, что она может носить что угодно! И должна сказать, я еще никогда не видела ее такой красивой!

– И надеюсь, она передала наш разговор своей ужасной матушке! – заметила Нелл, пересказывая позднее этот разговор Летти.

– Ну да! – хихикнула Летти. – Какой сюрприз! Когда ты впервые увидела мое платье, ты сказала, что никогда в жизни не видела ничего более неприличного!

– Да, но я же не сказала, что оно тебе не идет! Так или иначе, но критиковать тебя – это величайшая дерзость со стороны Мириам. И со стороны леди Чадли тоже, потому что, если подумать, она же не твоя тетка, а всего лишь тетка Джайлза!

– Милая Нелл! – хихикнула Летти.

Нелл позволила восторженно обнять себя, но потом добавила виноватым тоном:

– Но должна сказать тебе, Летти, что я согласна со всем, что они говорили! Это возмутительное платье, и не вздумай отрицать, что ты специально намочила нижнюю юбку, я это точно знаю! Иначе бы она так не прилипала! Что бы сказал Кардросс, если бы увидел…

– Ты говоришь прямо как гувернантка!

– Вот именно! – ответила несколько оторопевшая Нелл и тут же возмутилась: – Из-за тебя я и чувствую себя гувернанткой!

– Не я купила кружевное платье за три сотни с лишним, – сказала Летти, сложив руки и кротко устремив взгляд в потолок. – Не я трясусь, что муж узнает об этом!

Смешавшись, бедная Нелл несколько секунд не могла вымолвить ни слова. Потом она нашлась:

– Нет, ты купила туалетный набор за пятьсот фунтов, верно? И ты не залезла в долги потому, что Кардросс отослал его обратно! По крайней мере, это случилось не со мной!

– А я-то надеялась, что ты об этом не вспомнишь, – простодушно сказала Летти. – Послушай, Нелл, это навело меня на блестящую мысль! Отошли платье мадам Лаваль обратно! Можешь сказать, что это не то, чего ты хотела, что оно не идет тебе!

– Ну, если это и есть твоя блестящая идея, то трудно представить что-либо более неподобающее! – ахнула Нелл. – К тому же в тот вечер в Карлтон-Хаус я слегка порвала его, и мадам Лаваль сразу увидит, что Саттон его зашивала!

– Как жаль! Тогда остается одно: заказать у этой ужасной женщины еще одно платье, – сама того не зная, повторила Летти слова Дайзарта. – Так делает моя тетка, когда ее портниха становится назойливой. А если ты будешь все время возвращать его, говорить, что оно плохо сидит, или что ты предпочитаешь шелковую отделку вместо кружевной, или что-нибудь в этом роде, его не успеют закончить до конца квартала, и тогда ты сможешь уплатить сразу за оба платья! Ведь до конца квартала осталось два месяца, а потом у тебя снова будут деньги! Все очень просто.

Это предложение не вызвало восторга у Нелл, но мадам Лаваль сопроводила свой очередной счет вежливым письмом, в котором просила миледи обратить на него внимание и выражала уверенность, что миледи сочтет возможным оплатить его в ближайшем будущем. Поэтому Нелл, считая свое положение отчаянным, предпочла способ, который, хотя и был малоприятен, все же обещал больше успеха, чем любой другой план, который мог бы придумать Дайзарт. Она нанесет визит мадам Лаваль, но не для того, чтобы заказать еще одно дорогое платье, а чтобы с достоинством объяснить ей, что, не имея возможности оплатить счет в ближайшее время, она непременно сделает это к концу следующего месяца. Нелл понимала, что это проделает гигантскую брешь в ее бюджете на следующий квартал, но со свойственным молодости оптимизмом решила, что если станет экономить, то как-нибудь перебьется в летние месяцы.

Она была удивлена, получив письмо от мадам Лаваль, и у нее хватило проницательности ощутить за гладкой вежливостью его формулировок некую угрозу; но юная графиня была еще слишком неопытна, чтобы понимать, что оно могло быть продиктовано некими необычными обстоятельствами и что ни одна портниха, обшивающая светских дам, и не подумает из-за мизерной суммы в триста тридцать гиней отпугивать от себя такую богатую клиентку, как графиня Кардросс. Но после нескольких минут беседы с мадам Лаваль она поняла, что обстоятельства, которыми та руководствовалась, и в самом деле очень необычны. Мадам, после своей долгой и успешной карьеры на Брутон-стрит, решила уйти от дел. Она собиралась на родину, но об этом, естественно, не сказала леди Кардросс ни слова, намекнув туманно – что контрастировало с ее острыми чертами лица, все подмечающими глазами-щелочками и плотно сжатым ртом, – что больше не может ждать уплаты долга. Леди Кардросс, безусловно, была очень простодушной; но ведь даже школьница могла бы усомниться в том, что мадам Лаваль собирается вернуться во Францию в военное время. Это было бы возможно только при наличии денег на путешествие, влиятельных знакомых, способных помочь преодолеть все возможные препятствия, а самое главное – респектабельных и состоятельных родственников в Париже. Из Англии еще можно было отправиться в Данию, а уж потом – eh bien, все как-нибудь устроится.

• Предыдущая
• 19/56
• Следующая