Выбери любимый жанр

Зеленые холмы Африки - Хемингуэй Эрнест Миллер - Страница 21


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

21

Уже смеркалось, когда я нашел Старика и Маму на другом берегу этой речки, у самого озера. Вода везде была слишком глубока, чтобы идти вброд, а дно мягкое, но в конце концов я обнаружил сильно размытый след бегемота, который вел в реку. Здесь дно было плотное, но вода доходила мне до шеи. По этому следу я перешел на другой берег. Когда я выбрался на сушу и стал отряхиваться, стая чирков стремительно пролетела над моей головой" я схватил ружье и выстрелил почти наугад в сумерках; то же самое сделал Старик, и три птицы тяжело плюхнулись в высокую прибрежную траву. После тщательных поисков мы нашли всех трех. С разгона они пролетели гораздо дальше, чем можно было ожидать, а так как тем временем почти стемнело, мы двинулись по серому высохшему илу к нашей машине; я был весь мокрый, башмаки полны воды. Жена моя радовалась, что мы добыли уток, — впервые со времени охоты в Серенгетти: мы все помнили, какое вкусное у них мясо. Впереди уже виднелась машина, казавшаяся издали очень маленькой, за ней полоса грязи, затем травянистая саванна, а дальше лес.

На другой день мы вернулись в лагерь с охоты на зебр, покрытые серой смесью пота и пыли после езды через равнину. Мама и Старик оставались в лагере, им нечего было делать на охоте и незачем было глотать пыль, а мы с Карлом целый день провели на солнцепеке, и теперь наше раздражение вызвало одну из тех перепалок, которые обычно начинаются так:

— Чего же вы зевали?

— Они слишком далеко.

— Но раньше вы упустили момент.

— А я вам говорю-слишком далеко.

— Вы только спугнули их.

— Стреляли бы сами!

— С меня хватит. Нам нужно всего-навсего двенадцать шкур. Ну, пошевеливайтесь.

Потом кто-нибудь нарочно стреляет раньше времени, чтобы показать, что его зря торопили, встает из-за муравьиной кучи и, сердито отвернувшись, подходит к товарищу, а тот самодовольно спрашивает:

— Ну, в чем же дело?

— Слишком далеко, я же вам говорил. — В этих словах звучит безнадежное отчаяние.

Самодовольный снисходительно ответствует:

— А взгляните-ка на них.

Зебры, отбежав подальше, заметили приближающийся грузовик, описали круг и теперь стоят боком совсем близко.

Незадачливый охотник молчит, слишком взбешенный, чтобы стрелять. Потом бросает:

— Что ж, стреляйте вы!

Но самодовольный-на высоте принципиальности. Он отказывается:

— Стреляйте сами.

— Нет уж, с меня хватит, — возражает другой. Он понимает, что в таком раздражении нельзя стрелять, и подозревает во всем какой-то подвох. Вечно его что-нибудь подводит! Приходится все делать черт знает в каких условиях, указания дают неточные, не учитывая обстановки, и стрелять приходится на глазах у людей или в спешке.

— У нас целых одиннадцать штук, — говорит самодовольный, уже раскаиваясь. Теперь ему ясно, что не следовало торопить товарища, надо было оставить его в покое-ведь, подгоняя, он только раздражает его. Опять он вел себя по-свински, щеголяя своей принципиальностью! — Мы в любое время можем убить еще одну зебру. Едем в лагерь. Эй, Бо, подгони сюда машину!

— Нет уж, давайте продолжим. Стреляйте вы.

— Нет, едем.

Подают грузовик, и во время езды по пыльной равнине раздражение проходит, и снова просыпается неугомонное ощущение, что время не ждет. — О чем вы думаете? — спрашиваешь ты у товарища. — О том, какой я сукин сын?

— Я думаю о сегодняшнем вечере, — отвечает товарищ, сморщив в улыбке пыльную корку на лице.

— Я тоже.

