Игры с призраком. Кон второй. - Витич Райдо - Страница 31

— Ну, ежели что, лихом не поминай, а поплачь, как обещалась.

— Рано помирать собрался. Ты еще женишься, детей народишь и умрешь старым, старым, — пообещала побратиму, меч вынимая.

— С тобой! А иначе не согласный я! — выхватил меч побратим и рванул навстречу лютичам.

Кого бить они такой толпой собрались, Халена так и не поняла.

Стена на стену. Только одна стена хлипка сильно: одного с коня долой, другого и пеших с размаху, мечом как косой.

Кажется, только в бой ринулись, как он и закончился. И жарко-то особо не было. То ли порубились, то ли проигрались. Халена все подмогу лютичей ждала, да вот и последних посекли, а никто не появился.

Меч о черную рубаху мертвого лютича вытерла, огляделась — кто песню поет, радуясь победе, кто мечом в небо тычет — ура! Кто похохатывает, глядя на остатки врагов, зажатых своими. Кто в гурт сбивается, кто раны перевязывает, а кто и в траву опять залег на отдых, пока князь сбор не объявил. И все довольны — победа. И кто б подумал — а над кем? И как бы не победить, если две тьмы против от силы восьмисот человек? А где обещанные тьмы лютичей ходят? Куда они делись? Разведка ошиблась или это маневр врагов?

— Что это было? — с тревогой спросила у Миролюба. Тот, судя по виду, не меньше нее озадачен был. Меч молча в ножны сунул, на девушку уставился:

— Не ведаю. Сказывали, втрое их боле.

— Вот- вот, куда же они делись?

— Испужались?

— Сам-то в это веришь?

Парень промолчал.

— Чего смурные?! Наша взяла!! — подскочил к ним Гневомир, довольный, лицо светится, глаза горят.

— И чему ты радуешься? Думаешь, финиш? Глубоко в том сомневаюсь. Посмотри внимательно, подумай — что не так?

— А чего? — пожал тот плечами. — Вечно ты, Сонцеяровна, сумлеваешся. Князья вона ужо сбор трубят. Вертаемся пировать.

— Пировать? — нахмурилась. — Вам Красной Горки мало?

Посмотрела в сторону леса — и правда, племена в строй налаживаются уходить, раненых в телеги складывают. Но тех мало, порубленных от силы десяток. Вроде действительно радоваться надо — малой кровью обошлись. А нет радости — тревога в сердце занозой сидит и вот ноет, ноет.

— А лес проверить? Почему обратно идем? Зачем?! Рано! Зря! — пришпорила кобылицу, направляя к Горузду.

— Ты что делаешь, десничий! Куда все уходят?!

— Чего орешь? — удивился тот. — Мало порубились? Не набавилась?

Малик, услышав крик, к ним подъехал, уставился на Халену вопросительно.

— В том- то и дело! Это же не сеча, забава! — высказывала та десничему. — Да очнись ты дядька Горузд! Не может война так быстро и легко закончиться! Разведка сколько лютичей донесла — две тьмы, а их положили и тьмы не наберешь! Где остальные? Думаешь, вещи собирают да спешно завоеванные земли оставляют?! Да быть того не может, пойми ты! Вы хоть дозор в лес пошлите! А еще лучше дальше давайте их гнать, до самой реки! Глупо останавливаться! До Белыни рукой, говорят, подать!

— Эк, разобрало-то тя! — фыркнул подъехавший Хагол. — Во все поле ору.

— Да хоть до Вышаты! Толк бы был! Вам что в лоб, что по лбу!

— Не кричи, Халена Солнцеяровна, — прогудел Горузд, понимая тревогу девушки. — Сговор был — чья возмет, тот и остается. Лютичи свое получили. Дён им на сборы и отход даден. А завтра поутру росничи, росичи, рывничи и ручане все вместе пойдут, погонят остатки лютичей со своих земель, остальные в сторону Вышаты двинут, со своих вотчин гоня ворога.

— А мы покедова пождем. Все по правде, Халена, как сговорено, — добавил Хагол.

— Обещались: побежденному дён на отход. Слово при всех сказано. Знать тому и быть, — поддакнул Малик.

— Вы по чести, да? А они? — махнула в сторону леса. — Спорю — нет. Не знают они чести.

— День даден, коль воловодиться станут, по шеям получат.

— Завтра?

— Говорю же — как сговорено! — начал сердится Хагол.

— Да вы знаете, что такое день? Двадцать четыре часа! За это время все, что угодно можно сделать!

