Облачный атлас - Митчелл Дэвид Стивен - Страница 64

• Предыдущая
• 64/143
• Следующая

Участливое выражение лица Мефи сообщило мне, что он не осуждает меня за осторожность. В университете Тэмосан, сказал он мне, обучаются тринадцать тысяч девятьсот студентов, которые подают два с лишним миллиона запросов на библиотечную загрузку за семестр. Подавляющее большинство составляют тексты курсов и связанные с ними статьи; остальные касаются чего угодно — от недвижимости до биржевых котировок, от спортивных фордов до глинобитных дорог, от йоги до птицеловства.

— Дело в том, Сонми, что когда обнаруживается читатель с поистине эклектичными пристрастиями, главный библиотекарь не преминет подать мне сигнал тревоги. — Профессор включил свой ручной сони и стал зачитывать мой личный список запросов на загрузку. — Восемнадцатое число Шестого месяца, «Сказание о Гильгамеше»;^[164] второе Седьмого месяца, «Воспоминания» Иренео Фунеса,^[165] первое Девятого месяца, «Упадок и разрушение» Гиббона. — Мефи, омываемый розовато-лиловым сиянием сони, выглядел гордым. — Так, теперь вот что… Одиннадцатое число Десятого месяца: бесстыжий, на тебе, перекрестный поиск упоминаний об этой раковой опухоли в возлюбленном нашем корпократическом теле — Союзе! Говоря как представитель Единодушия, такое — могу я охарактеризовать это как «жадное любопытство»? — к верованиям иных миров выдает возможное присутствие внутреннего эмигранта. Поскольку из таких внутренних эмигрантов получаются лучшие агенты Единодушия, я понял, что нам необходимо встретиться.

Потом он объяснил мне, как ему удалось определить, что бывшим любопытным владельцем этого сони был Нун Хель-Квон, геотермист из вьюжного Онсона, который две зимы назад погиб, катаясь на лыжах. Советник Мефи поручил одному из одаренных выпускников выполнить старомодное детективное задание — выследить вора. Е-волновое слежение позволило определить, что данный сони находится в лаборатории Бум-Сук Кима. Однако вообразить Бум-Сука читающим Витгенштейна^[166] превосходило всякую меру правдоподобия, поэтому доверенный студент Мефи во время комчаса шесть недель назад вставил по микроглазу в каждый сони, находившийся в том помещении.

— На следующий день мы обнаружили, что наш несостоявшийся диссидент был не чистокровным, но, по всей видимости, первым известным науке стабильно вознесенным фабрикантом, а именно — прислугой, сестрой пресловутой Юны-девятьсот тридцать девять. Моя работа, Сонми-четыреста пятьдесят один, может быть обременительной и опасной, но скучной — никогда!

Именно: Советник Мефи ничуть не походил на Смотрителя Ли. В каком-то смысле я, будучи разоблаченной, испытала облегчение. Многие преступники говорят то же самое. Я сидела и слушала его рассказ о перебранках между министерствами, которые разразились, когда он доложил о своих открытиях. Корпократы старой школы хотели, чтобы меня отправили на эвтаназию как уклонистку; психогеномики желали подвергнуть меня церебральной вивисекции; служба маркетинга жаждала гласности, чтобы выставить меня в качестве исключительного экспериментального прорыва университета Тэмосан.

Никто. Единодушие достигло паллиативного компромисса: я могла по иллюзорной своей свободной воле продолжать занятия, пока они не придут к консенсусу. Однако арбалет Бум-Сука заставил Единодушие поторопиться.

