Банальная история - Витич Райдо - Страница 27

• Предыдущая
• 27/81
• Следующая

А может истоки болезни намного глубже? И она уже властвует не только над телом, но и над разумом?

Мне стало грустно…

Я развернулась, чтобы уйти от манящего лица, губ, глаз, и понятия не имела, что за этим последует.

Сергей вспыхнул, словно спичка, и попытался меня остановить, схватил за халат. Я дернулась, высвобождаясь — он снова рванул ткань на себя. Я разозлилась, дернулась сильней и оказалась без халата. Сергей просто сорвал его с меня, легко, одним движением, грубым и властным. Я возмутилась, но, обернувшись, увидела его глаза, горящие, жаркие с искрой безумной страсти, и поняла, что в его голове не было места тем мыслям и сомнениям что третировали мою. Он все решил и не желал отступать, и слушать мои оправдания, отказы. Не я — он вел меня этой ночью, не я решила — он.

Он схватил меня, словно падишах одалиску — властно и дерзко впился в губы.

Его ласки стали для меня потрясением, соитие — шоком.

Я не подозревала в нем подобного пыла, животного, требовательного, грубого и одновременно ласкового, властного и бережного. Подозреваю — он в какой-то мере мстил мне за причиненные мучения, за те годы, что жил где-то на обочине, с краю тех перипетий и бурных событий семьи Шабуриных.

И если б это был не Сергей, я бы, наверное умерла от страха и познала ужас изнасилованной женщины…Но брат не давал мне забыть, кто он, и вскоре я поняла, что это всего лишь игра, еще одна грань неведомых мне ранее проявлений человеческой страсти, немного странной, настойчивой и совершенно не ведающей границ. За этой чертой не было стыда, как не было иного мнения, иной воли. За ней был — он. Его мнение, его желание, его воля. И власть, безграничная, пугающая, ломающая любые преграды.

Я уже не помнила, где нахожусь и что вокруг, который час, какой день. Мир, как и я, подчинился ему, жадному, ненасытному, воздающему должное грешной и до дрожи любимой женщине.

Я кричала. Я впервые кричала, не слыша себя, не играя, и не оттого, что хочет он, а оттого, что не могла иначе. Одна волна сладкой муки за другой окатывали меня с ног до головы, смывая разум, убивая любую мысль в зачатке. И только страх теплился на краю сознания — страх, что все закончится, и руки отпустят меня, и тот мир, что они дарят, потускнеет и рассыпится. Но Сергей слишком долго ждал, мечтал и жил надеждой, чтобы так быстро отпустить меня. Он пил мои крики, всматривался в лицо и вновь исторгал крик и наслаждался им…

Уже светало, когда его страсть приобрела минорный оттенок, начала уходить в сторону неги, безмятежной, таящей нежности. Мы лежали на диване и слушали дыхание друг друга. Я не видела его и лишь по гулкому биению сердца да крепко прижимающим к себе рукам, понимала, что он готов превратить эту ночь в бесконечность. Но этого не произошло. Его ласки усыпили меня и больше не тревожили глубинный жар.

Мобильник на кухне разрывался от надсады. Хрипел городской телефон. Гудел дверной звонок, будя не только нас, но и соседей.

В комнату уже прокрались сумерки и блуждали по нашим лицам, но мы видели лишь друг друга — лежали на одной подушке и смотрели в глаза, улыбаясь, умиляясь собственной безмятежности.

Я чувствовала себя удивительно легко и свободно. Я словно потеряла в эту ночь боль прожитых лет, отмолила грехи и получила пропуск в рай. И мне было все равно, кто бьется в двери нашего Эдема, кто стремится разорвать тишину единения и радость свободы. Сергей улыбнулся, навис надо мной, лукаво щурясь:

— Кто же нас желает видеть?

— Не догадаться.

— Соседка?

— Дворник, — хихикнула я, чувствуя, как его руки пробираются в потаенные места.

— Дядя Сева из Калининграда…

— А-а-а! — он вошел в меня, сжимая руками, как тисками.

— Вряд ли это господин "А", — прошептал в ухо Сергей. — Но готов поверить, если ты повторишь.

— А-а-а!!

— Вот теперь верю… — и губы накрыли мои.

Я проснулась, когда зимняя ночь уже властвовала над городом. В комнате витал аромат гриль, плавали тени и слышался ленивый, разморенный от истомы голос Сергея за стеной, на кухне.

