Зимняя сказка - Хелприн Марк - Страница 47
- Предыдущая
- 47/140
- Следующая
– В каком смысле?
– Оно замерзло?
Госпожа Геймли недоуменно пожала плечами. Вирджиния встала и накинула на себя теплую стеганую куртку. Она завернула малыша в мягкое одеяльце и направилась вместе с ним к берегу озера. Не успели они обогнуть угол дома, как им стало совершенно ясно, что озеро замерзло, ибо они не слышали шума его волн, хотя ветер все еще не стих.
Озеро замерзло за одну ночь, и это говорило о том, что зима будет необычайно суровой. О грядущих тяготах свидетельствовала и необычайно гладкая поверхность льда. Госпожа Геймли никогда не видела такого гладкого льда.
Озеро лежало перед ними, поражаясь собственному совершенству. Нигде не виднелось ни морщинки, ни прожилки, ни пузырька. Ужасный ветер и пенистые валы так и не смогли совладать со стужей, обратившей голубые воды озера в твердую гладь, красоте которой могли бы позавидовать и астрономы.
– Чудища надежно заперты, – заметила с удовлетворением госпожа Геймли и погрузилась в думы о предстоящей зиме.
В течение двух недель солнце, всходившее и заходившее над городком Кохирайс, щедро расточало золотые лучи. Ветерок, дувший с запада, очищал безупречно гладкий темный лед от принесенных ветрами веток и жухлых листьев, которые походили на оперных певцов, дружно выбегающих на сцену в конце представления, чтобы в следующий миг навеки исчезнуть за кулисами.
Хотя температура воздуха не поднималась выше десяти градусов мороза, погода оставалась на удивление мягкой, поскольку ветер заметно поутих, а на небе не было видно ни облачка. Обитатели городка, желая развеять зимнюю скуку, дружно высыпали на лед, вспомнив о своих фламандских предках. Вдоль берега стали бесшумно носиться буера с яркими, похожими на чудесные цветы парусами. Население окрестных деревушек потихоньку перебиралось на озеро, где появились рыбацкие палатки с маленькими печурками. Ребятня разъезжала на коньках, привязывая импровизированные паруса к плечам.
Прибрежные огни казались ожерельями, украшающими гавани и заливы. В домах пили горячий шоколад, ром или сидр и лакомились олениной, жаренной на вертеле. Ночное катание на коньках, сопровождавшееся выстрелами из пистолетов, которыми любители ночных прогулок оповещали друг друга о своем местонахождении, казалось путешествием к иным мирам, поскольку они видели над собой небесный свод, усыпанный мириадами звезд, отражавшийся гладкой как зеркало поверхностью льда. Одному из горожан пришла в голову счастливая мысль: положить на широкие полозья легкую как бисквит передвижную эстраду и запрячь эти необычные сани шестеркой крепких лошадок, которые таскали бы ее по всему озеру. Горожане катались на коньках под музыку расположившегося под навесом городского оркестра, исполнявшего такие удивительные, чарующие пьесы, как «Зимний размер» А.Б.Клариссы. При этом молоденькие девушки совершали, к восторгу присутствующих, совершенно немыслимые пируэты. Стоило жившим на берегах озера фермерам завидеть подсвеченный изнутри белый сказочный замок, движущийся во мраке в сопровождении вереницы маленьких оранжевых огоньков, как они бросали все свои дела, хватали коньки и стремглав неслись к озеру, для того чтобы присоединиться к катающимся перед эстрадой мужчинам, женщинам и детям, походившим на невидимый хвост кометы.
Во время подобных празднеств расходовалось огромное количество дров, продуктов, припасов и кормов. В карнавалах этих не было особого смысла, однако обитатели Кохирайса не могли устоять перед подобным соблазном и потому проводили на озере все свое время. Они бездумно расточали нажитое, пели, плясали и проклинали грядущую холодную зиму, которая рано или поздно вновь должна была смениться весной. Это повальное увлечение затронуло даже госпожу Геймли, известную своей осмотрительностью и благоразумием. Она либо пекла пироги, либо вместе с Вирджинией каталась на коньках перед эстрадой, или участвовала в веселых танцах, во время которых старики, которые не могли пожаловаться на недостаток ума, учили молодых любви, терпению и вере.