Наконец наступает вечер, и снова трогаешься в путь. На этот раз надеваешь высокие брезентовые сапоги, которые легко вытащить из грязи, перескакиваешь с Кочки на кочку, пробираясь через болото по протокам, барахтаясь в воде, а утки, как и прежде, улетают на озеро, но ты забираешь далеко вправо и тоже выходишь прямо на озеро; убедившись, что дно плотное и твердое, по колена в воде подбираешься к большим стаям, гремит выстрел, пригибаешься, М'Кола тоже; весь воздух наполняется утками, сбиваешь двух, потом еще двух, потом одну высоко над головой, потом упускаешь утку, пролетевшую низко, у самой воды, а стая, свистя крыльями, возвращается так быстро, что не успеваешь заряжать и стрелять; затем, решив использовать раненых уток как подсадных, стреляешь уже только на выбор, зная, что здесь можно настрелять столько, сколько хватит сил унести, бьешь по утке, пролетающей высоко, прямо над головой, — это настоящий coup de roi[10], и крупная черная птица плюхается в воду рядом с М'Кола, он хохочет, а тем временем четыре подранка уплывают прочь, и надо добить их. Приходится бежать по колена в воде, чтобы настичь последнюю утку; поскользнувшись, падаешь лицом вниз, и, довольный тем, что наконец совершенно вымок, садишься прямо в грязь, которая холодит тело, протираешь очки, выливаешь воду из ружейного ствола, прикидывая в уме, удастся ли расстрелять все патроны, прежде чем картонные гильзы разбухнут, а М'Кола все хихикает, его рассмешило это падение. Не выпуская из рук охотничью куртку, наполненную битыми утками, он вдруг припадает к земле, и стая гусей пролетает совсем низко, а ты тем временем пытаешься загнать в ствол мокрый патрон. Наконец это удается, гремит выстрел, но гуси уже далеко, мы опоздали, и вслед за выстрелом в воздух поднимается целая туча фламинго, окрашивая багрянцем небо над озером. Потом птицы садятся. Но теперь после каждого выстрела мы, обернувшись, видим мгновенный взлет этого феерического облака и вслед за тем его неторопливое оседание.

— М'Кола! — зову я и указываю рукой вперед.

— Ндио, — отвечает он, глядя на птиц. — М'узури, — и подает мне новую коробку патронов.

Нам и прежде случалось хорошо поохотиться, но самой добычливой была охота на озере, и потом, в пути, мы целых три дня ели холодных чирков, которые вкуснее всех диких уток, — мясо у них сочное и нежное. Мы их ели с острой приправой и запивали красным вином, купленным в Бабати, — ели, сидя у дороги в ожидании грузовиков, и потом на тенистой веранде маленькой гостиницы в Бабати, и поздней ночью, когда грузовики наконец прибыли и мы ужинали в доме отсутствующего друга наших друзей на высоком холме, — ночь была холодная, мы сели за стол в теплых куртках, и так как долго ждали грузовика, который потерпел аварию в пути, то выпили лишнее и теперь ощущали волчий аппетит; Мама танцевала под граммофон с управляющим кофейной плантацией и с Карлом, а я, измученный тошнотой и невыносимой головной болью, сидя со Стариком на террасе, топил все невзгоды в виски с содовой. Было темно, и дул сильный ветер. Скоро на столе появились дымящиеся чирки со свежими овощами. Цесарки тоже отличное блюдо, и я даже припрятал одну в машине на вечер, но чирки оказались еще вкуснее. Из Бабати мы проехали через холмы и лесную равнину до подножия горы, где приютилась небольшая деревушка и миссионерская станция. Здесь мы разбили лагерь для охоты на куду, которые, как нам сказали, водятся на холмах и в лесистых низинах.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В лагере совсем не было тени-он стоял под деревьями, засохшими после того, как их окольцевали, чтобы избавиться от мух цеце, а на холмах, поросших кустарником, было трудно охотиться, — приходилось одолевать крутые подъемы. Иначе обстояло дело в лесистых низинах" где мы разгуливали, точно по оленьему заповеднику. Но мухи цеце были повсюду: они роились вокруг, жестоко кусали руки, затылок и шею сквозь рубаху. Я не расставался с густой веткой, которой отгонял этих мух все пять дней; мы бродили здесь от зари до зари, возвращаясь домой в сумерки, смертельно усталые, но довольные прохладой и темнотой, с наступлением которой цеце прекращали свои налеты. Мы охотились поочередно в холмах и на равнине, и Карл все больше мрачнел, хотя ему удалось убить очень красивую чалую антилопу. С охотой на куду У него были связаны весьма сложные личные переживания, и, как всегда, растерявшись, он винил в своей неудаче всех и вся: проводников, холмы, низины. Холмы его подвели, а в успех здесь он не верил.

вернуться

10

Королевский выстрел (франц.).

21
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело