Противостояние - Витич Райдо - Страница 59

— Здесь нет штаба армии, — протянул.

— Тогда объясните куда ехать, а не отнимайте время!

Мужчина поджал губы, нехотя отдал молодой стерве документы и обернулся:

— Вам нужно вернуться, за деревней свернуть направо.

— Как вы представляете себе «вернуться» — там все запружено техникой! Это черт знает что, офицер! Я однозначно буду жаловаться генералу!

— Вы можете проехать в обход. Влево, через лес, в обратном направлении.

— Благодарю, — бросила сухо. — Мы можем следовать дальше?

— Да.

Лена демонстративно хлопнула дверцей. «Опель» тронулся.

Костя дух перевел и убрал руку от пистолета, что спрятал за полу шинели на сиденье.

— Мать моя женщина. Я чуть не посидел.

Лену саму колотило до тошноты, сердце выпрыгивало и голову обносило.

— За лесом машину придется бросить, — глухо сказал Тагир, непривычно бледный лицом.

Отъехать не успели — на горизонте появились самолеты с красными звездами.

— Наши! — обрадовался Костя. Лена рванула ворот кителя и глянула на Тагира:

— Гони!

Тот и без нее понял, что сейчас будет, дал по газам. Машина юзом ушла вправо, ее подкинуло от первого взрыва, встряхнуло так, что всех кто в ней был взболтало о салон.

— Гони!! — проорал уже и Костя, зажав пораненный глаз.

Везде вздымалась земля, ложилась на стекла. Те треснули, полетели осколками врезаясь в сидящих. Тагиру изранило лицо и он ничего не видел сквозь заливающую кровью глаза пелену, но жал на газ, надеясь уйти. А КПП утюжили, как немец «зачищал» мессерами советские позиции в сорок первом, работала советская авиация. Лене показалось, что она вернулась туда, откуда все началось — в тот вагон, в тот поезд, следующий до Бреста. И все кричала, помогая мужчине рулить, не чувствуя как кровь стекает по щеке из раны над бровью. И поняла, что у них на хвосте висит «ястребок».

— Гони, гони!! — кричал Костя.

— На хвосте, Тагир! — проорала Лена.

— Не отвяжется, хана! Из машины!! — заорал он в ответ.

Какой-то миг, вспышка и в тот миг, когда Костя выпрыгивал в одну сторону, Лена в другую, машину подкинуло, разорвало огнем с грохотом и скрежетом. Девушку ударило чем-то по голове и отнесло волной в сугроб у леса. Звирулько в шею впился осколок и мужчина прожил не больше пары минуты, тщетно пытаясь зажать фонтанирующую из раны кровь, а Тагир сгорел вместе с машиной.

— Молодцы, ребята, — прошептал лейтенант, наблюдая как «Ястребы» разровняли скопление техники и солдат у пропускного пункта, как метко попали в машину с высокими чанами.

Утка, рядовой Уточкин, показал ему большой палец: на все сто ребята сработали!

Каретников жестом приказал троим своим бойцам сходить и проверить убитых, документы, если есть забрать. Самое время, в суматохе, что кругом творится, никто посторонних не заметит.

Разведчики скользнули на дорогу. Пара минут и Сержант Воробей со Шкипером втянули в углубление в снегу в лесу, где притаились бойцы, немку.

— Эсэсовка, — сплюнул бывший моряк, Костя Елабуга по прозвищу Шкипер. Пилотку женщине нахлобучил и планшет лейтенанту подал.

— Жива, — бросил рядовой Серегин с таким видом, словно очень хотел исправить это.

— Остальные в хлам. Из водителя шашлык. Лейтенанту горло осколком перерезало.

— Ну, вот и "язык", — мельком глянув в документы, довольно бросил лейтенант, подмигнув своим.

— Баба, — с презрением бросил Уточкин.

— Какая хрен разница, Леня, — толкнул его на снег Воробей. — Потом разбираться будем.

— Взяли. Уходим, — распорядился Каретников, перебрасывая лямку планшета через плечо.

— Подфортило, — согласился Костя.

Бойцы подхватили «трофей» и, пригибаясь, ринулись в глубь леса. Лена только начала приходить в себя, как потеряла сознание от резкой боли в спине и в груди. Ей показалось, что все раны разом вскрылись, кожа треснула. Девушка сникла.

Она очнулась от мокроты и холода. Бойцы кинули ее лицом в снег и засели, обозревая пространство вокруг — вроде тихо.

