Цена заклятия - Стоун Роберт - Страница 4

Мужчины вернулись к гостям, под ослепительный свет множества электрических ламп, и Брент сквозь толпу прошествовал к столикам в передней части зала. Он помедлил минутку, чтобы еще раз окинуть взглядом этот жужжащий улей, в котором каждый упорно трудился, выдавливая из себя смех. Наконец он поднял пустой хрустальный бокал и резко постучал по нему ложечкой. Оживленный шум стих, и все собравшиеся в зале обратили свои лица с заранее заготовленными улыбками к хозяину в ожидании привычной, вежливо-безразличной речи.

— Дорогие друзья, — начал Брент. — Дорогие друзья, я не могу описать, как благодарен всем вам за то, что вы вновь почтили своим присутствием мой ежегодный праздник. Мне кажется, лучше всего мои чувства выразит эта короткая фраза: «Марш домой».

С этими словами Брент выпустил бокал, который все еще держал в руке. Он отрешенно наблюдал за тем, как хрупкий сосуд, кувыркаясь, полетел вниз и упал на паркет, разлетевшись серебряными брызгами.

Кто-то в задних рядах вскрикнул от ярости, но большинство ограничились вздохами или нервными, сдавленными смешками. Гости в замешательстве топтались на месте, казалось, никто не знал, что делать. Но тут в центре зала возник Карн, который умело и решительно принялся дирижировать исходом. Несколько гостей, считавшие себя наиболее привилегированными, наиболее желанными, осведомлялись о здоровье Брента и получали в ответ все ту же фразу: «Марш домой».

«Если бы только, — думал Брент, — все было так просто».

Он тяжело оперся о столик с закусками, наблюдая, как увешанная драгоценностями, разряженная орда выплескивается сквозь широко распахнутые двойные двери. Гости растерянно оглядывались на него, пока последний не скрылся в темноте.

Брент с облегчением подумал, что вечер наконец благополучно подошел к концу.

Но вряд ли он осознавал, что этот вечер был только началом конца конца, который он даже не мог себе представить.

Двумя неделями позже и сотней миль дальше Мадх бесшумно припал к земле позади стены из красного песчаника, окружавшей другое поместье. Сквозь тьму безлунной полночи он изучал человека, находившегося рядом с ним, лениво размышляя, что предпочел бы работать с Хазардом. Хотя Мадх не мог сказать, что Хейн был менее искусным, чем Хазард, — у него просто не было надежного способа удостовериться в этом, — но в молодом убийце чувствовалось нечто отталкивающее.

— Зачем эта задержка? — прошептал Мадх. — Ты уверял меня, будто управишься с этим делом легко… и быстро.

Хейн усмехнулся и пробежал рукой по своему недавно выбритому черепу. Некоторое время назад он обнаружил, что волосы могут послужить помехой.

— Залог успеха — тщательная подготовка, мой друг, — ответил он и усмехнулся, заметив, как Мадх морщит нос, услышав обращение «мой друг». Хейн всегда с иронией отмечал, что работодатели находили его отвратительным… однако неизменно обращались к нему, когда им требовались весьма специфические услуги. — Подготовка, — закончил он. — Подготовка — это все.

— Ладно, поторопись, — фыркнул Мадх и развернулся, чтобы понаблюдать за охранниками. Он насчитал уже шестерых. Совсем скоро он узнает, так ли Хейн хорош, или же он окажется просто наглым хвастуном. К тому же хвастуном мертвым.

Хейн вновь усмехнулся и потянулся к небольшому мешочку, болтавшемуся на поясе. Он вытащил оттуда шприц и маленький, закупоренный пузырек с прозрачной жидкостью. Убийца закатал рукав и быстро определил срединную вену на сгибе руки. Затем с ловкостью, говорившей об опыте, он проткнул иглой пробку, а когда вытащил ее, шприц наполовину наполнился лекарством. Он дважды слегка надавил на поршень шприца, выпуская через иголку пузырьки воздуха, и ввел кончик иглы в вену. Он наблюдал, как игла прокалывает кожу руки, и вот, наконец, происходит долгожданное чудо: она прорывается внутрь, преодолевая сопротивление плоти. Медленно, с наслаждением Хейн надавил на поршень. Его ноздри раздувались от знакомого предчувствия, и действительно, мгновением позже Хейн ощутил, что мир вокруг него начал стремительно изменяться.

