Диверсант из будущего - Конторович Александр Сергеевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/81
• Следующая

— Вот сейчас и посмотришь.

В дверь постучали.

— Разрешите? Господин полковник, унтер-офицер Дьяченко по вашему приказанию прибыл!

Я обернулся.

На пороге стоял… «Длинный». В немецкой военной форме.

— Знакомы? — усмехнулся Ланге.

— Видел я его — ответил я. — Не убедил он меня.

— Это почему же?

Так, про сигареты и сытость помолчим, слишком уж нетипична такая подозрительность для бывшего зека. Или в норме?

— Говорит он не так. А, второй, которому я поленом заехал, тот командные нотки в голосе прятать не научился. А сам, даже и не в законе. Не по масти ему так борзеть, молод ишшо.

— А ведь еще что-то есть — прищурился Ланге. — Да?

— Есть — кивнул я головой. — Он мне тогда сказал, что они лампочку кокнули, так?

— Так — подтвердил Дьяченко. — А что тут неправильно?

— А то, что она через два часа снова горела.

— Так постовые и ввернули новую лампочку.

— Ага! И НОЧЬЮ осколочки подмели? Я специально утром посмотрел, не было там ничего. Договорились вы с ним, вот они и свет погасили.

Дьяченко открыл рот и снова его закрыл. Промолчал.

— Понял? — посмотрел Ланге на него тяжелым взглядом. — А на ТОЙ стороне такой ляп в могилу тебя сведет. Да и не одного тебя. Свободен!

Дьяченко молча козырнул, повернулся через плечо и вышел.

— Остальные тоже твои?

— Мои, — кивнул Ланге. — Но, этот старший был.

— Ну, те вообще лохи.

— Знаю. Вот и займись ими, дядя Саша. Да, и кроме того, сколько у тебя побегов?

А сколько их? Крест вспоминал про 4, но надо полагать, это не все. А — была не была!

— 8.

— А жмуров?

— Не считал, но десятка два точно есть.

— Да, ну?

— Ну, может и больше.

— Тебе и карты в руки. Жизнь ты знаешь, порядок тоже. Вот и натаскай ребятишек моих. А я уж в долгу не останусь. Мое слово крепкое.

— Чему я их учить должен?

— Как по жизни себя ПРАВИЛЬНО вести. Что кому говорить, как себя вести на зоне и в жизни. Чтоб не один опер не расколол, что перед ним не зек.

— Ну, это смотря какой, опер будет. Ежели такой, как тот капитан — то тут и мне ловить неча.

Ланге помрачнел, плеснул нам обоим водки.

— Такой — вряд ли. Он такой же капитан, как я генерал.

— Не понял?

— А он и не опер вовсе. Он по мою душу приехал. Из контрразведки он.

— А чего ж он тогда в капитанских петлицах форсил? И все вертухаи перед ним тянулись?

— Ему зеленкой лоб кому помазать — как тебе чихнуть. Меня он искал, точно тебе говорю. Знали они, что в этапе немецкий разведчик, да не знали кто именно. Вот и шерстили всех подряд.

— Во как…

— Да. Не прорвись тогда мотоциклисты к тюрьме вовремя — кирдык нам всем был бы.

— Вот, значит как оно все складывается… Да уж, поговорил бы я с ним ТЕПЕРЬ.

— Опоздал, дядя Саша. Они, когда на прорыв пошли, под пулемет попали, вот его и … Не рассчитали они, с расстрелом затянули. Им бы нас по камерам кончить, а так … Все по порядку сделать хотели, вот и упустили время.

— Так я слыхал и тебе досталось?

— Было дело. В ногу прилетело и уже лежащему — в руку.

— Эк…

— Да. Хорошо врача быстро организовали, а то истек бы я там кровью и все.

Мы помолчали.

— Так как, дядя Саша? Пойдешь к нам?

— А куда ж я теперь-то денусь? Взялся за гуж… Два раза все едино к стенке не поставят, так что нет у меня другого пути.

— Ну, к стенке тебя ТЕПЕРЬ поставить не так уж и просто будет. Абвер своих не сдает.

— А как я на работе все объясню? Меня вон, с каким конвоем повезли — то?

— А так и объясни. Возили мол, на допрос.

— Это на двух-то машинах?

— Так и не лоха, какого кончили. Целый генерал погиб.

— Это ты случаем не про того, которого партизаны из леса подстрелили?

— Про него. Только не партизаны это были.

— А кто ж тогда? Говорили, что из леса напали.

— Ага. И по воздуху, как птички, 100 метров пролетели, снегу не помяв.

— Не понял?

— Стреляли по нему, действительно — из леса. Солдата одного положили. Ты, вот скажи мне, смог бы ты из своего нагана за сотню метров человеку в лоб попасть?

