Иметь и не иметь - Хемингуэй Эрнест Миллер - Страница 36

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая

– Тут все как было, только вон те два трупа мы переложили на пол, чтоб они не вывалились за борт, а этого здоровенного быка Гарри перенесли на катер и уложили на мою койку. Я не ожидал, что мы довезем его живым. Он очень плох.

– Он все время без сознания?

– Сначала он бредил, – сказал командир. – Просто заговаривался. Мы слушали, слушали, но понять ничего нельзя было. Потом он совсем потерял сознание. Ну вот вам вся картина. Все так и было, только там, где теперь лежит вон тот, похожий на негра, тогда лежал Гарри. А этот лежал на скамье, над правым баком, свесившись за борт, а второй черномазый, который рядом с ним, лежал на другой скамье, у левого борта, ничком и весь скорчившись. Осторожно. Не зажигайте спичек. Здесь полно бензину.

– Должен быть еще один убитый, – сказал шериф.

– Больше не было. Деньги здесь, в сумках. Оружие все там, где лежало.

– Нужно, чтобы кто-нибудь из банка присутствовал, когда мы будем вскрывать сумки, – сказал шериф.

– Верно, – сказал командир. – Так и сделаем.

– Можно отнести их ко мне в кабинет и там запечатать.

– Так и сделаем, – сказал командир. При свете прожектора белая с зеленым лодка блестела, как только что выкрашенная. Так казалось оттого, что палуба и тент были покрыты росой. Вокруг пробоин белая краска растрескалась. Вода за кормой была светло-зеленая при электрическом свете, и у самых свай сновала мелкая рыба.

Раздувшиеся лица убитых тоже блестели при свете и в тех местах, где засохла кровь, были словно покрыты темным лаком. Вокруг трупов валялись пустые патроны. Автомат Томпсона лежал на корме, там, где его положил Гарри. Два кожаных портфеля, в которых кубинцы принесли на лодку деньги, были прислонены к одному из баков.

– Когда мы взяли лодку на буксир, я было хотел перенести деньги на катер, – сказал командир. – Потом я решил, что лучше оставить все, как есть, тем более что погода хорошая.

– И правильно сделали, – сказал шериф. – Но куда же девался пятый, рыбак Элберт Трэси?

– Не знаю. Здесь все так, как было, мы только переложили этих двух, – сказал шкипер. – Они все изрешечены пулями, кроме вон того, что лежит у штурвала. Этот был убит сразу. Пуля попала в затылок и прошла навылет. Вон, на лбу видно.

– Это тот, что был совсем еще мальчик с виду, – сказал шериф.

– Теперь и не поймешь, каков он был с виду, – сказал командир.

– А вот – тот длинный, с автоматом, который убил адвоката Роберта Симмонса, – сказал шериф. – Что здесь, по-вашему, произошло? Как это случилось, что они все убиты?

– Наверно, передрались между собой, – сказал командир. – Поспорили, наверно, из-за дележа денег.

– Надо их пока чем-нибудь прикрыть, – сказал шериф. – Сумки я возьму с собой.

В это время, прежде чем они успели сойти с лодки, на причале показалась женщина, она бежала мимо катера береговой охраны, и за ней бежала вся толпа. Женщина была костлявая, немолодая, без шляпы, ее прическа развалилась, и жидкие косицы съехали на шею, хотя концы их еще держались на одной шпильке. Когда она увидела трупы в лодке, она пронзительно закричала. Она стояла на самом краю и кричала, запрокинув голову, а две другие держали ее под руки. Толпа, прибежавшая вслед за ней, сгрудилась вокруг нее, теснилась поближе, во все глаза глядя на лодку.

– А, черт, – сказал шериф. – Какой дурак оставил ворота открытыми? Дайте сюда что-нибудь, чем закрыть трупы; одеяла, простыни, что угодно, и потом нужно очистить причал от публики.

Женщина перестала кричать и заглянула в лодку, потом запрокинула голову и закричала опять.

– Куда они его дели? – сказала одна из тех, что стояли рядом. – Куда они девали Элберта?

Женщина, которая кричала, умолкла и снова заглянула в лодку.

– Его тут нет, – сказала она. – Эй, Роджер Джонсон, – крикнула она шерифу. – Где Элберт? Где Элберт?

– Его не было в лодке, миссис Трэси, – сказал шериф.

Женщина запрокинула голову и закричала опять, все жилы вздулись на ее худой шее, кулаки были сжаты, голова тряслась.

