Чужая невеста - Волчок Ирина - Страница 20

• Предыдущая
• 20/41
• Следующая

Ксюшка тихо закрыла духовку, медленно выпрямилась, медленно оглянулась… Они долго-долго смотрели друг на друга, и Алексей напряженно ждал, что она скажет. Ведь должна же она что-нибудь сказать? Например, «спасибо».

— Спасибо, — сказала Ксюшка задумчиво. — Только ты не понял. Я для бабушки посуду хочу. В новый дом. И позвони тете Наде, а то мороженое еще надо размолоть.

Алексей устроился у окна, пытаясь дозвониться тете Наде, и наблюдал, как Ксюшка «размалывает» в миксере твердые, как камень, брикеты шоколадного мороженого. Дозвониться тетке Надьке было труднее, чем президенту: у всех соседей были параллельные телефоны, и, прежде чем тетка Надька подняла трубку, Алексей успел поговорить с ветераном войны Василием Захаровичем, учеником третьего класса Димой и портнихой-надомницей Лидией Андреевной. И всех попросил — на случай, если так и не дозвонится — зайти к тете Наде и передать, что у них все хорошо и что они через пару часов приедут. Так что когда наконец тетка Надька сама сняла трубку, первое, что Алексей услышал, было:

— Леший? Знаю, знаю, Димка уже забегал, и Лидочка вот сейчас зашла сказать… О, Василий Захарович пришел. Что? Ага, знаю… Леший, это я не тебе…

Второе, что он услышал после неясного бормотанья в сторону, были слова, которые тетка Надька сказала как бы между прочим:

— Да, сегодня Марк с Ларкой заезжали. Завтра Марк опять обещался. Но, может, Ларка его куда уведет. Сегодня она его на какую-то выставку поволокла. Я сказала, что вы завтра будете.

— Могла бы сказать, что вообще не приедем, — буркнул Алексей, и в этот момент Ксюшка выключила миксер, услышала его слова и вырвала у него трубку.

— Приедем, приедем! — закричала она радостно. — Вот только мороженое сожрем — и приедем… А? Да… Ну и что?

Она послушала еще минутку, попрощалась, положила трубку и сказала, обращаясь почему-то к вошедшей Ольге:

— Марк завтра к тете Наде заедет. После обеда.

— А-а… — Ольга подумала минутку. — Тогда давай так. Я за тобой утром заеду, скажем, к десяти. Только ты полностью чтобы готова была, ждать некогда будет.

— А если он с утра на работе будет? — Ксюшка, кажется, была смущена и несколько испугана.

— Не будет, не трепыхайся. Это я организую. — Ольга вынула из духовки кастрюлю и поставила ее на стол. — Давайте-ка лучше грибы есть.

Они говорили о чем-то понятном только им. Алексей чувствовал себя лишним. Вяло ковыряясь в тарелке, он исподтишка следил, как Ксюшка с Ольгой обмениваются вроде бы ничего не значащими словами, и искал в каждом слове скрытый смысл. Ксюшка поймала его взгляд, улыбнулась чуть виновато и сказала:

— Ты не сердись, Леший. У нас тут одно дело наметилось. Пока секретное.

И у Ксюшки уже какое-то дело. Ну-ну. Все нынче деловые стали. Казимир был кругом прав: беда, когда у бабы такие деньжищи.

Алексей тихо грустил всю дорогу до Павловки, грустно слушал, как Ксюшка взахлеб рассказывает тете Наде, какой замечательный дом будет у бабушки с дедушкой, и совсем загрустил, когда Ксюшка вдруг таинственно сказала:

— Теть Надь, у меня к вам дело. Секретное. Пойдем поговорим?

— Говорите здесь, — буркнул Алексей и поднялся. — Я спать пошел.

Но пошел он не в свой закуток на закрытой веранде, а в сад, под старые яблони, в гамак. Но ни погрустить в свое удовольствие, ни подумать о чем-нибудь он не успел, потому что мгновенно уснул.

И опять ему приснился хороший, веселый сон. Будто Ксюшка сказала ему что-то такое, отчего он сразу понял, как жить дальше, и это понимание наполнило его счастьем — глубоким, теплым, спокойным счастьем.

— Ты все-таки скажешь когда-нибудь, почему во сне смеешься?

Алексей открыл глаза и в густых сумерках позднего вечера различил силуэт Ксюшки, склонившейся над ним. Еще в полусне, еще с ощущением полного, всепоглощающего счастья он протянул к ней руки, готовый прямо сейчас все и сказать… Она не поняла, ухватилась за его руки своими, потянула изо всех сил, пытаясь помочь ему подняться:

— Подвинься, я тоже покачаться хочу.

