Зимняя сказка - Хелприн Марк - Страница 60
- Предыдущая
- 60/140
- Следующая
С одной стороны, Хардести хотелось придушить Джесси, с другой, он хотел встретить свою смерть достойно, думая при этом о чем-нибудь возвышенном и прекрасном.
Он решил отдаться созерцанию открывшейся их взорам величественной картины, наполнившейся для него неожиданным смыслом, ибо уже через несколько мгновений он должен был вернуться к первозданной чистоте первоэлементов. Разумеется, Хардести никогда не мог и предположить, что встретит смерть в компании с бездарным лилипутом, в костюме из луба, привязанным к противоударной лепешке. В следующее мгновение они камнем рухнули в бездонную бездну. Чем ниже они падали, тем сильнее становилась надежда Хардести на то, что им, несмотря ни на что, удастся выжить. За миг до того, как они упали в воду, он уже нисколько не сомневался в том, что они останутся в живых.
Вода здесь кипела и пенилась так, что они смогли бы дышать даже на глубине в сто футов. Их плавучее приспособление всплыло на поверхность примерно в полумиле от водопада, насмерть перепугав двух рыболовов, увидевших прямо перед собой диковинное устройство, которым управляли два гуманоида в странных скафандрах.
Они причалили к берегу, изобиловавшему гейзерами, грязевыми вулканами и ямами с кипящей серой. Стараясь не смотреть в сторону Джесси, Хардести выбрался из набитого дождевиками костюма, надел рюкзак и быстро зашагал на восток.
– Эгей, ты куда? – окликнул его Джесси. – Лучше иди за мной! Здесь так просто не пройдешь, эта земля опаснее минного поля, слышишь? Ты знаешь, что это за ямы? Куда тебя нелегкая по…
И больше Хардести не слышал Джесси Милашко.
Проработав шесть месяцев на овцеводческой ферме в Колорадо, Хардести почувствовал, что он явно засиделся на одном месте, и решил продолжить свое путешествие на восток. Он помогал хозяевам ранчо, молодым супругам Генри и Агнес, пригонять овец с горных выпасов, скирдовать сено и готовиться к наступлению зимы. Когда же в конце ноября зима вступила в свои права и замела снегом все окрестные склоны и долины, хозяева посадили его в свой старенький скрипучий фургон и отвезли к подножию Сангре-де-Кристо, где проходила узкоколейка. Он сел на почтовый поезд, состоявший из локомотива и одного-единственного вагона, который шел в городок, откуда он надеялся уехать на трансконтинентальном экспрессе.
– Через пять часов, – сказал молоденький кондуктор, – там будет проходить «Полярис», который мчится быстрее ошпаренного кролика. Если вы хотите уехать на нем, заранее предупредите об этом начальника станции. Для того чтобы остановить этот поезд, ему придется с фонарем в руках взобраться на водонапорную башню.
Хардести купил в местной лавке новые штаны. Его джинсы так пропитались ланолином, что он в ожидании прибытия «Поляриса» разжег с их помощью костер. Стало смеркаться. Хардести накинул на себя тяжелый овчинный тулуп, полученный от Генри и Агнес в качестве части оплаты, и недвижно сел возле костра, весь обратившись в зрение и слух. Он первым заметил приближение «Поляриса», увидев далеко в горах слабое зарево и услышав далекий стук колес и лай собак, и поспешил сообщить об этом начальнику станции, тут же полезшему с зажженным фонарем на водокачку.
Вскоре белое сияние залило припорошенные снегом окрестные луга и поля озимой пшеницы. Не сбавляя скорости, поезд подъехал к станции, начальник которой по-прежнему стоял на водонапорной башне.
– Не расстраивайтесь, если он не остановится! Они не всегда замечают мой фонарь, тем более что они проезжают через наш городок после обеда… Увидели, увидели! Бегите за ними! Последний вагон остановится только в миле отсюда!
Хардести бросился догонять поезд. В свете ламп вагонов-ресторанов снег казался желтым, словно клеенка. Пассажиры чинно обедали, попивали вино, пялились в окна и отирали салфетками губы. Мимо Хардести медленно проехал обтекаемый словно слезинка последний вагон состава, на котором висела подсвеченная стеклянная табличка с надписью «Полярис». Проводник помог Хардести взобраться на подножку и дал сигнал к отправлению. Не успела захлопнуться дверь вагона, как поезд начал набирать скорость.
