История темных лет - Витич Райдо - Страница 37

Прекрасный, сильный человек, отстаивающий интересы своего народа против кучки алчущих паразитов… и смелый, очень смелый. Отказать в продлении аренды планет синдикату и тем самым бросить вызов галактическому союзу, и так косо поглядывающему на него. Оказаться один на один с финансовыми проблемами, доставшимися еще от брата, поставить себя в неустойчивое политическое положение, фактически под угрозу блокады, но облегчить тем самым бремя народа, сняв с него беззаконное ярмо чужаков, поставить крест на безнаказанном правлении синдиката и бездумном разграблении планет — для этого нужна была не просто смелость, а отвага, выдержка и мужество.

"Бис! — мысленно аплодировала Сэнди, — теперь богатейшие природные достояния не будут уходить на сторону, и народ сможет, наконец, нормально жить. Все правильно, долой бесправие, рабство, унижения, нищету, голод. Да здравствует справедливость, свобода, жизнь! Виват, Черный король!"

Как Сэнди гордилась Ричардом тогда, но… как плохо ей было. Боль выворачивала душу наизнанку. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать, не заорать во весь голос, как полоумная, прости меня, любимый, прости!

Как она могла сравнивать Ричарда с Паулом? Как могла усомниться в нем?

Теперь уже не сказать ему в лицо прости, не притронуться к его щеке…

Как дерзко и жестоко играет с нами мудрая судьба, заставляя платить за каждый неверный шаг, за каждый поступок, каждому отмеряя свою межу, загоняя в тупик, ставя перед равноценным выбором, решай сам. Но как можно выбрать кто важнее для тебя из сыновей близнецов, какой глаз значимее, левый или правый. Почему отбирая одной рукой, она всегда дает другой? Почему отбирает, когда ты этого не ждешь и не желаешь, а дает, когда уже не надеешься и не просишь?

За что Сэнди так дорого платила, за какой грех, за какой проступок?

Хватит! Девушка решительно отделилась от косяка, стряхивая липкую тоску.

— Не замерз? — спросила неизвестно откуда взявшаяся Китси, молоденькая, лет семнадцати, официантка, дальняя родственница хозяина ресторана, и подала куртку.

— Да нет, а что? — улыбнулась Сэнди. — Так, стоишь как примороженный, косяк охраняешь, а смена закончилась, все уже ушли.

— Серьезно? Я даже не заметил. Почему ты осталась?

— Двери закрыть, — засмеялась девушка.

— Домой одна пойдешь? Поздно уже. Темно. Хозяин-то сам где?

— Какой ты странный, Сэнди. Будто не видишь и не слышишь ничего вокруг. Дядя в город уехал. Король Иржи с дочерью и королевой появились, теперь народу будет много, значит, запасы нужны да деликатесы всякие. Мало ли, а вздумается не только королевским телохранителям, но и самому королю сюда пожаловать, чем угощать будем? Завтра, кстати, всем к шести приходить, поди тоже не слышал? Генеральную уборку будем делать.

— Почему так рано, через две недели ждали? — спросила Сэнди, помогая закрыть двери и стараясь не выдать радости. Долгожданная весть пролилась бальзамом на душу.

— Да ты что?! Вот даешь! — всплеснула Китси руками.

— Давай я тебя провожу на всякий случай, а ты меня за это просветишь, кому я даю и что.

— Ой! — обмерла та, кокетливо захлопав накрашенными ресницами, — девчонки завтра умрут от зависти. Хочешь я тебя чаем напою, с печеньем? Сама стряпала. Дяди все равно до утра не будет, а спать совсем не хочется.

— Посмотрим. Живешь-то далеко?

— Нет. Минут десять ходьбы. У-у-у, какие у тебя мышцы! — округлила она глаза, мертвой хваткой вцепившись в руку.

— Это железные имплантаты, — притворно грозным тоном поведала Сэнди.

— Да ну тебя, — хихикнула Китси, скосив наивные зеленые глаза.

— Не "да ну", а чудо пластической медицины, а вот какое чудо к нам короля раньше срока привело?

— Ты что, правда, не знаешь?

— Нет. — Вот это да! Отсталый ты человек, оказывается, дремучий, — болтала девушка, радостно заглядывая в лицо, — там такие дела творятся. По всем каналам передают. — И что же такого случилось, отчего короли так резко устали да еще не по нашей дороге приехали?

— Да они из своего порта приехали сразу же с совета сюда, поэтому и не по нашей дороге. Ты Черного короля видел? Красавец, правда? Такой весь… а глаза печальные. Впрочем, ты лучше.