Оформить новый компромисс между теми, чьи интересы сталкивались в попытках получить от меня какую-то дольку, а затем провести его в жизнь. В лабораториях корпократии были безуспешно истрачены миллиарды долларов на исследования, целью которых было получить то, что я попросту собой представляла и представляю: стабильную вознесенную фабрикантку. Чтобы все геномисты были довольны, предполагалось, что доверенные ученые будут подвергать меня междисциплинарным тестам. Помню, как, окуная руки в языки 3-мерного пламени, Мефи пообещал, что эти тесты не явятся обременительными или болезненными и не будут длиться дольше трех часов в день, причем не более пяти дней из десяти. Чтобы уговорить Правление университета, решено было предоставлять возможность проведения исследований по аукциону: я принесу своим новым хозяевам большие деньги.

Да, в какой-то мере: Тэмосанский университет должен был зарегистрировать меня как студентку, обучающуюся за счет пожертвованного фонда. Кроме того, в ошейник мне должны были имплантировать Душу, чтобы я могла выходить из кампуса и возвращаться, когда мне нужно. Советник Мефи даже пообещал заниматься со мной, когда сам будет в кампусе. Он убрал свою руку из пламени и осмотрел пальцы.

— Один только свет, никакого жара. Молодые люди не смогли бы теперь распознать настоящего огня, случись у них в дортуарах пожар.

Он добавил, что впредь его надо звать профессором, а не господином.

Позже я задала Хэ-Чжу Иму этот же вопрос. Его объяснение звучало так: поставщику диссертации Бум-Сука повезло с источниками — он черпал психогеномические работы в малоизвестном техническом институте на Байкале. Подлинным автором диссертации бывшего моего аспиранта был иммигрант из промышленной зоны по имени Юсуф Сулейман. В то время экстремисты убивали геномистов в Сибири, и Сулеймана вместе с тремя его профессорами взорвали бомбой, подложенной в автомобиль. Байкал есть Байкал, и исследование Сулеймана десять лет прозябало в безвестности, пока его не удалось продать. Агент связался с представителями Корпорации Папы Сонга, чтобы внедрить в наше Мыло открытую Сулейманом неврологическую формулу вознесения. Юна-939 была первичным образцом, а я — модифицированной дублершей. Если это представляется невероятным, добавил Хэ-Чжу, мне надо вспомнить, что многие крупные события в истории науки были следствием такой вот инстинктивной прозорливости.

В неведении мог бы оставаться только закоснелый глупец, никогда не державший в руках пипетки, но Бум-Сук Ким именно таким глупцом и был. Это, возможно, не было случайностью.

Поскольку, как вы помните, я переправилась туда в Канун Секстета, у меня было шесть спокойных дней, прежде чем этот новый распорядок вошел в силу. Прошлый Секстет был самым холодным с сороковых годов. Лишь один раз обошла я обледенелый кампус: мой геном таков, что я комфортабельно себя чувствую в жарких ресторациях, а вот зима, воцарившаяся в долине реки Хан на горе Тэмосан, обжигала мне кожу и легкие.

Проснувшись в день Нового года, я обнаружила три подарка: звездочку для ошейника, ставшую у меня третьей, старый потрепанный сони из лаборатории Бум-Сука, который дал мне Вин-027, и книгу, название которой теперь я могла прочесть: «Сказки Ганса Христиана Андерсена». Я прочла ее от корки до корки, думая о своих сестрах, наслаждавшихся Звездной Церемонией по всему Ни-Со-Копросу. Гадала, суждено ли мне когда-нибудь отправиться на Гавайи, на Экзальтацию, отработав свою Инвестицию.

Как бы я хотела, чтобы Юна-939 могла вместе со мной пойти на первую мою лекцию, которая состоялась на второй день! Мне ее мучительно недоставало; недостает до сих пор.

«Биоматематика» Суонти; однако по-настоящему на ней было преподано унижение. Я шла к лекционному залу по грязному талому снегу, укрытая капюшоном и никем не замечаемая. Но когда в коридоре я сняла накидку, то мои черты Сонми вызвали удивление, а затем и неловкость. А когда я вошла в лекционный зал, то это стало причиной возмущенного молчания.

• Предыдущая
• 64/143
• Следующая