Земляничная тату - Хендерсон Лорен - Страница 1

• 1/68
• Следующая

Там был парень. Впрочем, это не редкость. Он был красив, и мне немного льстил восторг, с которым он меня рассматривал.

В общем, я блаженствовала.

У него были темные волосы – что само по себе приятно, – глубокие темные глаза и пухлые, аппетитные губы. Но главным были ресницы, невероятно длинные и пушистые. Незнакомец стоял так близко, что я слышала их шелест, когда он моргал, щекоча мне лицо. Никак не удавалось поймать его взгляд – он упорно смотрел куда-то вниз. Неохотно прекратив рассматривать юношу – век бы любовалась, – я тоже глянула вниз, надеясь узнать, что же он там увидел. Но ничего, кроме белой блестящей поверхности, уходящей вдаль, не обнаружила; странно, что он там выискивал. Парень заговорил, но хоть мы и стояли вплотную друг к другу, я не разобрала ни слова. Я чуть отступила и снова поразилась: до чего же темные у него глаза, и какие длинные ресницы…

Мы находились в узкой комнатенке. Облупленные, потрескавшиеся стены тусклого, грязно-желтого цвета просто напрашивались, чтобы съязвить на их счет. Но я удержалась. Вообще-то подобная сдержанность не в моем характере, – уж не больна ли я? – но как следует обдумать этот вопрос я не успела, ибо на меня навалилась проблема посерьезнее: стены комнаты вдруг стали надвигаться на нас, как в «Звездных войнах», когда Люка Скайуокера, Хана Соло и принцессу Лею замуровали в мусорном бачке на Мертвой звезде. Мы уперлись в стены, отчаянно напрягая каждый мускул, чтобы не дай бог не превратиться в лепешку. Я огляделась в поисках того мохнатого типа из фильма… как бишь его? Ах да, Чубакка. Его помощь нам сейчас не помешала бы, но мохнато-волосатый куда-то запропастился.

– Быстрей, позови его! – крикнула я. – Тебя он послушается! Такой волосатый, ну, ты понял…

Но красавчик явно ничего не понял и снова принялся хлопать ресницами. Они мельтешили все быстрее и быстрее, и внезапно поднялся сильнейший ветер, стены комнаты рассыпались, и мы, подхваченные вихрем, словно тряпичные куклы, закружились в разноцветном водовороте, отчаянно болтая в воздухе ногами. Я вдруг увидела нас со стороны. Две фигурки стремительно затягивало в центр ярких, цветных вихрей, они становились все меньше и меньше…

– О, боже, – выдохнула я. – Ну совсем как на дискотеке в семидесятые…

И тут же проснулась.

Я разлепила глаза и поняла, что совсем недавно сделала что-то очень и очень дурное и более того – полностью сознаю свою вину. Одно из тех гнусных ощущений, когда разум, затуманенный алкоголем и химикатами, изо всех сил пытается распознать клочок информации и одновременно запихнуть его в самый дальний и темный закоулок мозга. Но в моих бедных мозгах, к сожалению, накопилось столько хлама, что последний грех там точно не уместится.

Черт… Неясная мысль продолжала блуждать в моем расширенном сознании. Я осторожно села на кровати, подложив под спину подушки, и с удивлением поняла, что боль от этой процедуры вовсе не вызвала желания немедленно покончить с собой. А, ну да, химия! Верное средство, скажу я вам, против утренней мерзости. Правда, имелся еще один повод для сносного самочувствия: часы показывали два пополудни. Обычно на утреннее похмелье жалуются только те бедолаги, кому нужно спозаранку тащиться на работу. Простой совет: избавьтесь от работы и спите сколько влезет. Впрочем, мне легко говорить – я-то на работу не мотаюсь.

Душевные муки набирали обороты, и хотя разум старался вовсю, я никак не могла вспомнить, что же противоестественного сотворила накануне. Невыносимое ощущение. По мне лучше сразу узнать все самое худшее, чем терзать себя бесконечными сомнениями и догадками. В этом вся я. Непременно вскрою посылку, даже если там бомба. В конце концов, предупрежден – значит, вооружен.

