Мое бурное прошлое - Хендерсон Лорен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/78
• Следующая

Это было замечательно, я почти плавилась рядом с ним, а он прижимал меня к себе все сильнее и сильнее. Я остановилась, чтобы перевести дыхание. Он вопросительно взглянул на меня.

– Ты слишком высокий! – проорала я.

Он рассмеялся и что-то ответил, но я не расслышала. Мы еще немного подергались, затем он потянул меня к стене, у которой стояла бетонная скамья. Моя рука тонула в его ручище, большой и теплой, я послушно поплелась сквозь толпу. Боже, широкая спина, накачанные смуглые плечи, плотно облегающая резиновая майка… Bay! Он сел на скамью. Я молча смотрела на его красивое лицо, взлохмаченные темные волосы, блестящие от возбуждения глаза, накачанные плечи (кажется, их я уже упоминала). Наклонившись, я прижалась губами к его губам – в старом кино это сходило за поцелуй. Потом резко выпрямилась, чтобы проверить реакцию.

Судя по всему, он испытывал то же, что и я: глуповатое самодовольство людей, которые, убедившись во взаимной симпатии, пялятся друг на друга, не в силах отвести глаза и расцепить рук. Он притянул меня к себе и поцеловал, одной рукой обхватив за спину, а вторую положив мне на плечо. Точно кошка, я потерлась о его руку. Забыв обо всем на свете, я лохматила ему волосы, а мой язык вовсю орудовал у него во рту. Да и о чем я должна была помнить? Каких последствий бояться? Мы встретились минут десять назад, я и имени-то его не знаю. Вот она, истинная свобода!

Время обезумело. Оно то останавливалось совсем, то неслось со скоростью света, как будто механизм часов сошел с резьбы и стрелки бегали по кругу в бешеном темпе. Не знаю, сколько времени прошло, когда мы, совершенно одуревшие, желая освежиться, пошли за пивом. Затем снова стали обжиматься, гонять изо рта в рот пиво и слизывать его друг у друга с подбородка. Я не сразу заметила, что кто-то тычет меня в спину.

Мэл пихала меня кнутом, пытаясь привлечь внимание.

– Мешаю, да? – хохотнула она. – Пора оставить тебя в покое. Я уезжаю.

Быстрым раздевающим взглядом она смерила моего нового знакомца, подалась вперед и проорала мне в ухо:

– На этой неделе трахаешь исключительно переростков? А на прошлой неделе были только коротышки, так?

– Пока, Мэл, – твердо сказала я. – Уматывай. Раб сидел рядом с ней на корточках. Выглядел он изможденным, но счастливым.

– Пора вести мою тварь домой, – вздохнула Мэл. – Ты остаешься?

Громилу звали Петером, и он был из Голландии – вот все, что удалось узнать в тот короткий промежуток времени, когда наши рты были ничем не заняты.

– Останешься? – спросил Петер с нетерпением. Мой рот растянулся в улыбке. Волнение куда-то испарилось. Испарилась и Мэл, я даже не заметила, как она ушла.

– Да, – сказала я, припав к губам Петера, отдававшим свежим пивом. – Остаюсь.

– О боже всемогущий! – Льюис был сама любезность. – В гроб краше кладут.

– Отвали. – Я вовсе не собиралась строить из себя восставшую из ада. – Не мог бы ты приготовить…

– …капуччино с двойным эспрессо? Один момент. Может, и чего-нибудь шоколадного, а?

– Можешь сделать мне ребенка, если хочешь. Ты же знаешь, я от тебя без ума, и заявляю это со всей ответственностью.

Я полезла в сумочку за деньгами, но Льюис отмахнулся:

– Потом. Когда руки перестанут трястись.

– О господи!

Моя тесная конура, расположенная прямо за комнатой, в которой сидит мой помощник, изумляет странной планировкой. Зато из окна открывается вид на Брюэр-стрит[6]. Я тайком взглянула в зеркало, и… Жуть! Что можно вылепить из этого безобразия? Уж конечно, не человеческое лицо! Пытаясь скрыть последствия бессонной ночи, я применила весь известный науке арсенал для наведения красоты, но даже самые убойные средства оказались бессильны. Взглянув утром в зеркало, я ужаснулась при виде рожи, которую кто-то всю ночь опускал в отбеливатель, в перерывах терпеливо втирая сажу вокруг глаз.

Косметика лишь превратила мое лицо в бездарную мазню дилетанта. В первую очередь надо сказать спасибо тональному крему, который, отражая свет, был призван маскировать темные круги под глазами. Он недурно справился с этой задачей, зато все лицо, не обработанное этим чудодейственным средством, напоминало заветренную телячью отбивную.

Я снова вздохнула, сняла плащ, повесила его на крючок и, включив компьютер, открыла бесконечный список дел, которые нужно было провернуть для презентации Лайама. Не в состоянии прочесть ни строчки, я тупо смотрела в экран, когда вошел Льюис с кофе и пирожными.

– Так быстро погрузилась в работу? – ухмыльнулся он.

– Что? – опомнилась я. – Ах да, кофе.

Я сняла со стаканчика пластиковую крышку.

– Ты был в итальянском кафе?

– Certamente[7].

– Хороший мальчик. Себе тоже принес?

– Угу.

Он сел напротив меня и отхлебнул кофе.

– О боже, как хорошо, – пробубнила я, набив рот шоколадным пирожным. – Настоящий итальянский кофе. Черт бы побрал американцев с их непомерными порциями гранд-латте!

– Кстати, тебе идет закрытый ворот. Шея такая длинная становится, – похвалил Льюис.

Он большой любитель разглядывать шмотье коллег, из-за чего я сначала подумала, что парень – гей. Еще бы: всегда такой прилизанный, одет с иголочки. А его вежливость, внимательность, обаяние! Вывод напрашивался сам собой.

– Если бы у меня была такая грациозная шейка, как у тебя, я бы каждый день носил свитерочки с горлом.

Я чуть не поперхнулась кофе. Мне пришлось упрятать шею, потому что ее украшали яркие следы поцелуев вампира, то бишь Петера. Обычный джемпер скрыл бы рассаду синяков на груди, но сегодня этого было недостаточно: мой вампир явно не отличался деликатностью.

– Я что-то не то сказал? – Прямые густые брови Льюиса взлетели вверх, как два крыла Тауэрского моста.

– Нет-нет. Просто я сегодня не в своей тарелке. Затрезвонил телефон. Из-за похмелья мне показалось, что прогудела сирена.

– Я возьму?

Получив согласие, Льюис снял трубку.

– Офис Джульет Купер. Здравствуйте, – вежливо произнес он. – Да, она на месте. Только позвольте мне узнать, закончилось ли у нее совещание.

Он перевел телефон в режим ожидания.

– Мелани из акционерной компании «Винил». Будешь говорить?

– Да, спасибо. Не мог бы ты прикрыть дверь и проследить, чтобы нам никто не мешал?

– Конечно!

– Ах, Льюис! Ты чудо!

– Чудо расчудесное, – пропел он, закрывая дверь. Я подняла трубку:

– Мэл!

– Ну? Как там твой Зигфрид?

– О! – Я отхлебнула кофе; пенка прилипла к верхней губе. – Он такой милый.

– Что-то у тебя слишком приторный голосок.

– Еще бы. Он был восхитителен! Мы поехали к нему в гостиницу. Знаешь, он голландец, приезжал в Лондон по делам и смотался этим утром.

– Ты его трахнула?

Черт, черт, черт! Я так надеялась, что Мэл этого не спросит.

– Мы валяли дурака несколько часов подряд. – Я попыталась придать тону беззаботности. – Это было замечательно. Как повеселилась? По-моему, шоу было супер, ты согласна?

Мэл проигнорировала мою жалкую попытку перевести разговор в другое русло.

– Слушай, Джулс. Только попробуй мне сказать, что ты и этого не поимела!

– Я так и знала, что ты мне за это вставишь… – начала я примирительным тоном. Мэл не дала мне закончить:

– Лучше бы тебе вставил этот несчастный ублюдок.

Я смущенно хихикнула. В голове один за другим пронеслись трехмерные кадры той ночи, будто сделанные с помощью фотоаппарата будущего. Вот мы стоим на коленях в кабинке туалета, я высыпаю кокаин на крышку унитаза, а Петер, путаясь в моем парике, пытается добраться до моей шеи; его широкие плечи едва умещаются в тесной кабинке с металлическими стенками. Или вот: я сижу верхом на его обтянутых кожаными штанами коленях и покатываюсь от смеха: «Не стяни мой парик!» Мы смотрим шоу: его рука на моей виниловой груди. Гостиничный номер: я целую его, а он болтает что-то вроде: «Наша одежда, она так скрипит – это сексуально!» Наконец, я сдираю майку с его накачанной груди, чувствую кожей его кожу…

• Предыдущая
• 14/78
• Следующая