»Две жизни» (ч.II, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/127
- Следующая
— Я не только буду этому рад, сэр Уодсворд, но и очень благодарен вам за эту встречу. Поверьте, если моя мудрость кажется вам столь высокой, то и я нашёл в мудрости вашей, чему поучиться. В Индии говорят:
"Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но всякий человек тебе учитель".
Обед окончен. Дорогие гости, прошу в зал, там сервирован кофе.
С этими словами Флорентиец встал, подал Алисе руку. Девушка смотрела на него сияющими глазами, как на божество; он пригласил всех следовать за ними. Оставшись последней парой, молодожёны, тесно прижавшись друг к другу, обменялись несколькими взволнованными фразами.
— Нет, Наль, для нас не может быть пустых дней. Мы здесь недолго будем жить, мы поедем учиться, и ты будешь вести студенческую жизнь. Здесь отец задержит нас ровно столько, чтобы внешне воспитать так, чтобы к этому никогда не возвращаться больше. Кроме того, в твоём образовании есть немало пробелов. Ты совсем не знаешь музыки, хотя прелестно поёшь свои родные песни. Ты знаешь Шекспира, Шиллера, Мольера, но никогда не была в театре. Готовясь стать — насколько для нас это возможно — родителями-воспитателями, мы должны помогать друг другу взаимно совершенствоваться. Мы должны знать здешнюю жизнь, чтобы понять, чего не следует вносить в нашу будущую жизнь.
Они присоединились к обществу, когда все уже сидели за кофе. Что-то царственное было в этой паре, входившей в зал. Шёпот удивления и восторга пронёсся им навстречу.
— Положительно, граф и графиня, вы для меня никак не втискиваетесь в земные рамки, — с южным темпераментом воскликнул Сандра. — Если бы я был художником, я бы заставил землю покрываться цветами там, где вы ступаете.
— Мой новый друг, мне кажется, что слишком много чести уже в том, что вы произвели меня в принцессу-лилию. И мой муж, будучи мужем цветка, и я, лилия, и без того обязаны благоухать. Но чтобы ещё и цветы вырастали рядом с нами — это требование невыполнимое, — смеялась Наль.
— А я думаю, что именно цветы и будут расти. Самые прекрасные и драгоценные цветы земли — дети, из-за которых и для которых стоит жить на свете, — очень серьёзно, с волнением на прекрасном лице, сказала Алиса. — О, Алиса! — укоризненно воскликнула пасторша. — Что, дорогая мама? Я опять шокировала вас? Ну, на этот раз простите уж меня великодушно. Здесь мы среди добрых друзей, и я ручаюсь, что никто меня не осудит.
— У меня возникло сильное желание низко поклониться вам, мисс Уодсворд, — сказал, вставая и действительно низко кланяясь ей, лорд Мильдрей, — но никак не осудить вас.
— А у Меня такое страстное желание вас поцеловать, Алиса, что уклониться от него я не могу, — и оставив руку мужа, Наль подбежала к Алисе, обхватила её шею руками и прильнула к её губам.
Две женские фигуры, одна в царственной парче и жемчугах, другая в простом белом платье, одна темноволосая и темноглазая, высокая, другая синеглазая, в ореоле светящихся золотыми блёстками локонов, гораздо меньше ростом, обе тоненькие, чистые, прелестные в своей семнадцатой весне, составляли такой контраст, что даже Сандра умолк. Наль посадила Алису рядом с собой и мужем и пододвинула ей чашечку с кофе.
— Жаль, что здесь нет некоторых из моих друзей, музыкально одарённых, — сказал Николай. — Так просит сейчас сердце звуков.
— О, это легко поправимо, — несколько снисходительно сказала Дженни. — У нашей Алисы род музыкального помешательства. Не знаю, способна ли она доставить удовольствие людям понимающим. Но нам с мамой она достаточно часов испортила, — смеясь и хитро посматривая вокруг, продолжала Дженни.
— Это было очень давно, сестра, когда я докучала тебе своей музыкой. Теперь моя комната и мой рояль, сэр Бенедикт, в самом конце дома, где папа специально сделал пристройку. Не верьте, что я такая несносная. Во всяком случае сейчас я не решусь огорчать никого своей игрою, — умоляюще глядя на Флорентийца, сказала Алиса.
— Моя жена и старшая дочь не любят музыки, лорд Бенедикт. А мы с Алисой отдаём ей все досуги нашей жизни. У меня в молодости был большой конфликт с отцом, так как мне хотелось заниматься искусством, а он желал, чтобы я пошёл по пути духовному. Алиса унаследовала не только мою любовь к искусству. У неё такой большой музыкальный талант, что его следовало бы отшлифовать в хорошей школе.
