Иметь и не иметь - Хемингуэй Эрнест Миллер - Страница 28

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая

Высокий, очень худой молодой человек с редкой порослью светлых волос на подбородке, стоявший у стойки рядом с ним, спросил:

– Скажите, вы не мистер Гордон?

– Да.

– Я Гарольд Спелмэн. Мы, кажется, познакомились на одном вечере в Бруклине.

– Возможно, – сказал Ричард Гордон. – Очень может быть.

– Мне очень понравилась ваша последняя книга, – сказал Спелмэн. – Мне все ваши книги нравятся.

– Очень рад слышать, – сказал Ричард Гордон. – Выпьете чего-нибудь?

– Вместе с вами, – сказал Спелмэн. – Вы пробовали этот ojen?

– Мне он не помог.

– А что с вами?

– Настроение скверное.

– Попробуйте еще.

– Нет. Я возьму чистого виски.

– Знаете, для меня целое событие, что я вас увидел, – сказал Спелмэн.

– Вы, наверное, не помните нашу встречу на том вечере?

– Нет. Но, может быть, это был удачный вечер. Удачные вечера обычно не запоминаются, верно ведь?

– Пожалуй, вы правы, – сказал Спелмэн. – Это было у Маргарет Ван-Брунт. Вспоминаете? – спросил он с надеждой в голосе.

– Стараюсь.

– Это я тогда поджег дом, – сказал Спелмэн.

– Не может быть, – сказал Гордон.

– Да, – радостно сказал Спелмэн. – Именно я. Это был самый замечательный вечер из всех, какие я помню.

– Что вы теперь делаете? – спросил Гордон.

– Ничего особенного, – сказал Спелмэн. – Так, живу понемножку. Я уже привык к этому. А вы пишете новую книгу?

– Да. Половину уже написал.

– Превосходно, – сказал Спелмэн. – а о чем?

– Забастовка на текстильной фабрике.

– Великолепно, – сказал Спелмэн. – Ужасно, знаете, люблю социальные темы.

– Что?

– Просто обожаю, – сказал Спелмэн. – Для меня нет ничего лучше. Вы, бесспорно, на голову выше всей писательской братии. Скажите, есть у вас там прекрасная еврейка-агитатор?

– А что? – спросил Ричард Гордон подозрительно.

– Это роль для Сильвии Сидней. Я в нее влюблен. Хотите посмотреть ее фотографию?

– Я видел, – сказал Ричард Гордон.

– Давайте выпьем еще, – радостно сказал Спелмэн. – Подумать только, как это мы с вами встретились. Вы знаете, я ведь счастливчик. Настоящий счастливчик.

– А что? – спросил Ричард Гордон.

– Я сумасшедший, – сказал Спелмэн. – Это просто замечательно. Все равно, что быть влюбленным, только все всегда кончается хорошо.

Ричард Гордон слегка отодвинулся.

– Это вы напрасно, – сказал Спелмэн. – Я не буйный. То есть я очень редко бываю буйный. Давайте выпьем еще.

– Давно это с вами?

– По-моему, всю жизнь, – сказал Спелмэн. – Уверяю вас, это единственная возможность быть счастливым в наше время. Какое мне дело до того, как стоят акции «Дуглас Эйркрафт»? Или Телеграфно-телефонной компании? Меня все это не касается. Я читаю какую-нибудь из ваших книг, или пью, или смотрю на фотографию Сильвии, и я счастлив. Я – как птица. Я даже лучше птицы. Я... – он помедлил, подыскивая слова, потом сразу заторопился. – Я хорошенький маленький аист, – выпалил он и покраснел. Он пристально глядел на Ричарда Гордона, шевеля губами, и тут рослый молодой блондин отделился от группы, сидевшей в другом конце бара, подошел к нему и положил ему руку на плечо.

– Пойдем, Гарольд, – сказал он. – Нам пора домой.

Спелмэн свирепо посмотрел на Ричарда Гордона.

– Он смеется над аистом, – сказал он. – Он сторонится аиста. Аиста, который кружит в свободном полете...

– Пойдем, Гарольд, – сказал высокий молодой человек.

Спелмэн протянул руку Ричарду Гордону.

– Я не обижаюсь, – сказал он. – Вы хороший писатель. Продолжайте и дальше писать так. Помните, я всегда счастлив. Не давайте сбить себя с толку. До скорого свидания.

Рослый молодой человек обнял его за плечи, и оба они, протиснувшись через толпу, пошли к выходу. Спелмэн оглянулся и подмигнул Ричарду Гордону.