Веридин моментально достиг мозга, и ночная тьма, прежде непроницаемая, прояснилась. Все вокруг двигалось с тягучей медлительностью, с непрерывной плавностью. Хейн широко раскинул руки и с трудом удержался от крика. Да, крик разозлил бы Мадха, невежественного ублюдка, с презрительным высокомерием относившегося к чудесному средству.

«Пусть клиент ухмыляется, — подумал Хейн. — Все они возвращаются, все они хорошо платят».

Мадх подождал еще мгновение, затем повернулся к убийце.

— Ты готов? — прошипел он, недовольно уставившись на шприц в руке Хейна.

«Дурак», — мысленно отозвался Хейн. С безупречной точностью он метнул шприц в левый глаз своего работодателя. Когда сверкающий смертоносный дротик был всего в дюйме от Мадха, тот небрежно перехватил его.

— Ты не хотел бы потерять это, не так ли? — тихо спросил Мадх, взвешивая шприц в руке. Окинув Хейна недовольным взглядом, он убрал шприц в карман. — Я говорил тебе, нельзя оставлять следы, кроме монеты, разумеется.

Хейн потратил целую минуту, буравя взглядом докучливого клиента. Не добившись никакого результата, бритоголовый наемник пожал плечами и повернулся к стене. Он отмерил три шага назад, легко перескочил через стену и исчез за заботливо укрепленными известковым раствором стенами поместья.

Перном Элл откинулся на спинку плюшевого диванчика в своей спальне, хлебнул бренди и лениво погладил проститутку, сидевшую рядом. Пока его сморщенная, покрытая старческими пигментными пятнами рука блуждала по восхитительному бедру девицы, он размышлял о привилегиях. Она бы, конечно, предпочла, чтобы нежную впадинку под коленом ласкали другие пальцы, но у нее не было выбора. Вопрос привилегий, знаете ли. И Перном Элл не сомневался, что данный вопрос решался исключительно в его пользу. Его работа в правительстве была долгой и утомительной, но она смогла облегчить эти сумеречные годы. Мир не беспокоил его больше десятилетия. Поэтому, когда острие стилета уперлось в ложбинку под кадыком, Перном Элл был весьма удивлен.

— Добрый вечер, старик, — прошептал хриплый голос.

— Что? — проскрежетал Элл, выронив стакан и наткнувшись на сильную руку, прижавшую его к дивану.

Проститутка начала поворачиваться, услышав боль в голосе Элла, но прежде, чем она смогла увидеть Хейна, убийца обвил ее рукой и ударил по лбу рукояткой стилета. Девушка рухнула без сознания на пышно украшенный ковер, над бровью появился кровоподтек.

— Слишком молода для тебя, я полагаю, — заметил Хейн, возвращая клинок к горлу Элла.

— Что это? — закричал Элл, отчаянно извиваясь. Старик попытался вывернуться, и кончик ножа немедленно вонзился ему в кожу. На шее Элла набухла темная бусинка крови.

— Если ты собираешься ограбить меня…

— Заткнись ты, глупец, и прекрати биться, иначе сам сделаешь за меня всю работу.

Слова непрошеного гостя мгновенно отрезвили старика.

— Ты… ты собираешься убить меня? — почти спокойно спросил Элл, откидываясь назад, на спинку дивана.

Хейн улыбнулся и наклонился вперед, пока его губы не коснулись уха пленника, словно он собирался поцеловать его. От старика исходили явственные запахи нафталина, бренди и страха. Последний был очень хорошо знаком Хейну. И как знаток, он с наслаждением смаковал чудесный аромат.

— Убить тебя? Ну, не сразу, но… разумеется.

Элл отчаянно завопил, призывая охрану, одновременно предпринимая жалкие попытки освободиться из рук Хейна. Убийца только смеялся.

— Охрана? Ори, сколько пожелаешь, старик, но с твоими «охранниками» я уже разобрался: шестеро по внешнему периметру стены, четверо во внутреннем дворе, двое в вестибюле, двое на верхней площадке главной лестницы и два арбалетчика на крыше. Кстати, последние двое курили и играли в карты. Просто бессмысленная трата денег, не правда ли?

Элл почувствовал, как у него сжалось горло. Шестнадцать человек. Шестнадцать. И этот хвастун, в одиночку…