Единственная - Хенке Ширл - Страница 24
- Предыдущая
- 24/82
- Следующая
— Я воспитана англиканской епископальной церковью, святой отец, — приглушенно сказала Мэгги, вспоминая девичьи мечты о церемонии обручения в большой церкви, полной веселых людей.
Это было так давно. И какое это имеет значение сейчас? Вот уж не думала, что можно так выходить замуж. Она посмотрела в добрые глаза священника, не отваживаясь встретиться с холодными глазами стоящего рядом чужого ей мужчины.
— А разве сложно обвенчать двух некатоликов, святой отец? — спросил Колин.
— Нет. И я сделаю это, если только вы оба согласны обвенчаться. — Он переводил взгляд с мрачного лица Маккрори на призрачный лик Мэгги.
— Мы согласны, — бесцветным тоном произнес Колин.
Мэгги просто кивнула в знак согласия.
Пока священник зачитывал слова из старинной потрепанной книги в кожаном переплете, Колин стоял как преступник пред лицом приговора, проклиная про себя Джуда Ласло, который сейчас наверняка поджаривался в аду, и все женское безрассудство. Он и сам прошлой ночью заключил сделку с дьяволом, вводя Мэгги Уортингтон в свой дом в качестве жены, — но этот брак лишь формальность. Ведь сначала он не хотел жениться на ней, и она освободила его от обещания тогда, в Соноре.
Но они оба любили Иден и должны были находиться рядом с ней в грядущих ей испытаниях, а объяснить появление Мэгги в их доме можно было, лишь назвав ее женой. Когда сложится жизнь у Иден, они смогут аннулировать этот брак. И будут вольны жить — каждый по-своему.
Мэгги прислушивалась к напряженному голосу Колина и повторяла слова клятвы. Каждый дюйм его тела излучал раздраженную злость. Он ненавидел делать что-либо вынужденно. Вот почему попросил Иден остаться в отеле, пока они отыщут сельского священника. Иден была счастлива до слез, когда Колин пришел к решению пожениться. Девушка продолжала пребывать в наивных мечтаниях, что они полюбят друг друга, если совершится формальность венчания. Но когда она отправилась спать, Колин попросил Мэгги определить условия их сделки. Неужели она всерьез полагает, что ее устроит такой подложный брак?
Он стыдится меня и сердится на себя за то, что желает меня. И что ей оставалось делать, как не вздернуть подбородок, изображая ту самую гордость, над которой он презрительно смеялся, и не сказать, что она будет счастлива не спать с ним в одной постели?
Колин слушал, как она тихо произносит слова клятвы, постоянно ощущая в кармане жилета обручальное кольцо, которое жгло ему кожу. Кольцо Элизабет. Он всегда носил его с собой, с той самой минуты, когда взял его со смертного одра и сжал в кулаке. Как можно надеть его на палец другой женщины, особенно такой, как Мэгги? Он должен был попытаться найти другое кольцо, но в маленьком приграничном городке ранним утром это оказалось невозможным. Он скорбел пятнадцать лет. А может быть, происходящее — к лучшему? Какой предательский голос шепнул ему эти слова?
— Кольцо?
— Э, извините, да, вот кольцо.
Колин медленно достал маленькую бархатную коробочку из кармана. Осторожно раскрыв ее, выложил на ладонь золотой ободок. Когда он протянул его священнику, тот улыбнулся. Он, наверное, думает, что я купил кольцо для нее.
Мэгги удивленно посмотрела на Колина. Где это он раздобыл такую прекрасную вещицу? Кольцо было старое, тяжелое, а выгравированные по ободку цветочки почти стерлись от времени. Внезапно она поняла: это же фамильная ценность. Кольцо Элизабет! Когда его большие загорелые руки взяли ее хрупкую ладонь и надели кольцо на средний палец, Мэгги Маккрори сглотнула слезы.
Тусон
Уинслоу Баркер сидел за большим ореховым письменным столом, казавшимся чересчур большим для такого маленького человечка. Громадная комната превращала в карликовый его рост в пять футов три дюйма. Даже когда он встал в позу разъяренного маленького бульдога, его жилет туго натягивался на выступающем животе. Редкие седые волосы придавали облику запоминаемость. Взгляд узких темных глаз был безжалостным, но поразительно сердечная широкая улыбка в совокупности с дружеской манерой общения привлекали к нему симпатии большинства обитателей Тусона. Конечно, большинство тусонцев были в финансовом долгу у «Пенса» Баркера, и потому не важно было, что они думают о нем. Большинство политиков из Прескотта были у него в кармане, как и тот человек, который сейчас исходил потом в удобном кресле напротив у стола.
