Девять драконов - Хендерсон Крис - Страница 4

• Предыдущая
• 4/8
• Следующая

Все четверо гуськом потянулись на улицу, в открывшуюся дверь задул холодный ветер, а потом его словно откусил металлический щелчок: дверь захлопнулась. Ло глянул на меня вопросительно, а я постарался придать своему взгляду как можно больше уверенности.

— Твоя думай — это все?

— Может быть. Не знаю. Хорошо бы, конечно, мне обойтись после этого без химчистки.

Протянув мне засахаренную грушу, таявшую во рту, старик сказал:

— Моя так не считай. Юнцы — ума мало, гонору много. Им обидно стало. Завтра они приходи. Завтра будет больсой сум.

Я только пожал плечами, продолжая жевать. Что я мог на это ответить?

Вот какое интересное дело: засахаренная груша, ничего не весит, чуть подержишь во рту — превращается в сладкую водичку, а в желудке тяжесть страшная. Или на душе?

Всю неделю взлетали ракеты, лопались шутихи, крутились огненные колеса фейерверков. Однако первые девять дней — это были совершенные пустяки по сравнению с десятым днем китайского Нового года. Тут уж началось натуральное светопреставление: на каждом переулке с грохотом рвались заряды, выпуская в небо по двести-триста разноцветных ракет, в воздухе висела пороховая гарь от горящих и пар от сгоревших, а из окон и с крыш продолжали пулять, озаряя яркими сполохами небосвод. Идеальная пора для окрестной шпаны прошерстить округу и пострелять друг в друга — и не только.

Мы с Ло открывали магазин в обычное время, чтобы не вводить рэкетиров в искушение сжечь, не в силах добраться до нас, весь дом. Прочие заведения были закрыты на праздники, и потому старый китаец едва успевал отпускать посетителей. Когда выдалась спокойная минутка, он рассказал мне, откуда пошла традиция отмечать Новый год десять дней подряд.

Крестьяне в Китае, отдыхая зимой от полевых работ, постепенно стали праздновать Новый год все дольше и дольше. Конечно, две тысячи лет назад легко было веселиться две недели кряду, наплевав на все и вся. В наше просвещенное время это уже невозможно. И слава Богу: он послал нам легион бескровных старых дам, всем у нас заправляющих. Если бы они не спасли нас от нас же, одному — опять же — Богу известно, что бы с нами было.

Так или иначе, пик праздника — как и у нас — приходится на канун Нового года. Муниципальные власти, желая показать, как свято они чтут права нацменьшинств, решили: торжество так торжество. Эти придурки не сообразили, правда, что китайский Новый год — то же, что наше Рождество и главный день — первый. И, прежде чем им успели объяснить их ошибку, пресса уже начала дикую свистопляску. И наш бесстрашный мэр отдал полиции приказ не вмешиваться, за фейерверки и прочий беспорядок не штрафовать и даже перекрыть движение на соседних улицах, чтобы машины не мешали народному ликованию.

И потому в самый обычный рабочий день в Чайна-тауне продолжали греметь взрывы петард, в небе висели гроздья разноцветных ракет, а большинство лавок и магазинов было закрыто, ибо их владельцы должны были выбирать между страхом перед рэкетирами и уважением к тупому безразличию нашего мэра. В общем, добро пожаловать в Нью-Йорк.

Посетители валом валили к Ло, и половина его домочадцев помогала старику их обслуживать. Когда приходило время ленча, миссис Ло и ее внучка сносили вниз два подноса, доверху заставленные тарелками с лапшой и свининой, поджаренным рисом, креветками. Затем следовал чай с разнообразными плюшками и печеньями и огромное блюдо с уже нарезанными апельсинами. И все это — для того, чтобы до обеда мы не умерли с голоду, понимаете? Пока мы закусывали, внучка моего клиента подошла ко мне и сказала:

— Мистер Хейджи, а мистер Хейджи!

— Я к твоим услугам, Джит Джинг.

— Сегодня будет плохо?

— Вероятно, — ответил я. В семействе Ло детям было принято говорить правду, какая бы она ни была. И, кроме того, язык не поворачивался врать этой девочке — бывают такие. — А почему ты спрашиваешь?

— До сих пор вам, мистер Хейджи, ужасно везло. Но ведь нельзя же тратить всё везение на нас. И потому я вам принесла вот это.