— Да, и я не смогу и никто другой не сможет.

— Вот. А из леса никто к дороге не подходил, следов нет, снег нетронутый лежит. Значит, несколько человек работало. Одни его тормознули, а как встали машины, так другие и добили.

— Вот оно значит как…

— Вот так. Ищем мы их, тут они, где-то совсем рядом сидят. Генерал внезапно выехал, про поездку никто чужой не знал.

— Интересно, а ты-то, откуда это знаешь? Вы ж, как я понял — разведка? А тут, скорее гестапо искать должно, это ж вроде как их дело-то?

— Они и ищут. Только генерал от нас выехал, смекаешь?

— Ух, ты…

— Вот тебе и ух. Ладно. С этим все.

Ланге встал и прошелся по кабинету.

— Представление я на вас сегодня же и отправлю. Не обижайся, порядок такой. Кандидатуры ваши должны сначала в Берлине утвердить, потом уж и наше ведомство здесь приказ издаст. Будешь готовить таких вот — он кивнул головой на дверь. — Как этот Дьяченко, лопухов. Чтоб не слишком уши развешивали. Жить будешь тут. В городе, как я понимаю, тебя ничего не держит?

— Нет.

— Вот и славно. Но, недельку поживешь пока дома, пока не утвердят твою кандидатуру. Ходи на работу, живи как обычно. Будет приказ — перевести тебя в гебитскомиссариат.

— Это еще куда?

— Тебе не все едино? Далеко это. На самом деле — сюда тебя привезут.

— Понял.

— Тогда все. Машина внизу, отвезут тебя домой.

Я поднялся и сделал несколько шагов к двери.

— Дядя Саша!

Я обернулся. Ланге держал в руках пакет. Тот, который передал майору штатский.

— Подойди-ка сюда…

Я подошел к столу. Ланге высыпал из конверта пачки денег и поворошил их рукой.

— Душевно тебя прошу, дядя Саша, завязывай с этим делом.

— С каким?

— Взятки брать переставай. Хватит уже и так вон сколько нахапал. А то, в случае чего, и мне тебя отмазать трудновато будет. Этого нигде не любят, у нас тоже. Понял?

— Да, не дурак, соображаю.

— Ну, будем считать, что и этот вопрос закрыли — он пододвинул мне деньги — Забирай свое добро. Давай, готовься, память освежай. У меня на вас большие планы имеются.

Машина стояла напротив дверей. Когда я вышел на улицу, выскочивший солдат открыл мне дверь и предложил садиться. Все повторилось в обратном порядке. Дорога между сосенок, шлюз, молчаливый досмотр — и вот мы уже катимся по лесной дороге. Спать мне уже не хотелось, и я смотрел в окно на проплывающий мимо пейзаж.

Неужто — пронесло? Призрак толстого северного зверька ехидно подмигнул мне из леса. Какое там! Первая же лекция будущим курсантам, ну, максимум — вторая и этот призрак будет вполне материален. Да, любой из них знает о жизни в СССР больше меня в несколько раз! А про жизнь в зоне — так и на несколько порядков. Это мне ПОКА везло, никто с расспросами не лез. Первый же прокол (а в том, что он будет скоро, я не сомневался ни минуты) — и все. Заманчиво, конечно — попасть в разведшколу и передавать данные своим. Только — как передавать? Связи у меня нет и не будет. Попасть в школу я, положим, попаду. Да только вот — в каком качестве? В качестве инструктора спецподготовки — самое мое, только кто ж меня туда возьмет-то? Я и своей-то темы не знаю абсолютно, а тут вдруг на другую, не менее серьезную, замахнусь. Симулировать разве потерю памяти? Интересная амнезия получается. Часть памяти стерла, а часть — добавила. Да, и весьма специфическую часть, надо отметить! Бред. Немцы не лохи и на мякине их не провести. И никакой Ланге тут не поможет, наоборот будет первым в рядах сомневающихся. Вывод? Надо делать ноги! И скорее! Пока он там будет свои представления писать… Представления… писать… Представления!? Есть еще кто-то!

«У меня на вас большие планы имеются…» Точно, есть второй, а может — и третий.

Ланге говорил уверенно, так, словно не сомневался в нашем согласии. Да, скорее всего так и есть. «Представления писать… писать…» Значит — беседа уже была, согласие получено? Он не сказал — беседовать, значит это уже не нужно. Кто они? Он говорил так, словно я знаю этого (этих?) человека. Кто это может быть? Мои сослуживцы? Чушь. Знакомые? Так нету их. С кем я тут еще контактировал, кого знает еще и Ланге? Крест. Он, единственный кроме нас с Ланге, выживший при расстреле. Значит — Крест…

• Предыдущая
• 17/81
• Следующая