Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/78
- Следующая
Более неприятен и опасен ветер санташ. Он дует с востока по нескольку дней сряду и проникает до самых западных оконечностей озера. Санташ в переводе на русский язык — «миллион камней». Почему его так называют? Быть может, достигая значительной силы, он, как и улан, поднимает в воздух и несет массу мелких камней?
Нет, его называют так по другой причине.
Санташ — историческое название. Оно связано с преданием о нашествии Чингис-хана на Среднюю Азию. Рассказывают, что, проникая в Иссык-Кульскую котловину через одно из восточных ущелий, полководец приказал каждому своему воину положить камень. Когда тем же путем войско Чингис-хана после завоевания возвращалось обратно, каждый уцелевший воин взял по камню. На месте осталась масса — «миллион камней». Их число соответствовало числу воинов, погибших за время похода.
В первый день пребывания на озере я как-то осматривал его северный берег. Меня интересовало, не зимуют ли здесь кулички? Но ни птиц, ни их следов не было видно. Меня поразило одно обстоятельство. В одном месте на протяжении сотни метров я нашел семь черепов человека. Я осмотрел их. Они не носили никаких повреждений и, судя по целым и ровным зубам, принадлежали сравнительно молодым людям. Кто они, и при каких обстоятельствах погибли?
— Послушай, Ахмат, чем объяснить это? — спросил я приятеля, а потом еще нескольких человек, но так и не получил исчерпывающего ответа. Только один старый киргиз позднее разъяснил мне загадку.
— Два ветра, улан и санташ, сразу сильно гулял. Много рыбак тогда тонул.
Но, пожалуй, вернусь к продолжению нашего путешествия. В тот день нам не удалось добраться до знакомого рыбака. Не доезжая Чолпон-Аты, мотор машины перестал работать.
— Аккумуляторы что-то шалят, — объяснил Саша. — Придется здесь на часок задержаться, привести все в порядок, пока тепло и нет снега.
Воспользовавшись остановкой, я взял ружье и направился к берегу озера. Там широкой полосой протянулись густые заросли облепихи. Вскоре моему примеру последовал и Ахмат. Но на берегу не оказалось ничего для меня интересного. Стайки уток, красноголовых и красноносых нырков, покачивались на широких волнах озера, да пара лебедей-кликунов отдыхала на отмели. При моем появлении лебеди, тревожно перекликаясь, вошли в воду и поплыли прочь от берега. За ними уплыли и утки. Поглядев им вслед, я повернул назад, углубился в чащу и стал тщательно исследовать труднопроходимые заросли.
Вот масса мякоти ягод покрывает почву: наверное, на кустах кормились семенами какие-то зерноядные птицы. А вот свежая норка какого-то грызуна, да, впрочем, не одна, а множество норок, — осматриваю я землю вокруг куста облепихи. Вероятно, янтарные ягоды полезны для организма и привлекают сюда разнообразных животных.
И вдруг из-под самых ног в воздух взлетает крупная птица — филин. Часто взмахивая широкими крыльями, он сначала поднимается над деревьями, а затем исчезает из виду.
— Ахмат, я поднял филина, не надо его стрелять! — кричу товарищу, заслышав, как он где-то поблизости продирается сквозь заросли.
Спустя минут десять наталкиваюсь на множество ушастых сов. Они то и дело вылетают из чащи деревьев и, пролетев короткое расстояние, вновь садятся на ветви. Видимо, благодаря обилию грызунов совы нашли в этой местности благоприятную обстановку для своих зимовок и с наступлением дня укрываются в тенистых и труднопроходимых зарослях облепихи. Но и ушастые совы сейчас меня мало интересуют. Зачем стрелять этих полезных птиц, если они не представляют интереса для музейной коллекции!
Но вот вскоре я слышу какие-то необычные, вернее, незнакомые мне голоса. Осторожно подвигаясь вперед и держа ружье наготове, наконец, замечаю и самих пернатых. Крупнее нашего снегиря, но окрашенные в ровный розовый или серый цвет, эти птицы объедают ягоды и негромко перекликаются между собой. После моего выстрела две незнакомки падают вниз. Отыскивая их, я и здесь нахожу мякоть ягод. Видимо, семена облепихи — их основная пища в зимнее время. Птицы оказываются розовыми чечевицами. Летом они населяют горные ельники, а зимой спускаются вниз и держатся в зарослях.