– Славный малый, – сказал хозяин. Он постучал себя по лбу. – Очень образованный. Заучился, должно быть. Любит бить посуду. Но он это не со зла. Платит за все, что разобьет.

– Он часто бывает здесь?

– Каждый вечер. Как он вам сказал, кто он? Лебедь?

– Аист.

– Вчера он был лошадь. С крыльями. Как та лошадь, что на бутылках «Белого коня», только с крыльями. А все-таки малый славный. Денег много. У него в голове неладно. Родные и держат его здесь под присмотром. Он мне все хвалил ваши книги, мистер Гордон. Чего вам налить? За счет заведения.

– Виски, – сказал Ричард Гордон. Он увидел, что к нему подходит шериф. Шериф был необыкновенно высокий, похожий на мертвеца и очень любезный человек. Ричард Гордон уже видел его сегодня, на вечере у Брэдли, и разговаривал с ним об ограблении банка.

– Мистер Гордон, – сказал шериф, – если вы ничем не заняты, поедемте потом со мной. Береговая охрана ведет из пролива лодку Гарри Моргана. Его заметил танкер недалеко от Матакумбе. Захватили всю банду.

– Что вы говорите? – сказал Ричард Гордон. – Всех захватили?

– В телеграмме говорится, что все они убиты, только один жив еще.

– Неизвестно, кто?

– Нет, об этом ничего не сказано. Что там произошло, один бог знает.

– Деньги при них?

– Никто не знает. Но, должно быть, все там, на лодке, раз они не добрались до Кубы.

– Когда они будут здесь?

– О, часа через два-три, не раньше.

– Куда приведут лодку?

– Вероятно, в Военный порт. На причал береговой охраны.

– Где мы с вами встретимся?

– Я заеду за вами сюда.

– Лучше к Фредди. Я здесь столько не высижу.

– У Фредди сегодня не особенно приятно. Там полно ветеранов войны с общественных работ на островах. Они всегда страшно буянят.

– Пойду взгляну, что там делается, – сказал Ричард Гордон. – У меня сегодня настроение неважное.

– Что ж, только держитесь в стороне, – сказал шериф. – Хотите, я вас туда подвезу?

– Спасибо.

Они протолкались через толпу, и Ричард Гордон сел в машину рядом с шерифом.

– Как вы думаете, что произошло на лодке Моргана? – спросил он.

– Один бог знает, – ответил шериф. – Во всяком случае, что-то страшное.

– Точнее ничего не известно?

– Ровно ничего, – сказал шериф. – Ну, вот, пожалуйста, полюбуйтесь.

Они поравнялись с ярко освещенной витриной, Фредди сразу увидели, что бар битком набит. Люди, одетые в дунгари [дунгари – матросская одежда из грубой бумажной ткани], одни с непокрытой головой, другие в кепках, старых военных фуражках или картонных шлемах, в три ряда толпились у стойки, патефон с усилителем играл «Остров Капри». В ту минуту, как шериф затормозил, из открытой двери с грохотом вылетел человек, а за ним другой. Они упали и, сцепившись, катались по тротуару, и тот, который был сверху, держал нижнего обеими руками за волосы и с глухим отвратительным стуком ударял его головой об асфальт. В баре никто даже не обернулся.

Шериф вышел из машины и схватил за плечи того, который был сверху.

– Брось сейчас же, – сказал он. – Вставай.

Тот выпрямился и посмотрел на шерифа.

– Какого черта вы лезете не в свое дело?

Второй, – волосы у него были в крови, кровь лилась из уха и размазывалась по веснушчатой щеке, тоже накинулся на шерифа.

– Что вы пристали к моему приятелю? – сказал он хрипло. – Чего вам надо? Думаете, я не могу вытерпеть?

– Ты все можешь вытерпеть, Джой, – сказал тот, который колотил его. Затем шерифу: – Слушайте, не найдется у вас доллара взаймы?

– Нет, – сказал шериф.

– Ну так убирайтесь к черту. – Он повернулся к Ричарду Гордону. – А вы что скажете, приятель?

– Могу угостить вас, – сказал Гордон.

– Пошли, – сказал ветеран и подхватил Гордона под руку.

– Я скоро заеду, – сказал шериф.

– Хорошо. Я буду ждать вас.

Когда они стали протискиваться к стойке, первый ветеран, рыжий, веснушчатый человек с окровавленным ухом и щекой, схватил Гордона за локоть.

– А, старый друг.

– Он молодчина, – сказал второй ветеран. – Он все может вытерпеть.

– Я все могу вытерпеть, – сказал окровавленный. – Этим-то я им и утер нос.

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая