Гарон - Витич Райдо - Страница 72

— Яна! Яна! — тряс ее за плечи Авилорн, а та отмахивалась, визжа, не понимая, что это он. Пришлось прикрикнуть. — Успокойся, это я!!

Девушка смолкла и, тяжело дыша, уставилась в глаза парня.

— Ты? — прохрипела, с трудом сообразив, что привидение исчезло. Его нет, есть эльф, что светится в темноте как светлячок.

— Чч-чтоо эт-тто бы-было? — спросила с трудом: челюсть ходуном ходила, язык не слушался, и вяз во рту, как будто стал большим, неповоротливым, а организм дрожал.

— Перестань дрожать, прошу, давай разбудим разум, подумаем…

— Что д-думать? Я… я видела его. Приведение, живое! Я… Ты не понимаешь, оно… такое же как в детстве…О! Я поседела! — и огляделась. — Где мы?

Две закрытые двери, окно заложено кирпичом, пол и потолок. Три метра на три помещение, не больше.

— Мы замурованы! — закричала в панике: опять! Принялась ощупывать стены — ни малейших признаков отверстий, щелочек, выходов, нестабильности кладки. — Все, — осела у стены и уставилась на эльфа. — Мы погребены! Поэтому нас Геустис и отпустил! Он доконать нас здесь решил!

— Не кричи. Геустис тут не причем. Выход найдется, нужно поискать…

— Где, как?! Окна заложены, двери…

— Для начала успокойся. Сейчас тобою управляет страх. А он плохой советчик.

Девушка не услышала его — поднялась и давай ломиться в двери, налегая плечом, пиная с разбега.

— Яна перестань, — попытался вразумить ее парень, но та опять не услышала. В уме ее творился кавардак, и достучаться было очень сложно.

Авилорн прислонился плечом к стене, сложил руки на груди и, внимательно наблюдая за действиями жены, принялся ждать, надеясь, что рано или поздно она очнется и начнет работать мозгами, а не ногами и руками.

— Ну, что ты встал?! Помоги!! — возмутилась она.

— Чем? — не понял.

— Сказала б я тебе! Двери нужно выбить!!

— Яна, двери нарисованы, — с участием заглядывая ей в глаза, ответил. — Ты как? Не повредилась?

Девушка недоверчиво посмотрела на него, потом, чуть не ткнувшись носом в дверь, начала изучать ее. Послюнявила палец, провела и поняла, что выглядит дура дурой, а вот `портрет' двери наоборот. Акварель или гуашь, не суть. Смывается легко. Но как изобразили мастера — не отличишь от настоящей двери!

А эльф знал, видел и…

У девушки начался нервный тик:

— Ты хочешь сказать, что я билась в стену как последний олигофрен?! — с милейшим шипением и грозным видом пошла на него Яна. — А ты смотрел и молчал?!

— Не хотел мешать…

— Ах! Ах!… - задохнулась от злости девушка. Посопела и, качнувшись к эльфу с устрашающей физиономией, процедила. — Слушай меня внимательно, внук Абракадабры и Бармалея, когда я чего-то пугаюсь, выхожу из себя настолько, что себя не помню, и таких чудес натворить могу, что твои рукодельники тьму циклов не разгребут! Сейчас именно такой случай!! Понял?! — рявкнула сжав кулаки, вытянувшись и встав нос к носу глаза в глаза эльфу. Авилорн моргнул, и честно ответил:

— Нет.

У Яны задергалось веко. Она напыжилась, пытаясь доходчиво разжевать сказанное, но смогла лишь прошипеть:

— Я девушка нервная!

— Угу, — а взгляд спокойный и чуть сонный. Авилорн прекрасно понимал, что Яна вне себя от страха, а он прекрасный экспонат, чтоб выместить на нем и панику, и ужас, все те эмоции, что ее переполняют. Заранее ведь знает, что эльф ей все простит, поймет, потом еще и успокоит.

— Амеба! — крикнула в лицо, но дрогнул голос.

— Извиняться потом будешь?

— Что?! — перекосило Яну. — Да ты что себе возомнил?! У меня стресс был! А в таком состоянии кому только, что не скажешь! Я была неадекватна!…

— А сейчас? — улыбнулся парень и очень выражением лица и насмешливым взглядом напомнил девушке одну темную личность. На душе и без того было хмуро и зябко, а стало еще хуже — закралось одно очень нехорошее подозрение, в свете которого многое, если не все, менялось в отвратительную сторону, а Сурикова выглядела простофилей. Хотя если подумать, то отвратительней было уже некуда, и то, что Яна простофиля — мягко сказано.

