Игры с призраком. Кон третий. - Витич Райдо - Страница 50

Нет! Никогда! Не потому что жалко его, не потому что понимает, что с ним станется, узнай он правду, пойми, кого превратил в инвалида, кого чуть не убил, а потому что в душе Шерби был лишь мрак обиды и ярости на него. Съедающая ненависть, толика злорадства и безумная идея, паршивая, если вдуматься, но греющая сердце и душу — от Анжины отказались, теперь только он будет рядом, только он сможет помочь ей, только он спасет и сбережет. Ричард не достоин ее, не услышал, не понял, ослеп от ярости и горя. Его право, его дело. Кириллу не станет печалиться о нем, у него другая забота, более важная — Анжина. Он вытащит ее и никому не отдаст. С ним она больше никогда не узнает горя и предательства.

На глазах мужчины выступили слезы ненависти к миру и любви к единственной женщине, ради которой стоит жить. Он был благодарен судьбе, что она сберегла ее, дала ему шанс, не остановил тогда, а толкнула к ней. Наконец они будут вместе. Неважно где и как — важно, что вместе, важно, что Анжина жива и рядом с ним. ерби что понимает, что с ним станется узнай он правду, пойми кого превратил в индали

Ночь и темнота в спальне заставили ее подумать о слепоте, при которой ей нужно будет как-то жить, самостоятельно двигаться, защищаться, помогать другим. Мудрецы — хефесы и на такой случай в жизни выдавали советы, Анжина помнила их и знала что делать. Он прислушалась к дыханию Кирилла, поняла что он спит и выскользнув из постели, прихватила одежду, тихонько вышла из комнаты.

Начинающийся приступ лихорадки ее не пугал — пугала надвигающаяся беспомощность. Охватывал озноб ужаса от осознания, что она будет инвалидкой, пленницей в собственном доме, и тот кого она любит ни смотря ни на что, будет видеть ее такой, возможно… смеяться?

Нет, и еще раз — нет! Ричард не сможет так поступить.

Но тогда почему?

Этот вопрос снедал Анжину день за днем, и она мучилась в отгадке, как птица в клетке, не находя выхода.

Если бы встретить его, спросить, поговорить нормально.

На что она еще надеется?

Отчего ослепла и оглохла? Почему все еще на что-то надеется?

Что с ней происходит?

Женщина брела по замку, забыв, куда шла, зачем. Она уже не искала зал для тренировок — она искала Ричарда, вновь и вновь надеясь увидеть его, надеясь, что он услышит ее, объяснит хоть грамм происходящего. Лихорадка уже мутила разум и сотрясала тело, но Анжина шла, ведомая целью — Ричард, как наваждение, как бред. Единственная нить, что связывала ее с этим миром, выскальзывала из рук, и было до одури страшно не удержать ее.

Наверное, нельзя так любить, но разве сердцу прикажешь, разве душе укажешь?

Там они все еще были вместе, все еще любили друг друга, растили детей, смотрели в будущее — вместе. И была нежность, было понимание, было слияние душ, когда ясен и понятен каждый взгляд, каждый жест, и не нужно слов.

— Ричард…

Он стоял в коридоре и смотрел на нее то ли явь, то ли сон, то ли бред, то ли реальность.

— Ричард, — выдохнула и поняла, что сейчас упадет — прислонилась к стене, стараясь устоять на ногах.

Он смотрел на клон и не мог сдвинуться с места. Его постоянно тянуло в это крыло — к ней, как не больно, стыдно и отвратительно было признаться. Он презирал ее, ненавидел всем сердцем… и хотел видеть, слышать, хоть так касаться той, что ушла, забрав с собой смысл жизни. И ничего больше не было — осколки памяти, в которых искривленные временем картины былого счастья. Которое, он не удержал, не защитил и не спас.

Ничего не осталось — только эта кукла, как напоминание, как укор и транспарант торжества несправедливости.

"Почему ты жива, а она нет? Почему?" — качнулся от бессилия и боли, что жгутом скрутила душу. И вздрогнул, услышав шепот, словно с того света:

— Почему?… Пожалуйста, скажи почему? Я больше не потревожу тебя, только ответь, пожалуйста… почему? Не верю, что ты лгал, не могу поверить…. Но куда же все ушло?