— …И что?… Да перестань мне по ушам ездить…Ага, ага…вот и пускай…Ну, и? Ты меня пугаешь, что ли? И не мечтай…Когда надо, тогда и привезу…

Я нашла скинутый в пылу любовной битвы на пол пеньюар и выплыла на кухню как раз к концу разговора. Сергей отключил связь и отложил трубку на подоконник.

— Абонент вне зоны досягаемости?

— Угу, — улыбнулся он и потянул к себе за руку, усадил на колени:

— Выспалась?

— Угу, — передразнила его.

— Как на счет ужина?

— Можно подождать до завтрака.

— Это вряд ли — зело голоден. Да и тебе, котенок, пора подкрепиться. Кофе?

— Уже?

— Обижаете…

Он пересадил меня на диван и начал сервировать стол: нарезка, семга, икра, салат и цыпленок-гриль. На десерт — торт мороженое.

— Это не то, что год меня ожидало?

— Нет, — рассмеялся он и качнул головой. — Везде успела. А что не взяла тогда? Куда еще нос сунула?

— Надеюсь, это риторический вопрос?

— Не надейся, проказница. Так что еще в недрах моих шкафов обнаружила?

— Год прошел, а ты сейчас только вспомнил.

Он поставил передо мной чашку кофе. Одарил взглядом, полным нежности и обожания, присел, обнимая мои колени, и уткнулся в них лицом:

— Котенок….

Мои пальцы сами нырнули в его волосы, начали перебирать их.

За окнами шел снег, разбавляя синюю краску ночи веселым кружением белых хлопьев, и словно вторя ему, из магнитофона лилась песня Глюкозы: "а снег идет, снег идет"…

Если б можно было остановить эти мгновения, остановить саму жизнь…

— Сережа, давай станем любовниками на постоянной основе? — предложила я.

Он дернулся, словно я влепила ему пощечину, и ответил взглядом — уставился не добро, вглядываясь в мои глаза с каким-то акульим, злым прищуром.

— Любовниками? — усмехнулся желчно. Встал, постоял, нависая надо мной, и вдруг, вытащил из кармана брюк синюю бархатную коробочку, брякнул ее на стол и отошел.

— Что это Сережа?

Нет, я предполагала — подарок, но такой?…

На синем бархате лежало кольцо с огромным сапфиром в окружении брильянтиков. Такая огранка и чистота, замысловатость ювелирной композиции были достойны хранилищ Эрмитажа, но никак не моих пальцев. И стоило это сокровище, наверное, сколько не стоит и весь Сережин бизнес.

— Ты?…Откуда?…Мне?

— Нет, сам носить буду! — бросил он зло.

— Но, Сережа, это же?…Оно безумно дорогое.

— Не дороже денег. Что смотришь? Я его купил. Давно. Тебе. «Любовники»… Спасибо, Анюта. Значит, этот будет мужем, а я любовником? Правильно. Угу. А что? Очень удобно, правда? А себя-то ты как ценишь? Такое чувство, что я проститутку у «Кайзера» снял!…Нет, Анюта, я буду мужем! Я!

— Сережа, это невозможно.

— Почему?!

— Потому что мы родные!

— Да? — отвернулся, хлопнул ладонью по приоткрытой дверце антресоли, снова повернулся ко мне. — А кто будет знать? Мы можем уехать.

— Нет, Сережа. А как же Алеша? Андрей? И Олег, он очень ранимый, у него сейчас не самый лучший период.

— Хватит! Давай еще его пожалеем!

Я смолкла под его взглядом — жестким, холодным и раздраженным. Растерялась и испугалась. А он шагнул ко мне, присел и жарко, умоляя и одновременно сердясь на себя за это, заговорил:

— Анюта, я все продумал. Мы уедем, далеко, очень далеко. Я купил квартиру в Москве. Будем жить, где нас никто не знает. Там хорошие врачи, классные специалисты, много лучше, чем здесь. Бросим всех, все. Будем вместе. Ты и я, только ты и я! Тебе не о чем беспокоиться…Я все сделаю, только скажи — что? Только пожелай…

— Нет! Я не могу! Так нельзя!

Он уткнулся в мои колени и застонал. Пальцы впились в мои ноги, причиняя боль. Не столько — физическую, сколько — моральную.

Я видела, ему плохо, очень плохо. Я разбивала его мечту, уходила, а он не мог, не хотел с этим мириться, терпеть, воспринимать спокойно. Его звали Сергей, а не Алеша…

• Предыдущая
• 27/81
• Следующая