Девушка скривилась, обдумывая мысль, прошлась придирчиво-изучающим взглядом по фигуре Авилорна: может быть — не может?

Геустис — Аустель. Аустель — Геустис… Что интуиция говорит? Да. Значит — да.

— Геустис… Кто такой Геустис? — спросила с шипением, подозрительно ощупывая взглядом эльфа. Тот подобрался, выпрямился и начал косить в сторону. — Та-а-ак.

— Главный жрец Хаоса и…

— Тебе кто он?!

Эльф вздохнул:

— Своевременный вопрос. Я хотел сказать тебе еще до того…

— Как мы двинулись в путь?

— Нет…Да…

— Не виляй, — приказным тоном заметила Яна. — Я не в том душевном состоянии, чтоб слушать, как ты мямлишь!

— Не думаю…

— Не надо думать, просто ответь, — процедила, еле сдержавшись, чтоб не добавить что-нибудь едкое. Страх еще мутил разум, но уже отпускал, отпуская здравомыслие из своих тисков.

— Хорошо, — Авилорн посмотрел девушке в глаза. — Геустис мой отец. Аустель.

Яна крякнула:

— Значит, интуиция меня не подвела, — протянула.

— Не подвела. А меня — да. Я помнил его совсем другим и не узнал. Он сильно изменился…

— В смысле, это оправдывает? Вопрос кого: тебя или его? — невесело усмехнулась Яна.

Это, что получается? Ее используют, по ушам трактором ездят, а она смолчит в ответ, оставит все, как есть, простит? Всем призы: Авилорну, значит, Фея (чтоб ее Зяма съела!), корона лейсела и долгое правление. Аморисорну (еще один обед для Зямы!) радость победы и свершения его геополитических планов. Геустису (на десерт, чтоб пантера заработала несварение желудка!) тоже кусочек сладкий — сынок в союзниках, на троне Эльфии, и равновесие сил, а, возможно, расширение своих границ, влияния ада

А ей? Счастье лицезреть семейную идиллию сестры и кусать локти оттого, что связалась с изысканно-утонченным девственником пикантно-обворожительной наружности и не вкусила сладости растления пуританина-эльфа? И это в лучшем случае. А в худшем, что в принципе и наступил, она умрет очаровательной лопушкой в камере свалившейся ей на голову. Здесь!

Он достанется Эстарне, не запомнив Яну. А что ему запоминать? Как шла, дерзила и ругалась… не любила. Нужно показать и доказать, и в памяти оставить себя ему, чтоб даже с Эстарной помнил о ней и разницу ощутил между феей продажной и верной человеческой женщиной.

Потом можно спокойно умирать.

— Раздевайся, — проворковала ласково.

— Что? — переспросил Авилорн. Он явно считал ощущения Яны и почувствовал неладное: смутился, покраснел, зрачки расширились, а взгляд стал растерянным.

— Раздевайся, — повторила девушка громче и принялась расстегивать свою рубашку. — Сейчас будем супружеский долг исполнять. Закрепим наши отношения в твоей памяти.

— Здесь?

— Здесь! Оставайся со мной, говорил? Говорил. Про любовь говорил? Говорил! Очаровывал, обольщал, влюблял! Я влюбилась. Ты достиг своей цели: люблю, хочу деточков!

— Сейчас? — прошептал недоверчиво эльф.

— Нет! Лет через пятьдесят! — рявкнула.

Авилорн вздохнул:

— Я, в смысле, что не время и не место. Сейчас нужно думать о другом…

`Я и думаю', - прищурилась Яна: `о твоем папе! Пускай беременную невестку попытается убрать. Наверняка рука дрогнет родного-то внука в зачатке удавить'.

— Потому, что: первое — больше негде и вряд ли будет. Второе — потом — в моем случае понятие призрачное. Я это `потом' пила и ела, мама дорогая, сколько дней! А сейчас — вот оно, — откинула рубашку и кулаки в бока уперла: попробуй отказаться! Авилорн замер, искоса разглядывая ее. Он явно хотел бы отвернуться, но так же явно и прикоснуться, обнять, и гори весь Хаос разом! — И третье! — возвестила девушка. — Вы замутили крутую аферу, все рассчитали чародеи-мастера, только со мной промахнулись! Я твоя жена, не забыл?

— И не собирался забывать.

— Вот и подтверди свои слова.

— Может, для начала выберемся?

— Уже. Это финиш. Не понял еще?