— В смысле, у меня глаза печальнее? — Да ну тебя, — притворно надулась Китси, — можно подумать, ты их кому-то показывал. Ходишь в этих очках, как робот какой-то, аж жуть берет.

— Ладно тебе, я объяснял уже, нельзя мне пока без очков, болезнь такая: сниму — ослепну. Ты лучше объясни, при чем тут Черный король?

— Как это при чем, жалко его. Наши-то на него иск в галактический совет подали, хотят имущество покойной принцессы обратно забрать, ну и что по мужу отписано тоже. Представляешь, было огромное королевство, а теперь Мидон да Аштар останется…

— Что-что ты сказала?! — прохрипела Сэнди не веря своим ушам. Она резко остановилась, словно налетела со всего размаху на каменную стену. Бессильная ярость мгновенно захлестнула все ее существо, пропитывая ядом каждую клеточку, глухо отдаваясь в висках, готовая вырваться наружу звериным рыком. Подонки, братцы-стервятники! Какое они имеют право, как смеют?!

Нет, Ричарда я вам не отдам, хватит с вас меня!

— Ты чего? — спросила испуганно Китси.

— Ничего. Так. Далеко еще? — Пришли уже, — она указала на небольшой двухэтажный домик с палисадником, слепыми темными окнами, взирающими из темноты. — Прекрасно. Спокойной ночи. — Спасибо, что проводил. Может, зайдешь все-таки? Ты бледный такой. Устал, да? — Все нормально. Просто поздно уже, спать пора. Извини, я пойду.

Девушка разочарованно кивнула, старательно пряча обиду в глазах, и торопливо пошла к дверям, а Сэнди, дождавшись, когда Китси скроется в доме, развернулась и решительно зашагала по ночному городу в сторону летней резиденции королей.

Она решила переждать до утра в лесу. С пяти до шести утра морская вода спадает, обнажая прибрежный песок и гальку, оставляя на них глупых морских каракатиц и совершенно оголяя опоры ограды. По ним можно пройти, как посуху, фактически не замочив ног, обогнуть забор и оказаться на той стороне. Так она и сделает. Пора встретиться с Иудами. Напомнить о себе и о том, что они продали свою сестру за два голоса в галактическом совете и теперь не вправе распоряжаться ее имуществом. Хватит им ломать чужие жизни.

По свадебному контракту Сэнди принесла Паулу в приданое три богатейшие планеты: Вулон, Пегас и Софру, которые фактически отображали его собственную систему, состоящую также из трех планет — Мидона, Мифона и Манстера, и находились в одном районе на небольшом расстоянии, двенадцать часов на экспресс рейсе.

Паул тут же сдал их в аренду синдикату «Селенга» к обоюдному удовольствию. Они бездумно разоряли природные ресурсы планет, превратили их в рабовладельческие колонии, зарабатывая колоссальные суммы, но и хозяин получал огромные дивиденды.

Невдалеке находился огромный Аштар и два его спутника. Один из них, Кресс, достался в наследство королеве Лине, матери Ричарда, второй, Сулла, ее больному брату, Аштаром правил родной дед Черного короля. После смерти королевы Лины, Крес стал принадлежать отцу Ричарда. Когда старый король Дангур, чувствуя приближение смерти, подписал указ о назначении своим приемником младшего сына, Ричарда, в обход старших, его средний сын, Паул, узурпировал власть, и чтобы не потерять ее, заключил взаимовыгодный контракт с Сириусом. Ему доставались три планеты и поддержка авторитетных родственников, а Сэнди — Мифон и спутник Аштара, тот самый Крес, небольшая, но стратегически важная планета, причем по тому же контракту в случаи бездетного брака и смерти одного из супругов, имущество покойного переходило в полную, неограниченную собственность живого. Паул умер, и только Сэнди могла претендовать на свое законное имущество, но никак не короли Сириуса.

Девушка накинула куртку, поежилась и неторопливо зашагала по ночному городу. На улице было тепло, лето вступило в свои права месяц назад и щедро одаривало зноем. Ночи стояли тихие, жаркие, только лишь морской бриз снимал с города летнее марево, безжалостно разрывая липкую духоту. Сэнди не чувствовала, как морской проказник-ветер стал крепчать и сердиться, звонко спотыкаясь о стволы, запутавшись в кронах деревьев. Она и дороги-то не видела, таращилась в темнеющие под ногами тени, терзала воспоминаниями израненную душу и думала, что бы было, если бы тогда она не пошла на поводу у братьев, наплевала на родственные чувства? Не дала долгу и обязанности скрутить себя?