Калеб Лемп смахнул каплю, текущую по виску, и молча выругался. Жирный маленький ублюдок.
— Я предлагаю тебе настоящую цену. Пенс. Апачи сэкономят тебе тысячи на зарплате.
Баркер разжег толстую черную сигару, пыхнул для начала и затряс спичкой.
— Меня ведь не зря зовут Пенс, Калеб, — сказал он. — Эти апачи будут мобилизованы — все равно что рабы. Горняцкого опыта у них никакого. Ты просишь слишком много.
— Но их труд обходится очень дешево. А если один умрет, — он небрежно пожал плечами, — так у меня в резервации есть своя полиция, которая тут же доставит на его место другого.
Баркер ласково улыбнулся этому агенту.
— Не сомневаюсь, Калеб, поскольку их доходы зависят от доходов шахт. Вопрос только в том, какова должна быть доля резервации «Белая гора» от угольных месторождений? Я потратился на геологов и экспертов по шахтам, сделал все необходимые приготовления. Ты же лишь снимаешь сливки, что ты и делал всегда с поставками им говядины, одеял, лекарств и всего прочего, за что платило федеральное правительство и что так и не попадало к этим невежественным дикарям.
Угловатое худое лицо Лемпа было столь же уродливо, как и семь миль скверной дороги. Он сузил желтые глаза и посмотрел в темные глаза Баркера.
— Уин, у тебя столько этих зеленых бумажек, что с их помощью можно сжечь сырой коровник. Черт, да я получал с твоих складов больше товаров, чем любой другой подрядчик на территории. И с апачами я тебе предлагаю надежное дело. Даровая рабочая сила на шахтах — всего за тридцать процентов прибыли.
— За двадцать пять, и это мое последнее слово. Мне еще придется нанять лишних пистолеро, чтобы кирки трудились, а не готовили подкопы для побега.
Агент фыркнул.
— Да кто поверит лживому апачу? Особенно если он сбежал из резервации? Кроме того, тебе же выгоднее, когда на поиски беглецов придет армия, и ты будешь продавать ей фураж и продукты. — Лемп старался говорить убедительно, чувствуя на себе взгляд проницательных маленьких глаз Баркера. Когда-нибудь он свернет шею этому старому подонку только из удовольствия услышать, как хрустнет позвонок.
— Я согласен на двадцать пять процентов. Где ты собираешься начать копать?
— Мне надо еще посоветоваться в столице. И будет это… — Баркер замолчал, не договорив, закусил сигару и выругался, глядя в окно, выходящее на улицу. — Этот ничтожный пес провалил работу! Вот Маккрори, такой же здоровый и сильный, как и в тот день, когда уезжал отсюда.
Лемп поднялся, обошел стол и уставился в окно.
— А я-то из твоих слов понял, что о нем должны были позаботиться в Мексике, — сказал он, не сводя глаз с Волка.
— Это ничтожество, несомненно, теперь уже покойник, — Джуд Ласло и его шайка были наняты, чтобы убить Маккрори. Их было шестеро на одного, и все равно они не справились. — Баркер вновь выругался.
— Если этот полукровка, что едет рядом, был с ним в Соноре, то преимущество в людях должно было быстро сократиться, — сказал Лемп, беспокойно щурясь.
— Ты знаешь его?
— Его зовут Волк Блэйк. Выводок апачей его мамаши почти что уже вымер, когда за ним приехал старик Гидеон Блэйк. Это было лет пятнадцать назад. Он вырос на границе Техаса. Заслужил репутацию умелого пистолеро.
Баркер задумчиво потер двойной подбородок.
— Хммм, а интересно, не сделает ли он для нас ту работу, что провалил Ласло? Лемп фыркнул.
— Бесполезно. Если его наняли, он работает на совесть. К тому же, если он узнает, что ты имеешь отношение к той шайке, которая обманула племя его мамаши, он скорее тебя пристрелит. — Он не смог удержаться от усмешки, когда увидел на лице Баркера явно проступивший страх.
- Предыдущая
- 24/82
- Следующая
