Невеста на продажу - Хенке Ширл - Страница 49

• Предыдущая
• 49/88
• Следующая

Тори подняла золотистую бровь и взглянула на мать не менее устрашающе.

— Ах, так? И как же вы собираетесь добиться такого послушания? Может, опубликуете в газете мистера Меньона правила: где и как должны спать жены?

Хедда чуть не влепила пощечину своей дерзкой дочери. Потом с выражением человека, убитого горем, она открыла сумочку, достала оттуда кружевной платочек, поднесла его к глазам и сказала:

— Ты ведешь себя невыразимо вульгарно, Виктория. Как ты можешь так относиться к родной матери? Я забочусь только о твоем счастье.

— О моем счастье? Вы с папой навязали мне это замужество, и я согласилась, чтобы выручить нашу семью. А теперь я должна учитывать желания своего мужа. И давайте не будем больше говорить об этом, — страдальчески добавила Тори.

Если бы мать узнала малую толику того, что происходило вчера ночью, то не стала бы заикаться о подобных пустяках! Тори была слишком растеряна, чтобы обсуждать все это. Может быть, со временем она сможет переговорить с Лаурой. Но сейчас воспоминания были слишком свежими, слишком мучительными!

Хедда положила платочек на место и произнесла скороговоркой:

— Очень хорошо. Если ты так ставишь вопрос, то полагаю, ты сама разберешься, как строить свои отношения с мистером Дэвисом. Я лишь хотела посоветовать тебе… — она заколебалась, не зная, продолжать ли фразу. — Сожалею, что возникла необходимость такого ужасного мезальянса, Виктория. Чарльз тоже сожалеет об этом. — Чарльз? — Тори не могла скрыть недоверия. — Я не видела его со дня своей помолвки. Как только растворилось в воздухе хваленое богатство Лафтонов, он тут же пропал из виду.

— Ничего подобного. Чарльз действительно беспокоится о тебе. Не далее как сегодня утром он заехал в банк и говорил о тебе с отцом.

Тори усмехнулась.

— Что же он там делал? Помогал отцу пересчитывать деньги Риса? — не успели эти слова слететь с ее губ, как Тори пожалела о них. Что случилось с ее манерами, с ее обходительностью?

Взгляд Хедды стал ледяным.

— Ты не правильно истолковываешь его дружеские чувства. А также отношение к тебе отца, не говоря уж обо мне. Воспринимай это как испытание, выпавшее на твою долю, Виктория. Ты всегда была крепче своего брата. Когда нам удастся разыскать Сандерса, мы исправим случившееся.

Тори не верила своим ушам.

— Неужели ты думаешь, что возвращение денег, украденных Сандерсом, может аннулировать наш брак? Что Рис просто так отпустит меня?

Избегая смотреть в глаза дочери, Хедда нервно разгладила юбку и сменила тему разговора.

— Ты сама сказала, дорогая, давай больше не будем обсуждать неприятные вещи. Этот дом неплох, хотя и претенциозен. Если тут произвести небольшие изменения, он станет просто великолепным. Покажи мне обстановку. Я хочу посмотреть вашу столовую. Можно будет устроить званый обед. Да, именно это ты должна сделать прежде всего. Как хозяйка.

Хедда первой вышла из гостиной. Тори последовала за ней.

Отпустит ли ее Рис, если у семьи появятся средства, чтобы потребовать возвращения дочери? В глубине души Тори сознавала, что он этого не сделает — даже за все богатства штата Колорадо. И эта мысль породила в ней эмоции, которые ей не хотелось анализировать.

Тори сидела у туалетного столика и нервозно изучала свое отражение. Она решила, что выглядит слишком бледной и скептически смотрела на наложенные румяна. Приличные дамы не подкрашивают лицо. Во всяком случае, так, чтобы это можно было заметить. В академии миссис Джефферсон она пробовала подкрашиваться вместе с подружками и неплохо научилась. Возвратившись домой, она спрятала косметику от матери. Теперь же косметика открыто лежала перед ней на столике. Она взяла румяна.