— Ты чего шумишь?! — сердито спросил подъехавший Любодар.

— Сговору не верит, — ответил Хагол. Малик ус покрутил, взгляд отводя.

— Я лютичам не верю! И даже не им — роскам! И предателю, а он среди нас. Вы не хуже меня это знаете, — пыталась втолковать Халена.

— Ну, вот что: хошь — ори, хошь — молкни, хошь верь, хошь — нет, а будет, как я сказал, — отрезал Любодар. — Больно много воли те брат дал! Я слова данного из-за девки глупой рушить не стану. Мы по тем законам живем, что зрю, тебе неведомы! Все, сбираемся и уходим!

— Стой, князь! А лютичам и роскам те законы твои ведомы?

— Роски-то причем? — озадачился Хагол. — Они не супротив нас.

— Так это не они ваши земли заняли? — прищурилась на него Халена.

— Потеснили, не боле. Возвернем.

— Да что ты ей толкуешь, Хагол? Пришлая, шабутная, законов наших не ведает, — с презрением бросил Любодар.

— Отчего ж? — уставилась на князя зелеными глазами. Тот и забыл, что говорил — смолк и побледнел. — Поняла я, что одни по правилам играют, другие знать их не хотят, а третьим на первых и вторых глубоко наплевать — у них свои законы, и правда своя. Может, если б только с лютичами дрались так, как вы думаете, и было — хоть и враги, а свои, и законы знают, но роски на порядок выше вас всех. Уверена, они не только вас, но и лютичей вокруг пальца обведут. Знаешь, что бы я сделала на месте росков? Засаду бы устроила. Натравила лютичей на вас. Вы малость порубились, победу одержали и спокойно обратно пошли, пировать. Напились бы, спать легли. И в это время я бы ударила. Смысл с вами сейчас связываться — вон сколько — две тьмы. Потери большие были бы, а победа более чем призрачна и очень большой ценой. А их мало — зачем своих ложить, если чужих натравить можно? Вы сейчас в Славль пировать, а потом разъедетесь. Возьмут вас тихо сонными и пьяными как в Красной Горке! Перережут как скотину, лишив племена глав, а потом и лютичей сомнут. И вся земля роскам достанется. Тихо, спокойно. Малыми потерями. Я больше, чем уверена — так оно ими и задумано! Направь разведку в тот лес — убеждена, что-нибудь интересное да обнаружишь!

Мужчины молчали, очень нехорошо на Халену поглядывая. Горузд осуждающе губы поджал.

— Гляжу, росков ты засыл, — тихо протянул Любодар. — Вот к ним и вертайся. А ко мне в Славль ни ногой!

— Да не засыл я! Просто с логикой дружу! — совсем расстроилась Халена. — Ведь ясно все любому! Роски выше вас по развитию, арбалеты у них и свои правила. Пришлые к тому же! И всем известно, что это они экспансию затеяли: степняков глупых подговорили, лютичей натравили! Да и сами вас теснят! Как вы не понимаете, не видите, что враг слишком силен и умен, не чета лютичам!

— Все, кончен разговор. В Славле узрю — голову сыму и пущай потом Мирослав мне выговаривает! — направил коня прочь Любодар. Хагол с сомнением губы пожевал, то в его сторону, то на девушку косясь. Видно задумался князь, да вот кто прав, кто виноват, решить не может.

Халена завыть была готова от непробиваемой упертости мужчин. А ведь, не глупые, и ведь, воины!

— Да что здеся мерекать, — подал голос Велимир. — Халена нутром беду чует, зря баить не станет.

Девушка обернулась — за спиной миряне стояли дружным строем.

— Ее Любодар гонит, знать и нас, — сказал Трувояр.

— Ну, вот чего, — выдал Горузд, подумав. — Пять десятков бери и в лес двигайся, а мы городище поглянем, что к чему.

— Хорошо, — облегченно вздохнула девушка: мало, но хоть что-то. Предупредить о беде, если что успеют. — Вы только никому не говорите, а мы заляжем да подождем. Если я права, к вечеру действительно сеча будет. Настороже будьте, как только — я гонца пошлю. В Славле мирного населения много, не только воинов — полягут ведь из-за глупости князей.

— Ой, и скверный у тебе язык, воительница, — заметил Хагол. — Но да береженого, у нас говорят, Боги берегут, посему навет твой прощаю и молкну. Но людей своих без отдыха придержу, как и Горузд. Ежели правда твоя — век мы тебе должны будем, а ежели нет, ответ несть за скверну станешь.