Он сел, подвинулся, освобождая ей место рядом с собой, но на это место тут же шустро и деловито влез Буксир, да еще и стал теснить Алексея к краю, отодвигать подальше от Ксюшки. Ревнует, скотина. Ну что ж, я ее тоже ревную. Мы практически на равных. Не считая того, что Ксюшка тебя хоть за ушами чешет.

— Леший, ты, может, на что-нибудь сердишься? — помолчав, неуверенно спросила Ксюшка. — Ты лучше прямо скажи, а то я просто не знаю, что и думать. Ты целый день сегодня весь сам не свой.

«Я уже который день весь сам не свой, — подумал Алексей. — Я который день сам весь твой». И почему-то тут же развеселился от этой мысли. Хотя с чего бы ему веселиться?

— Ксюш, — сказал он вкрадчиво. — А что это у тебя за дела такие секретные появились? И с Ольгой, и с теткой Надькой… Вы там не заговор планируете? Не военный какой-нибудь переворот?

Она услышала улыбку в его голосе, обрадовалась, облегченно вздохнула и ответила тоже с улыбкой:

— Да как сказать… В общем-то, не военный. Я тебе завтра все расскажу, ладно? Не хочу заранее… Сглазить боюсь.

— Это ты такая суеверная? — с упреком сказал Алексей, все так же улыбаясь.

— Ну что ты, — с достоинством возразила Ксюшка. — Совсем не такая суеверная, как ты думаешь. Я гораздо, гораздо суеверней… Качни гамак, а то у меня ноги не достают.

Алексей оттолкнулся пяткой от земли, и они некоторое время молча качались, глядя на ажурный рисунок листвы на фоне чуть светящегося неба и иногда встречаясь пальцами в шерсти Буксира.

— Леший, — помолчав, сказала Ксюшка не очень уверенно. — А ведь у меня и к тебе дело есть. И тоже вроде как секретное.

— Да, да. Слушаю. Очень внимательно, — соврал он. Если бы ему сейчас читали смертный приговор, он бы и его пропустил мимо ушей. Какие тонкие пальчики, какие маленькие руки…

— …Так что если деньги будут лежать на твоем счету, сразу много вопросов решится. Понимаешь?

— Ага, понимаю… — Что она там про деньги? Нет, но до чего же все деловые стали. Счет какой-то… — Ксюш, у меня нет своего счета.

Она выпустила его руку, вздохнула и сердито сказала:

— Кому я все это говорила, Буксиру, да?

— Тихо, тихо, — испугался Алексей. — Просто я чего-то не понял. Это, наверное, спросонья. Я не всегда такой тупой. Вообще-то я даже одаренный.

— Повторяю для особо одаренных. — Голос Ксюшки был подчеркнуто терпелив. — Я хочу положить в Сбербанк на твое имя два миллиона. Ты же согласился мне помочь? Ну вот. Я хочу, чтобы дом построили к осени. Ты же там рядом будешь, надо будет покупать всякие стройматериалы, за работу платить, ну, все такое… Если деньги у тебя будут, все это намного проще. Правильно? Особенно когда меня там не будет.

Ее там не будет… Вот оно. Он будет там, а ее там не будет. Он, значит, будет работать приказчиком на ее стройке, а она, значит, будет здесь… замуж выходить.

— Нет, — сказал Алексей и закашлялся. — Нет. Слишком большие деньги. Такая ответственность. Деду с бабкой отдай свои миллионы. А я растрачу.

— Ты когда-нибудь будешь серьезным или нет? — рассердилась Ксюшка. — Ты же обещал мне помочь! Или нет? К тому же, если я отдам все бабушке и дедушке, не видать нам нового дома никогда! Они тут же зажмутся, не то, что на дом — на коробку спичек ничего не потратят! Чтобы все мне по наследству осталось… Знаю я их. Я ведь до сих пор не сказала, сколько выиграла. Тем более — сколько процентов уже набежало. А то заявят, что никакого дома им не нужно, придумают, что мне нужно что-нибудь… дурацкое. Квартиру какую-нибудь в Москве, например. Леший, ну пойми, ну, Леший же! Если бы у меня сейчас время было, я бы сама занялась, правда. Но до августа я совсем ничего не успею… И кроме всего, мне ужасно хочется прямо в новый дом приехать. Приезжаю — и прямо в новый дом. Представляешь? И чтобы моя комната была такая же, как твоя. И веранда чтобы такая же была. И гамак…

Так она приедет? Она сказала: приезжаю — и в новый дом… И комната там у нее своя будет!

• Предыдущая
• 20/41
• Следующая