Настойчивый сигнал нашего шофера уведомляет, что машина в исправности и пора ехать дальше.
Действительно, как и говорил шофер встречной машины, вскоре за поселком Чолпон-Ата похолодало. Еще километров десять пути, и на полях появились первые пятна снега. В сумерки мы спустились с холма и пересекли широкую долину. Она была усыпана галькой, по ее середине протекал горный ручей. Когда мы поднялись на высокий холм противоположного берега, нам представилась зимняя панорама. Поля, видневшиеся вдали деревеньки, кусты по краям дороги — все было покрыто сплошной пеленой снега.
Мы заночевали в поселке Григорьевка. Выдалась тихая, звездная и морозная ночь. После ужина я накинул меховую тужурку и вышел на улицу. Где-то на краю селения гудела машина, лаяли собаки. И мне странным и непривычным показалось, как звонко скрипит снег под ногами запоздавшего пешехода.
На рассвете 17 января мы тронулись далее на восток. Неподалеку от поселка Ананьево машину захватила пурга. И когда к полудню мы достигли поселка Средние Урюхты, метель разыгралась на славу. Оставив машину под навесом скотного двора колхоза, проваливаясь в глубокий снег и то и дело теряя дорогу, мы, наконец, добрались к домику знакомого моим спутникам рыбака. Свирепый ветер санташ и на этот раз доставил массу неприятностей и бед человеку. У нас он отнял много драгоценного времени. Три дня задержались мы в гостеприимном домике рыбака, пытаясь и в условиях снежной метели не прекращать работы. Но санташ очень мешал исследованиям. В течение двух суток он беспрерывно дул с большой силой с востока на запад, бросая в лицо хлопья мокрого, тяжелого снега. Они залепляли глаза, набивались в ружейные стволы. В ночь на 19 января ветер стих и снег прекратился. Но это не улучшило условий наших исследований.
Когда ранним утром я вышел из дома, меня поразила мрачность окружающей обстановки. В белой снеговой раме неприветливо и беспокойно плескалась почти черная вода залива. На холодных волнах, четко выделяясь светлыми пятнами, покачивались стайки зимующих лебедей и оторванные от берега белые льдинки. Мне стало как-то не по себе — неуютно и холодно. Я повернул к дому. Метель намела у его стен большие сугробы. Сплошная пелена снега покрывала также заросли облепихи. Только местами среди снежных холмов поднимались не занесенные снегом деревья. «Пожалуй, здесь больше нечего делать, надо спешно пробиваться на восток, к Пржевальску», — думал я, оглядывая беспокойную воду озера и покрытую сугробами землю.
Впрочем, я не сказал об одной серьезной детали. Водитель машины Саша сегодня чувствовал себя не вполне здоровым. Он оказался тоже охотником и, несмотря на бушующую метель, еще вчера утром выпросил у хозяина дробовое ружье и отправился на охоту за утками. Прошел зимний день, стемнело, а Саша не возвращался. «Ну где его в потемках нелегкая носит?» — беспокоились мы. В напряженном ожидании товарища, казалось, бесконечно долго тянулся вечер. Лай собак и оклики около дома заставили нас встрепенуться. Но это оказался не Саша. Верховые киргизы искали своих двух охотников. «У нас тоже пропал человек», — объяснили мы им, выйдя наружу и размахивая зажженным фонарем в темноте.
Наконец, около десяти часов возвратился Саша. Вес облепленный снегом, прозябший, но довольный и возбужденный, он принес тяжелую кряковую утку и интересную для нас птицу — бекаса-отшельника. А сегодня, после вчерашней прогулки, Саша лежал в постели, пытаясь убедить всех, что он чувствует себя достаточно хорошо и что ему просто приходится ждать, когда высохнут его валенки и рабочий костюм. «Что ж, не беда, пересидим и этот денек», — примирились мы и, пробивая траншеи в глубоком снегу, направились в разные стороны в надежде найти среди снеговых заносов еще что-нибудь интересное.
Наша попытка увенчалась успехом. Как оказалось, вальдшнепы, утки, обычные наши бекасы, бекасы-отшельники и пастушки, несмотря на метровый слой снега и холод, упорно продолжали держаться близ текучей воды родников, где была возможность отыскать пищу.
- Предыдущая
- 65/78
- Следующая