И она протянула мне цепочку, на конце которой болтался дракон из слоновой кости. Однако приглядевшись, я понял, что вокруг большого дракона извиваются еще восемь маленьких дракончиков — то ли играют, то ли дерутся.

— Вот спасибо, — сказал я. — Эта штука приносит удачу?

— Девять драконов в доме — счастливая примета. В каждом доме надо, чтоб стояли или висели где-нибудь девять драконов, и тогда там будет счастье. И необязательно, чтоб они были особенные какие-то: годятся любые, и место им любое подходит. Только их должно быть девять.

— Но ведь я же не дома сейчас, — полушутя сказал я.

— А у вас и нету дома, — ответила она совершенно серьезно.

— Как это нету? Я живу в Бруклине, в Бенсонхерсте.

— Нет, вы там просто едите и ночуете, но это — не ваш дом. Он — пока внутри вас, вы пока еще даже и не начали вить свое гнездо. И потому носите этих драконов с собой, куда бы ни шли. Потому что у вас есть, как это взрослые говорят, — «пристанище», а дома нет.

С этими словами китайское дитя учтиво мне улыбнулось и вместе с бабушкой принялось собирать посуду. Я хотел было переубедить девочку, а потом раздумал. Зачем? Ведь она права. Я жил в квартире, которую при всем желании нельзя было назвать родным домом, в квартире безликой и стандартной, и поддерживал там чистоту тем, что, во-первых, редко там бывал, а, во-вторых, особенно пачкаться там было нечему. Я очень часто предпочитал вообще не возвращаться туда, а ночевать в конторе на диванчике. Если бы не Эльба — девочка-соседка, которая выгуливает и кормит мою собаку, та давно бы околела от голода и тоски.

Интересно другое. Как это китаяночка все поняла, только поглядев на меня? А? Неужели моя неприкаянность так бросается в глаза? Спрашивать было без толку, и потому я надел цепочку на шею, а дракончиков спрятал на груди, под рубашкой. И сразу прибыло счастья, сказал я себе. Ситуация развивалась таким образом, что я был рад помощи даже потусторонних сил. В моем положении все годилось.

Утренняя газета описала творящееся в Чайна-тауне так, что я оторопел. Все шиворот-навыворот. Как это бумага терпит, а? Такого я не ожидал даже от «Пост». И не то, чтоб остальные нью-йоркские издания обращались с фактами аккуратней, просто «Пост» — самая бойкая и крикливая из «большой четверки» газет, не столько освещающих, сколько извращающих жизнь города. Но монополию на брехню она не держит, чего нет, того нет.

Но у меня, слава Богу, были свои источники информации. В Чайна-тауне, как и в любом квартале города, не считая, понятное дело, фешенебельных Саттон-Плейс или Парк-Авеню, действует отлично налаженная система слухов. В наши дни она столь же эффективна, как и в доисторические времена. Жаль только, что ничего отрадного я не услышал.

Оказалось, что сообщение о том, что война окончена, не соответствует действительности. Вчерашние наши гости бессовестно врали. Их банда, носившая гордое имя «Повелители Времени», продолжала оспаривать у «Свирепых Призраков» и «Материнской Крови» сферу влияния — три здоровенных участка, куда входила и Мотт-стрит, а значит, и магазинчик старого Ло. Рэкетиры уведомили еще несколько лавочников и теперь ждали, каков будет глас народа. Однако народ безгласно запер двери своих заведений и, в свою очередь, ждал, какого смельчака выберут для примерного наказания. Вы, наверно, сами догадались, кто отважился.

Я сперва подумал, не позвать ли кого-нибудь на выручку, но потом решил, что не стоит. Тем более, что все равно никто не поможет: соперничающим бандам ни к чему тормозить «Повелителей». Нас со стариком выбрали в качестве козлов отпущения, стало быть, надо принимать свою козлиную долю. Мы ущемили их самолюбие, и за это надо отвечать. Однако только на силу рассчитывать не приходилось.

Честно говоря, я не очень себе представлял, какие силы нужны, чтобы прижучить «Повелителей». Первых двоих я ошеломил внезапностью нападения. Следующих послали лишь для того, чтобы передать ультиматум. А вот теперь... Теперь банда объявит большой сбор и уж наверно ни перед чем не остановится.

• Предыдущая
• 4/8
• Следующая