О, боже, а что если не удастся самостоятельно вспомнить, что я вытворяла прошлой ночью? Я содрогнулась, отлично сознавая, что провалы в памяти – первый признак алкоголизма. Как и всякому любителю выпить мне известен целый набор этих самых признаков, почерпнутых из глянцевых журналов. Правда, память почему-то услужливо подсовывала лишь те, что ко мне не относились. Ну, во-первых, я не страдаю провалами памяти (это если все же сумею вспомнить, что делала прошлой ночью). Во-вторых, мои друзья никогда не намекали, что я слишком много пью (а, может, они все до единого лицемеры?). И, в-третьих, выпивка – не помеха моей работе. Вот так. Но почему-то во всех этих глянцевых журналах ни разу не встречается очень важный пункт – «блевать во сне». Ну этого я тоже не делаю, так что беспокоиться не о чем. Однажды видела, как такое стряслось с одним моим приятелем по Художественной школе – эффектное и слегка извращенное зрелище в духе Тарантино. С тех пор я твердо знаю, с какого момента можно считать, что ступила на опасную дорожку.

В любом случае, я скорее бы умерла, чем позвонила кому-нибудь из вчерашних собутыльников, чтобы вытянуть информацию. Ха! Я едва не подскочила от восторга: сознанию неожиданно удалось все же выудить из мрака нужный файл. Теперь я хотя бы знаю, с кем была прошлой ночью, так что начало положено. Но, признаться, чертовски неприятное начало, потому что развлекалась я в компании Молодых Британских Художников, или попросту МБХудаков, коих некоторые модные критики превозносят до небес, но лично я терпеть не могу эту пакостную кличку. Как и самих МБХудаков – чем скорее они исчезнут с лица земли, тем лучше. Не стану даже упоминать обо всех претенциозных шалостях, которые позволяют себе самые известные из этой братии.

А вообще-то это мысль! Может, претворить мечту в реальность и пришибить какого-нибудь особого мерзкого МБХудака? Я оживилась, прикидывая заманчивые перспективы. Можно распилить кого-нибудь на куски и засолить в огромной бочке… знаете, в таких еще держат живую рыбу; или хрястнуть какой-нибудь творческой барышне по затылку и записать на видео, как она целый час валяется в коме; а еще можно запихнуть кого-то из этих гадов в корыто с цементом, подождать, пока цемент застынет, после чего извлечь милую каменную статую, а в корыте навеки оставить отпечаток МБХудака; или…

Правда, собственную гибель вообразить еще проще: меня, например, можно, вздернуть на цепи, что свисает с какой-нибудь моей мобильной скульптуры, а все тело обмотать алюминиевым плющом. Не так выразительно, конечно, но я же не концептуалист. И уж точно не МБХудак – ну разве только в буквальном смысле этой аббревиатуры. В отличие от остальных кретинов, я не набиваю мусорные пакеты пачками собственных фотографий, не расписываю стены галереи именами своих мужиков и уж тем более не мастерю писсуары из шоколада, хотя против шоколада ничего не имею.

Но между тем, черт возьми, я далеко не столь популярный и модный художник, как МБХудаки. Поэтому я крайне удивилась, когда по окончании выставки в каком-то безвестном немецком «кунстхалле», которую мы устроили на пару с одним ничем не примечательным типом, известная нью-йоркская галерейщица Кэрол Бергман предложила мне поучаствовать в ее проекте. Выставка «Два на четыре: творчество молодых британских художников» намечалась на октябрь. Действо планировалось, само собой, в Нью-Йорке. Ради этого мне пришлось преклонить колено и позволить пришлепнуть себе на грудь почетный ярлык МБХудака.

Помимо прочих выгод поездки, у меня имелась и личная причина: лучшая подруга, практически моя названая сестра, десять лет назад отбыла на жительство в Нью-Йорк, оставив мне на память свою картину. И с тех пор от нее ни слуху ни духу. Поэтому как только впереди замаячила поездка, у меня перед глазами тут же нарисовалось лицо Ким – вот она обернулась в аэропорту Хитроу и помахала на прощание. Неприятный холодок в груди отчетливо напомнил, что я по-прежнему отчаянно тоскую по ней. Ладно, как только приеду в Нью-Йорк, выслежу ее, как ищейка.

• 1/68
• Следующая