Новая обстановка пришла от Лорингов через две недели после первой брачной ночи. Они с Рисом снова вернулись в свою спальню. Каждую ночь они в ней не только спали, но занимались и еще кое-чем, как и в других комнатах. «Если бы только я… не радовалась этому, как распутница», — думала она страдальчески. Она пыталась скрыть от него свою реакцию на его прикосновения. Верный своему слову, Рис шел к ней на вторую ночь, больше не требуя, не выставляя надменно, чтобы она сама просила сблизиться с ней. Он действовал не торопясь, чувственно и умело. Слишком, чертовски умело! Ей не надо было объяснять свою потребность в нем. Он сам знал, что она чувствует, какие он дает ей ощущения. Ее тело взяло верх над сознанием!

Рис стоял в дверях своей гардеробной, застегивая рубашку, и наблюдал, как хлопочет жена, наводя последний лоск на свой туалет Она выглядела великолепно с золотистыми волосами, уложенными в мягко ниспадающую высокую прическу У нее был классически совершенный профиль, нежный, но удивительно волевой.

— Муаровый шелк идет к твоим глазам, — произнес он своим хрипловатым голосом Словно испуганная лань, она резко повернулась, а ее бирюзовые глаза раскрылись еще шире.

Тори оглянулась. Он стоял, прислонившись мускулистым плечом к косяку двери. Его снежно-белая полотняная рубашка была наполовину расстегнута, приоткрывая загорелую бронзовую грудь. Небрежно и неторопливо он продолжал застегивать запонки, не отрывая от нее взгляда. Она встала и оправила складки облегающего, элегантного платья из аквамаринового шелка. Декольте было почти шокирующе глубоким, и на него, как она заметила, засмотрелся Рис. Жар охватил ее щеки и распространился по всему телу. Он негромко засмеялся и сказал:

— Следи за тем, как ты краснеешь, любовь моя. В таком платье это удваивает твою привлекательность. — Он прошелся по комнате с упругостью пантеры и остановился возле своего секретера.

— Давай поменяемся. Я даю тебе вот это, чтобы ты могла прикрыть часть своей нежной кожи, а ты мне застегни эти проклятые запонки. — Из ящика он достал продолговатую бархатную коробочку и протянул ей. — Бери же. Она не кусается… а я могу укусить, — добавил он с волчьей ухмылкой, протягивая ей коробочку. Внутри лежали серебряное ожерелье филигранной работы и серьги с аквамаринами.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула она.

— Гм-м, значит, я лучше стал разбираться в драгоценностях?

Он вынул из коробочки изысканное ожерелье и ловко защелкнул застежку на ее стройной шейке.

— Серебро с приисков «Леди Виктори». Сделано для тебя по специальному заказу. Камни гармонируют с цветом твоих глаз, Виктория, — прошептал он, оставив на ее шее легкий, как перышко, поцелуй.

Он наблюдал, как она повернулась к зеркалу и стала надевать сережки в форме капель. Рис стоял рядом, за ее спиной, потом нагнулся, чтобы поправить самый большой драгоценный камень в ее ожерелье, чтобы он поместился как раз в углублении ее декольте.

— Счастливый камешек, — прошептал он, скользнув пальцами по ее груди. Потом повернул ее лицом к себе. — Стоит за это застегнуть меня? — Он указал на оставшиеся расстегнутыми агатовые кнопки на груди и запонки. — Спасибо за подарки, Рис. Они очень милы, — тихо произнесла она и стала защелкивать кнопки на его рубашке, закрывая эту волнующую мужскую грудь. Тори ощутила запах мыла для бритья и сладкий аромат дорогого табака. Даже запах его тела возбуждал ее.

Подчеркивая голосом шутку, она произнесла:

— Для мужчины, который так ловко управляется с женскими драгоценностями и одеждой, ты оказываешься явно неумелым, когда дело доходит до простых мужских рубашек.

Он взял ее за талию, потом его руки скользнули на ее бедра и он прижал ее к себе.

— Это потому, что женская одежда гораздо более занимательная. И снимать ее гораздо интереснее, чем надевать.

Он видел, как ее губки недовольно поджались, но не так, как чопорные, недовольно стиснутые губы Хедды. Тори попыталась подражать своей матери, но это ей не удалось, слава Богу. Его жена считала это большим недостатком, что беспокоило его. Он пробудил в ней страсть. А теперь — если бы только ему удалось преодолеть ее чувство вины. «Время и труд все перетрут», — вздохнул он про себя.

• Предыдущая
• 49/88
• Следующая