– Далеко едем? – поинтересовался проводник.
– В Нью-Йорк.
– Вон какие мы прыткие! Может быть, все-таки в Канзас, а? Денег-то у тебя на билет хватит?
– Сколько он стоит?
– Не знаю, в моей ведомости этого полустанка нет. Ты сильно не волнуйся, контролер быстро все сосчитает… Кстати говоря, ты не имеешь права ехать в клубном вагоне. Постой пока в тамбуре.
– Рамзи, будь добр, оставь его здесь! Мы за ним присмотрим! – остановил проводника старик в черном костюме.
– Зачем он вам, господин Козад? – удивился проводник.
– Нам нужен четвертый человек для игры в карты. – Старик говорил голосом человека, прожившего в западном Техасе три четверти столетия. – Присаживайтесь, молодой человек, – обратился он к Хардести, указывая ему на свободное место за столиком.
Кожа кресла оказалась на удивление мягкой и приятной на ощупь. Разгоряченный недавней пробежкой, Хардести снял с себя тулуп и положил его вместе с рюкзаком возле окна.
Темно-красные и черные стены клубного вагона были освещены красноватым светом ламп, который едва заметно помигивал в такт стуку вагонных колес. Лица игравших в карты седовласых стариков в темных костюмах казались светящимися белыми масками, плывущими над темной сценой. Светились и сами карты, с которых на игроков взирали улыбающиеся, как Чеширские коты, короли, дамы и валеты.
– Джин с тоником? – предложил Козад.
– Нет-нет, спасибо, – отказался Хардести. – Я не пью спиртного.
– Тогда что же?
– Пожалуй, чай.
Козад заказал чай, который подавался здесь в посеребренных кружках столетней давности.
– В карты-то ты играешь?
– Честно говоря, нет, – признался Хардести. – Но вовсе не из религиозных соображений…
Его соседи несказанно изумились тому, что ковбой из прерий, едущий в клубном вагоне, не умеет играть в карты.
– Молодой человек, – покачал головой Козад, – в покер не умеют играть только пятилетние дети. Уж не хочешь ли ты нас провести?
– Нет, сэр, – ответил Хардести. – Дело в том, что мне доводилось играть в карты всего несколько раз…
– Ага, выходит, ты все-таки в них играл?
Хардести пожал плечами.
– В основном в рыбу. Это игра такая – «рыба» называется.
– Рыба, говоришь?
– Да.
– Никогда о такой игре не слыхал! Может быть, тебе и в стад с семью картами играть доводилось?
– Скорее всего, доводилось, – ответил Хардести и тут же добавил с улыбкой: – В любом случае, если я чего-то не буду знать, вы меня научите, верно?
Козад принялся нервно постукивать пальцами по обтянутому зеленой кожей столу.
– На шулера ты вроде бы не похож… В любом случае, это не так уж и важно, поскольку нас – меня, Лоусона и Джорджа – здесь боятся все. Мы отлавливаем молодых круторогих баранов с папиными деньжатами, которые считают, что они смогут заткнуть за пояс всех и каждого. В этом поезде таких баранов не оказалось. Судя по всему, ты тоже не принадлежишь к их числу. Тем не менее мы хотим, чтобы ты составил нам компанию.
– У меня всего двести шестьдесят долларов, – ответил Хардести. – К тому же я еще не купил себе билет.
– Ну что, Коу, выпустим теленка на ринг? – усмехнулся Лоусон.
– Честно говоря, я не понимаю, что вы хотите этим сказать.
– Что хочу, то и говорю. В любом случае ты не останешься в накладе. Мы скинемся тебе на ставки. Если и проиграешь, ничего не потеряешь, верно? Если выиграешь, вернешь нам эти деньги, а все остальное оставишь себе. Именно так мы учили играть в карты своих детей.
После десяти минут разминочной игры с пятью картами на больше-меньше они субсидировали Хардести десять тысяч долларов. Поскольку Хардести был сыном Витторио Марратты, эта сумма не произвела на него особого впечатления, что тут же заставило его партнеров насторожиться. Впрочем, они знали наперечет всех более или менее приличных игроков континента и были бы благодарны судьбе, если б встретили на своем пути достойного соперника, о существовании которого тут же узнала бы вся Америка.
- Предыдущая
- 60/140
- Следующая