— Пока я жива, — этого не будет, — четко, жестко и зло сказала пасторша. — От твоего и её пения — стекла дрожат. И вообще я не желаю, чтобы Алиса осрамилась да ещё оскандалила нас здесь.
Пасторша вдруг стала походить на какую-то хищную лисицу. Ничего похожего на добродушие на лице её не осталось. А пастор, печально глядя на дочь, медленно подошёл к ней, положил руку на её светящуюся головку и тихо сказал:
— Храни спокойствие, дитя. У Бога много путей, какими Он призывает нас, людей. Лорд Бенедикт говорил, что люди идут путём гармонии и искусств также. Если Богу будет угодно дать тебе такой зов, ты найдёшь свой путь. И не смогут люди противостоять Богу.
— А я очень бы просил вас, леди Уодсворд, разрешить вашей дочери поиграть сегодня, — обратился хозяин дома к пасторше. — Если вы и ваша старшая дочь не любите музыки, то в моих гостиных вы найдёте множество альбомов с видами всего мира. А также много интересных вещей, привезённых из путешествий. В саду моём немало редких цветов. Есть и оранжерея, где сейчас цветут незнакомые вам экземпляры. Судя по вашему прекрасному саду и цветникам, думаю, вы любите цветы.
— Вы заблуждаетесь, лорд Бенедикт, — прервала Дженни. — Это тоже область одержимости папы и Алисы. Но Алиса — идол в нашей семье, мы её обожаем, а потому выносим, конечно, все её фантазии.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы Алиса играла сегодня. Но если вы уж так хотите услышать её любительскую игру, — криво усмехнулась пасторша, — то пусть Сандра проводит нас в оранжерею. Там я, по крайней мере, не услышу ни её игры, ни её пения.
На лице Сандры выразилось такое явное разочарование, что Флорентиец, с юмором в глазах, как-то особенно улыбнулся ему и что-то тихо сказал, так тихо, что даже Николай, обладавший тончайшим слухом и стоявший рядом с Сандрой, не расслышал. Сандра незаметно вздохнул, крепко пожал Флорентийцу руку и сказал дамам, что постарается увести их так далеко, чтобы ни бас пастора, ни сопрано дочери, ни тенор хозяина дома до них не долетели. Услышав о теноре, дамы, казалось, несколько заколебались, но было уже поздно. Флорентиец указал Сандре путь в оранжерею и попросил, чтобы обратно он провёл дам через левое крыльцо прямо в жёлтую гостиную и занял бы их альбомами и картинами. Хозяин проводил дам в сад, закрыл балкон и задёрнул плотную портьеру.
— Я очень смущаюсь, папа, — прильнув к отцу, сказала Алиса.
— Полно, дитя. Ты ведь знаешь, что стоит тебе прикоснуться к клавишам — и Бог в тебе просыпается и ты забываешь всё. Играй и пой, как всегда. Не думай о похвале или награде. Думай, какое выпало тебе сегодня счастье: воспеть перед Богом соединение двух прекрасных людей. Воспеть их всем сердцем, любя и желая усеять для них землю цветами, как сказал Сандра. Пой и играй им песнь торжествующей любви. Не всем дано петь свою песнь любви. Кто-то должен петь её для других, нося в сердце великий путь милосердного самоотвержения.
На чудесных глазах пастора сверкала влага, — и все поняли, почему у него седые волосы. Трагедия этих двух сердец вдруг ясно пронеслась перед духовным взором присутствующих. На лице Наль мелькнула боль, лорд Мильдрей, отвернувшись, смахнул слезу. И только на лицах Флорентийца и Николая были полное спокойствие, мир и огромная доброта. Точно ленты света метнулись от Флорентийца к Алисе и пастору. Девушка робко подошла к роялю, открыла крышку и сказала:
— Я, конечно, не учёная музыкантша. Не ждите многого. Но я и не полная невежда, так как у меня было два замечательных учителя. Один — отец, второй — его недавно умерший друг, который был известен всей Европе как пианист и композитор. Я сыграю Шопена.
От девушки ждали многого. Но того, что произошло, не ждал никто. Хрупкая фигурка, детская головка — всё исчезло, лишь только Алиса коснулась клавиш. Всех унёс куда-то вихрь звуков. И разве это были звуки рояля? Пастор оказался прав. Бог проснулся в Алисе. И не руки её играли музыкальную пьесу, но сердце творило жизнь, чарующую, захватывающую, раскрывающую что-то новое в душе каждого из слушателей.
- Предыдущая
- 12/127
- Следующая