К середине января горожане, ставшие после декабрьского обжорства страшно ленивыми и неповоротливыми, ощутили нехватку продуктов. Они дружно занялись экономией припасов, надеясь растянуть их до лета (о чем, конечно же, не могло идти и речи).
– Хоть пером покати, – вздохнула как-то госпожа Геймли, обводя взглядом содержимое кладовой. – В любом случае мы сможем продержаться до марта. Беда в том, что март тоже бывает холодным. В тридцать седьмом году Лэмстон Тарко и его собака замерзли в самый последний мартовский день. Нам нужно понять, что мы будем есть.
– Может быть, с нами поделятся продуктами жители соседних деревень? – осторожно спросила Вирджиния.
– Нет. Их урожай побило градом. В тот раз с ними делились мы, причем делали это бесплатно. Все мы теперь сидим в одной водке. При таком ветре нам вряд ли кто-то поможет. К тому же мы привыкли обходиться собственными силами. Жаль, что здесь нет сейчас Антуана Бонтика или Теодора. Они бы обязательно что-нибудь придумали.
– Кто такой Антуан Бонтик?
– Он умер еще до твоего рождения. Он жил между Кохирайсом и трясиной. Он был швейцарцем и ездил повсюду на своей двукролке.
– Двукролке? – переспросила Вирджиния.
– Совершенно верно, – подтвердила госпожа Геймли. – Двукролка – потрясающая вещь. Правда, скачут кролики не слишком быстро, так что по оживленной дороге на ней не поедешь – тебя сметут в два счета. Зато она очень экономична, особенно при перевозке легких грузов. А Бонтик, как нетрудно понять по его фамилии, весил меньше сотни фунтов. Он был каким-то там инженером, занимался протягиванием кабелей и установкой блоков. Монтаж кабелей действует на швейцарцев отрезвляюще. Это составная часть их теологии. Как это он говорил? Изящная дуга меж горными хребтами является знамением чудной силы тому, кто верует… Дальше идет строка о радуге. Теодор тоже смог бы что-нибудь придумать. Да и мы, я думаю, выход найдем. До марта времени еще много.
Они приготовили обед, который состоял из нарезанной ломтиками копченой говядины, полуфунта сухарей и обжаренного на сковородке твердого сыра. Для ребенка из тех же продуктов было приготовлено пюре. Помимо прочего они приготовили рыбу в белом вине, добавив в подливку красного перца и укропа, придавшего блюду весеннюю свежесть. И тем не менее утолить голод им так и не удалось. «Что же мы будем делать в марте?» – грустно думали они.
Вот уже пятую ночь они ложились спать с мучительным чувством голода. И в эту-то самую ночь Вирджиния неожиданно поняла, что же им следует делать дальше. Она услышала ответ во сне, который был таким же изысканным и необычным, как блюда, подаваемые в дорогом отеле и перевозимые в серебряных сосудах на бесшумных тележках.
Она увидела во сне огромный весенний город с затянутыми сизой дымкой площадями и выбеленными стенами, с изогнутыми ивами и реками цвета сапфира, город, улицы которого лежали, свернувшись подобно змеям вкруг храмов и площадей, город легкомысленных шелковых шляпок и строгих серых пальто, город ясного неба и хрустальных дворцов, где постоянно играла прекрасная, но совершенно беззвучная музыка света, где деревья сходили с ума, где земля была изрезана тайными подземными ходами. Он был живым, и он пытался потрясти ее своими красками.
Она узнала во сне, что города похожи на огромных животных, которые едят, спят, трудятся и любят. Она поняла, что ее будущее (таившееся в ней самой) связано именно с этим увиденным во сне городом, в котором ей будет суждено провести остаток своих дней.
Едва проснувшись, Вирджиния тут же поняла, что в том случае, если она с ребенком уедет в город, госпожа Геймли сможет вполне сносно скоротать всю эту зиму и даже помочь кому-нибудь из соседей.
Госпожа Геймли ответила на ее предложение категорическим отказом.
– Я никогда не бывала в этом городе, но я знаю его как свои пять пальцев, – взмолилась Вирджиния.
К ее вящему изумлению, госпожа Геймли не сказала в ответ ни единого слова и не вспомнила о злосчастном Буасси д'Англе.
- Предыдущая
- 47/140
- Следующая
