Флора и фауна - Витич Райдо - Страница 36

Слава Богу, что они растут не в моем огороде — цветоводство вообще не мое хобби…

Я приметила на стоянке «ладу», смутно напоминающую ту, на которой меня доставили из аэропорта в штаб-квартиру Селезневки. Проверить номера, прокравшись в темноте к стоянке — не проблема. Так и есть: номера те же и водитель, мирно попивающий горячий напиток из стакана от термоса, похож на Кирюшу, во всяком случае, силуэт затылка знаком до боли.

Ужинать они изволили, — усмехнулась я, предчувствуя радость от встречи. Его. Мою от прощания.

Приготовила трофей охотника и распахнула дверцу:

— Привет бойцам невидимого фронта! — гаркнула в ухо. Кирилл дернулся от неожиданности и облил свою грудь темной жидкостью. Зашипел, закрутился, не зная то ли мазь от ожога поискать, то ли меня схватить и в термосе искупать, то ли продолжить чаепитие, наплевав на все разом. Пока он метался, я всадила дорогой нож в дешевую панель авто.

Вошел, как в масло. Хорошая сталь, — с сожалением вздохнула, захлопывая дверцу. И одернула себя — зависть плохой товарищ и дурно влияет на мозговую потенцию.

А и, правда, зачем мне боевой тесак? У меня шокер есть — милая маленькая ручка-фонарик, но бьет, как трансформатор в дождливую погоду. И помада, как подобает настоящей женщине и как положено агенту — с секретом — с потайным клинком. Губы такой намазать можно до самых позвонков.

— Слушай ты, сука!!… - взревел Кирилл мне в спину — очнулся птенчик.

Терпеть не могу, когда меня оскорбляют, тем более в спину и не по делу.

Не понял мальчик, что я его чуть-чуть поучила. Прав: нашла кого жалеть.

Я развернулась и, сделав шаг назад, откинула ударом ноги в грудь уже почти вылезшего из машины мужчину обратно в салон, а потом припечатала заветной электро-ручкой по бедру. Кирилла неслабо колыхнуло.

— Отдохни, перетрудился сегодня, — посоветовала. Кирилл, выпучив глаза, лежал на сидении и пытался сказать все, что обо мне думает, дотянуться до горла и пнуть ногой, но слова забылись, конечности не слушались, оттого получались слабые конвульсии и смешное мычание. Я не стала утруждать себя переводом его звуковых потуг: заботливо закинула ноги в машину и хлопнула дверцей. — Спи друг.

Может, я и не права, может, Кириюша вовсе не в курсе произошедшего инцидента? Тогда я неслабо компенсировала ему небольшие неудобства, подарив нож — шикарную игрушку фирмы Microtch. Ну, а если виноват, то тем более переживать мне не за что.

В любом случае, поучить птичку надо, он мне еще за тот шантаж и домогательство не по всем статьям ответил.

И с чувством полного удовлетворения я пошла за угол дома — к старой иве, под которой последние дни неустанно квартировался Иван в своем авто.

Напарник не спал — мучил смартфон.

— Ванюша-а, — стукнула я в стекло.

— Опять на приключения потянуло? — приоткрыл он окно.

— Ну, что ты? Мне их теперь на дом доставляют… Пусти погреться, — улыбнулась ему в лицо. Мужчина оглядел меня и нехотя кивнул: забирайся.

— А дверцу открыть?

— Сама.

— Да, кавалер из тебя никакой.

— Можешь другую машину выбрать…

— "Ладу", например? — спросила, усаживаясь на переднее сиденье рядом с Иваном. — Не могу — небольшие повреждения.

— У авто или у водителя? — прищурился с ехидством. Прозорлив Лейтенант, не отнять.

— А ты Кирюшу лично знаешь?

— Кого?! — нахмурился.

— Кирюшу — клеста.

— Клеста знаю, Кирюшу — нет. Это кто?

— Ой, не крути, Ванечка, — пальчиком пригрозила.

— Ой, не стращай, — скривился он. — Ты о резвом мужичке разбитной наружности? А ничего кличку дала — Кирюша.

— Кличка у него клест, хотя поначалу производил впечатление беркута. Но маловат и мелковат для оного оказался.

— Тест не выдержал?

— Не-а.

— Клест! Хм! — головой качнул, смартфон убрал. — Всем клички даешь?

— Это не кличка, это тотем — суть особи прямоходящей.