Сзади в толпе толкались и напирали на передних, пытаясь протиснуться к краю причала.

– Пустите. Дайте и другим посмотреть!

– Их сейчас накроют. – И по-испански: – Дайте пройти. Дайте взглянуть. Нау cuatro muertos. Todos muertos. Дайте посмотреть.

Женщина теперь кричала:

– Элберт! Элберт! Боже мой, боже мой, где Элберт?

Сзади в толпе два молодых кубинца, которые только что прибежали и не могли пробраться вперед, отошли на несколько шагов, потом разбежались и вместе врезались в толпу. От толчка те, кто был сзади, навалились на стоявших впереди, миссис Трэси и ее две соседки покачнулись, на мгновенье повисли над водой, в отчаянной попытке сохранить равновесие, и, в то время как соседки неистовым усилием удержались на ногах, миссис Трэси, крича, рухнула в зеленую воду, и ее крик потерялся в раздавшемся всплеске.

Двое матросов бросились в освещенную прожектором светло-зеленую воду, где с шумом и плеском барахталась миссис Трэси. Шериф, наклонившись с кормы, протянул ей багор, и наконец соединенными усилиями матросов, подталкивавших снизу, и шерифа, тянувшего сверху, удалось втащить ее на корму. Никто в толпе не шевельнулся, чтобы прийти к ней на помощь, и, стоя на корме, вся мокрая, она обернулась к ним и закричала, потрясая кулаками:

– Шволочи! Шукины дети! – потом, взглянув вниз, она завопила: – Элберт! Где Элберт?

– Его нет на лодке, миссис Трэси, – сказал шериф, взяв одеяло, чтобы закутать ее. – Успокойтесь, миссис Трэси. Возьмите себя в руки.

– Мои жубы, – сказала миссис Трэси трагически. – Я потеряла жубы.

– Мы их выловим утром, – сказал ей командир катера береговой охраны. – Они не пропадут.

Матросы вылезли на корму лодки, вода с них стекала ручьями.

– Идем, – сказал один из них. – Мне холодно.

– Ну как вы, ничего, миссис Трэси? – спросил шериф, закутывая ее в одеяло.

– Ничего? – сказала миссис Трэси. – Ничего? – потом сжала оба кулака и запрокинула голову, чтобы закричать громче. Горе миссис Трэси было сверх ее сил.

Толпа слушала ее в почтительном молчании. Крики миссис Трэси как нельзя лучше подходили к зловещему виду четырех мертвых тел, на которые шериф и его помощники набрасывали в эту минуту одеяла, скрывая от глаз зрелище, какого город не видел уже несколько лет, с тех самых пор, как Исленьо линчевали на Каунти-Род и потом повесили на телеграфном столбе при свете фар автомобилей, съехавшихся со всей округи.

Толпа была разочарована, когда трупы накрыли, но все-таки из целого города только те, кто был здесь, видели все. Они видели, как миссис Трэси упала в воду, и еще раньше, когда они стояли за воротами, они видели, как увезли в Морской госпиталь Гарри Моргана. Когда шериф приказал очистить пристань, они ушли, спокойные и довольные. Они сознавали, какая удача выпала на их долю.

Между тем в приемной Морского госпиталя Мария, жена Гарри Моргана, и ее три дочери сидели на скамье и ждали. Все три девочки плакали, а Мария кусала носовой платок. Она с утра не могла заплакать.

– Папа ранен в живот, – сказала одна из девочек сестре.

– Ужас, – сказала сестра.

– Тише, – сказала старшая сестра. – Я молюсь за него. Не мешайте мне.

Мария не говорила ничего и только кусала носовой платок и нижнюю губу.

Немного спустя вышел доктор. Она посмотрела на него, и он покачал головой.

– Можно мне туда? – спросила она.

– Нет еще, – сказал он. Она подошла к нему.

– Кончено? – спросила она.

– Боюсь, что так, миссис Морган.

– Можно мне взглянуть на него?

– Нет еще. Он сейчас в операционной.

– А, черт, – сказала Мария. – А, черт. Я отвезу девочек домой. Потом я вернусь.

В горле у нее что-то вдруг вздулось и встало поперек, так что она не могла глотнуть.

– Идем, девочки, – сказала она. Все три девочки пошли за ней к старой, потрепанной машине, и она села за руль и включила мотор.

– Как пaпa? – спросила одна из девочек. Мария не ответила. – Мама, как папа?

• Предыдущая
• 36/38
• Следующая