Лена застонала, попыталась подняться, слабо соображая, что произошло, происходит.

— Смотри, зашевелилась, — бросил кто-то.

— Свяжи от греха.

Лене завернули руки за спину и она взвыла от дикой боли.

— Тихо, — зажала ей рот чья-то рука, пахнущая черти чем.

Девушка задохнулась, с ужасом глядя в покрытое щетиной, незнакомое лицо, обтянутое белым. Масхалаты она видела первый раз и подумала, что опять попала к немцам или вовсе в руки к привидениям.

Грубым.

Веревки впились в незалеченные раны вместе с лайком кожи перчаток, вскрывая хлипкую преграду струпа. Спину жгло, сорванные корочки с ран впились в них, тревожа и вскрывая, что-то потекло и, было настолько больно, что Лена обезумела. Извивалась, пытаясь вырваться не столько от жесткой хватки чужих рук, сколько от оглушающей, одуряющей боли.

— Молкни, сука! — пнул ее Серегин. Сапог пришелся по ране на животе. Она треснула и расползлась, кровь полилась. Лена согнулась, задохнувшись от боли, только чувствовала, как становится мокро под шинелью и, понимала, что второй раунд пыток ей не пройти.

— Не трогай, — отпихнул от нее Серегина лейтенант. Кивнул бойцам: посадите.

Ее перевернули и усадили лицом к группе. Лену заколотило. Смотрела на обветренные лица и все пыталась справиться с болью и дрожью, что пронизывала тело. И не могла взять в толк, что же так холодно.

Мужчина напротив изучал документы из планшета. Это стало последней каплей для Пчелы. Она рванула к нему, желая то ли отобрать, то ли убить.

И получила локтем под дых от другого мужчины. Смолкла и уткнулась в снег. Поплыла.

— Не трогай, — лениво бросил Каретников, не отрываясь от попавших им в руки бумаг.

— Мож погладить? А чего мужики, симпатичная, чулочки вон. Ножки-то не мерзнут, сука? — рывком усадил ее, втиснув в ствол сосны.

Лена лишь глухо застонала. Тело горело, сотрясалось от противной дрожи, какими-то приступами конвульсий, и все тянуло к земле. А больнее, чем было уже и быть не могло.

— Полегче, говорю! — разозлился лейтенант. — Она живая нужна!

"А вот это вряд ли", — подумала девушка. И порадовалась, отчетливо понимая — еще пара ударов и ей конец.

— Пацаны засмеют — бабу притащили, — хмыкнул «Утка».

— Документы! — выставил палец лейтенант. Свернул карты и сунул обратно в планшет. — Цены им нет, — похлопал ладонью по нему, через плечо перекинул. — Если к ним еще и эту притащим, готовьте дырочки под звезды.

— Фьють, — присвистнул Утка.

— Что-то много ныне за немецких подстилок дают, — полусонным взглядом оглядев пленную, бросил Шкипер. — Только все едино, лейтенант, порвут ее наши.

— Точно, — заверил Серегин. — За одну ногу к одной березе привяжут, за другую к другой и порвут на хрен! И правильно! Тварь эсэсовская!

Сержант внимательно посмотрел на женщину, встретился с ее туманным взглядом темных глаз и щетину на подбородке поскреб:

— Спору нет, мужики, бля… мы еще к начальству не притаскивали. А и не факт, что притащим. Глянь, лейтенант, сморило ее от ласки Серого совсем.

— Оклемается, — сплюнул в сторону тот. — Пусть спасибо скажет, что не прирезал.

Андрей Каретников оглядел своих бойцов, достал фляжку, глотнул, уставился на пленную. И поморщился: надо же падали такой уродится симпатичной?

— Чего, лейтенант, — недобро уставился на него Серегин, приняв мину мужчины на свой счет. — Она ж, сука, трепыхалась, вот и утихомирил. Кляп еще надо.

— Не надо, молчит пока. Передохнем, пойдем, тогда.

Лена в упор смотрела, как пьет что-то мужчина и, сглатывала вязкую, соленую слюну. Жарко было, в горле давно пересохло и плавило тело от духоты, боли. Ее словно бензином облили и подожгли и не выхода, ни спасения от огня не было. Полыхало и внутри и снаружи. Дышать и то от духоты тяжело было.

— Вы вот скажите, братья, — приняв фляжку от командира, спросил самый молодой в группе, Уточкин. — Почему как не симпатичная баба, так стерва и сука конченная?