Странные вопросы. Она повторяла их вновь и вновь, а он хмурился, вслушиваясь в молящий жаркий голос, вглядываясь в шатающуюся, грозящую упасть фигурку, в лицо, красное, потное, больное. И сорвался бы, вытряхнул из нее душу… если б не глаза. Глаза Анжины — черные от боли.

Нет, мерещится в полумраке, ночь играет, — тряхнул волосами и развернулся, чтобы уйти от греха.

— Ричард, — остановило сдавленное в спину. — По-пожалуйста… почему?

И не устояла, осела по стене, рванув ворот футболки — как жарко, как безумно жарко! Сердце выдало дробь и сжалось, заставив женщину скорчиться и сжать зубы, чтобы не застонать, не выдать боль.

"Не уходи, ответь", — молила взглядом и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться от бессилия.

Ричард не поворачивался, но и не уходил. Ему вдруг показалось, что рука жены коснулась его плеча и, это ощущение было настолько острым, явным, что он замер, боясь пошевелиться и спугнуть наваждение.

Ему на миг стало страшно от мелькнувшей в голове мысли: а что если та, за спиной не клон? Анжина?..

Нет! Боги не могут быть настолько несправедливы!

Но почему же тогда вопреки всем доводам рассудка его тянет к ней?

Клон! Она клон — напомнил себе и все же развернулся, подошел, застыл над женщиной.

— Почему? — прошептала опять. Он стоял и смотрел, и в его глазах она вдруг четко увидела себя: жалкую, запутавшуюся, сдавшуюся на волю обстоятельств.

Что она спрашивает?

Почему задает один и тот же вопрос с упрямством попугая? Разве ей важен ответ на него, разве он решит все проблемы, поможет что-то понять или вернет растоптанное?

Все очевидно.

Женщина развернулась и пошла прочь, потрясенная не столько открытием, сколько тем, что дошла до дна, позволила себе настолько потеряться, что превратилась в кисель.

Больше никаких вопросов и никаких ответов, никаких метаний и изысканий. Теперь она точно знает, что будет делать. Она не сдастся, она не ослепнет и не даст трепать себя лихорадке и этой одуряющей слабости. Она еще что-то может, она еще нужна. Это не конец жизни, это всего лишь перевал.

Ричард смотрел ей вслед, замерев от странного ощущения возвращения в прошлое.

Сердце тревожно билось в груди и навязчивая, абсурдная по сути мысль укоренялась все сильнее — перед ним не клон. Да, он не слышал ее мысли, но сейчас, здесь, в полумраке и тишине он отчетливо чувствовал женщину: ее растерянность и вину перед собой, и ни грамма обиды на него, не претензии к миру — огромные претензии к себе.

Они оба словно вышли из густого леса, наплутавшись до одури, но она уже знала куда идет, а он еще нет…

Глава 20

Анжина взяла меч, подвязала волосы повязкой через лоб, чтобы не мешали, и оглядела клинок.

В его отражении холодно блеснули карие глаза и, в них больше не было печали или страхов. Все вымелось за несколько дней усилием воли и целью — вернуть себя. Она потерялась и потому потеряла. Не в Ричарде дело, не в кознях Паула — в ней. И Ричард тоже потерял нее ее — себя.

Взмах, движение в сторону, задерживая дыхание, выпад.

Она закружилась по комнате, слушая меч, вникая в него и обретая себя.

Ее место на Лефевре, ее место в роде мирян.

Ее дело продолжать свой путь, даже если потеряла спутников.

Она еще нужна. Она еще многое может.

Взмах, выпад, растяжка и Анжина замерла, увидев Кирилла. Тот плечом к косяку дверей прислонился, поглядывал на женщину, голову на бок склонив.

— Я нашел деньги, — сказал тихо.

Анжина выпрямилась, провела пальцами по лезвию меча, вслушиваясь в гудение стали. Она поняла, что Кирилл узнал на что ей нужны деньги.

— Я еду одна.

— Нет…

— Да.

Меч вошел с тихим шелестом в ножны. Женщина подошла к Шерби и посмотрела ему в глаза:

— Это мой путь Кирилл. Мне нужно ехать одной.

Мужчина помолчал, разглядывая ее и сказал:

— Ты очень изменилась за эти несколько дней. Теперь только идиот не признает в тебе королеву.