— Эк ты уничижительно: особь да еще прямоходящая. Как о животных.

— Люди и есть животные.

— Да? А ты кто?

— И я животное, а некоторым не везет — насекомыми оказываются или вовсе флорой.

— Любопытно.

Ему, правда, интересно стало, даже глазки заблестели. Сел удобнее, чтобы меня хорошо видно было. С минуту изучал и спросил:

— А я кто, по-твоему? Тотем какой у меня?

— Не разобрала еще. Вроде волчара, но мутный, как оборотень.

— Мутант.

— Ага.

— Почему же волк?

— Потому что ты из семейства хищных: предпочитаешь сам съесть, а не быть съеденным. Неприхотлив, хитер, разумен — поступки свои и слова взвешиваешь, очертя голову в пекло не суешь, с выводами не спешишь, но и к себе никого не допускаешь. Спорю, даже жена, если таковая имеется, не знает, какой ты на самом деле. Ты ее в счастливом неведении держишь, под щенка глупого пушистого маскируешься, но нет-нет, а челюсть на сонной смыкаешь, чтоб место свое помнила. За помет свой, опять же, глотку перегрызешь. Семья для тебя — лежбище, нора — место тишины и покоя. Ты не то что в нее, близко к ней никого не подпустишь.

— Зачем?

— Незачем, — согласилась.

— Все интересней и интересней, — хмыкнул. — Ты не досье ли на меня собираешь?

— Нет, тестирую, выводы делаю.

— Акарать не боишься?

— Нет. Если понимаешь, какой тотем у человека, понимаешь самого человека. Он становится ясен и предсказуем, все его поступки полностью укладываются в манеры поведения определенного животного, редко, очень редко — нескольких животных.

— А ты у нас кто по тотему?

— Считают пантерой, но я не уверена.

— Я тоже, — согласился, сверля меня взглядом. — Хотя все бабы или из семейства кошачьих или из птичьих гнездовий.

— Не скажи, мне грызуны и слонихи встречались.

— Это как?

— Элементарно. Возьми любую книжку о живой природе и почитай о слонах, а потом представь своих знакомых. Наверняка кто-нибудь слонихой окажется.

— Дородной женщиной с большими ушами? — усмехнулся.

— Нет, тихой, спокойной, терпеливой, даже трусливой, хоть и масштабной, но задень посильнее или детеныша обидь, сорвется и затопчет. Причем, топтать будет пока от тебя одна подошва не останется.

— Ну, это чисто женское, по настроению затаптывать, до самых ушей в асфальт вгонять, а потом соображать: с чего, зачем.

— Не любишь ты женщин.

— Люблю. У меня ориентация нормальная.

— Это радует, а то неформалов все больше, а натуралов все меньше. Вырождаемся. Хищники пресмыкающимся служат. Ты, например, питону Макрухину.

— А ты?

— Я сама по себе, а питону от скуки.

— Ой, ли? Сказочница… И почему «питон»?

— Потому! Нет, не хищник ты — щенок, член клуба юных почемучек. Или у вас в спецуре все такие?

— Почему в «спецуре»?

Н-да-а, много у него узнаешь. Примерно столько же, сколько у меня.

— Потому что лопухи, напасть и то нормально не могут.

— На тебя? — оглядел меня на предмет повреждений. — Лопухи, — согласился. — Как напали?

— Без объяснений.

— А подробнее?

— А то ты не знаешь, — улыбнулась почти ласково.

— Проспал, — изобразил смущенную улыбку, за сигаретами в карман полез. — Будешь? — протянул пачку Cemel.

— Не курю. Из принципа.

— Не смеши. Принципы и ты — несовместимы.

Зря ты, Ваня, обо мне такого мнения.

— Не нравлюсь я тебе?

— Что ты, очень нравишься. В фас, особенно, на расстоянии двухсот, трехсот километров.

— Взаимно. Я к вашим питомцам всегда осмотрительно относилась. Если б не питон, близко бы к вам не подходила.

— Что так?

— Врожденная осторожность.

— Грешки молодости?

— И старости.

— Понятно. На том тебя Макрухин и взял.

— А тебя на чем?

— Я сам по себе. "Служить бы рад — прислуживаться тошно" — помнишь?

— Так не бывает. Даже одиночки вынуждены жить рядом со стаей, по закону джунглей.

— Я живу в своей стае и по тому, по другому закону: "мы одной крови, ты и я". Как думаешь, повтор нападения будет?