Возвращение в рай - Хенке Ширл - Страница 43

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая

Веро внезапно появился из темноты и злобно оскалился на Джанго.

— Убери своего волка, или я убью его.

— Отпусти меня, или он перегрызет тебе горло, — прошипела Рани.

Джанго разжал ладонь, девушка выскользнула и больно ударила его ногой по голени. Джанго выругался, но не стал преследовать Рани, когда та все-таки побежала за водой. Веро не спускал, глаз с Джанго, и под этим тяжелым взглядом цыгану стало не по себе. Он повернулся к Бенджамину и заговорил с ним по-тоскански.

— Итак, ты проснулся, знаток лошадей. Теперь ты не такой храбрый, как был тогда, когда расстроил всю мою торговлю. Но ты заплатишь за это.

Он поднял ногу, собираясь пнуть пленника в бок, но Веро зарычал и стал между ними.

Рани прибежала с чашкой воды, встала перед Бенджамином на колени и скомандовала:

— Пей медленно.

Бенджамину стало плохо от запаха этой воды. Но все-таки это была хоть какая-то жидкость, и он заставил себя выпить ее. Почти сразу он почувствовал облегчение и даже смог определить, что запах шел не только от воды, но и от девушки, которая ему эту самую воду принесла. Боже, чем же она могла испачкаться, чтобы так пахнуть!

Он попытался рассмотреть ее. В отличие от лица такого грубияна, который только что разговаривал с ним, ее внешность несла на себе даже отпечаток некоторого благородства. Пушистые длинные ресницы почти скрывали большие золотистые глаза. Цвет ее кожи был темным, на плечи спадали черные вьющиеся волосы. Она была обвешана золотыми украшениями буквально с ног до головы — браслеты на тонких запястьях, ожерелье из монет вокруг шеи, огромные серьги в ушах. Даже пальцы ног, не говоря уже о руках, были унизаны бесчисленными кольцами.

— Тебе лучше? — спросила она по-кастильски. Знакомый голос. Только теперь она говорит по-испански, а не по-тоскански. Что-то смутно всплыло в его памяти.

— Благодарю тебя за помощь… Кажется, мы знакомы. Она улыбнулась, обнажив ослепительно-белые зубы, которые создавали необычный контраст с темным лицом.

— Мы встречались недалеко от Павии. Ты спас меня и Веро.

Бенджамин посмотрел на большое серое животное, которое он сначала принял за собаку,

— Маленькая крестьянка с ручным волком… Ее глаза вспыхнули золотистыми огоньками.

— Я — цыганка, а ты — гадьо. Если будешь вести себя как следует, я отплачу тебе добром за добро.

— Не могла бы ты прямо сейчас начать платить мне добром за добро и перерезать веревки, иначе я скоро совсем не смогу двигать руками. Я ведь хирург, если ты помнишь, и мои руки могли бы мне еще пригодиться.

Рани на мгновение задумалась.

— Я должна сначала спросить Агату. Она просила, чтобы я предупредила ее, как только ты проснешься. И, повернувшись к Джанго, добавила: — Я вернусь быстро. Веро будет охранять его от тебя.

— Все равно, все будет решать Шандор, а не эта старая карга.

— Но ты в любом случае не посмеешь тронуть его. С этими словами Рани побежала искать Агату. Бенджамин слушал беседу на странном для него цыганском языке и ругал себя за то, что попался в такую ловушку. Темнокожий парень, который напоил его зельем, конечно, был одним из них. Как глупо!

Рани нашла Агату около ее кибитки. Та сидела у костра и что-то мешала в горшке большой деревянной ложкой. Рани хотела заговорить с ней, но старуха ее опередила:

— Итак, твой лекарь пришел в себя. — Агата плотнее закуталась в тот самый плащ, который Джанго собирался подарить своей жене. Этот плащ будет согревать ее старые кости долгими зимними ночами. А пленник найдет себе другой… если он ему понадобится.

— Джанго хочет убить его, Агата. Ты не должна этого допустить. Он спас мою жизнь и мою честь. Я рассказывала тебе, помнишь?

Фури дай задумчиво потерла лоб.

— И к тому же он тебе нравится, ведь так? — Она подняла глаза на девушку и принялась внимательно ее изучать. Рани смутилась.

— Я… я не знаю. Он гадьо, а я цыганка. Это запрещено, и… и… Но я обязана ему жизнью.

Агата жестом пригласила девушку сесть рядом.

— Его тело сильное, как у льва. И он больше не будет мучаться. А я должна тебе кое-что сказать. Это поможет тебе понять, почему ты разрываешься между долгом перед своим народом и этим чужестранцем. Ты не помнишь Занко, своего отца. Он был прекрасным человеком. В каждом городе, в каждой деревне, где мы останавливались, он мог найти себе женщину. Простую крестьянку или благородную даму. Он привлекал всех своими черными глазами и сияющей улыбкой.

— А что по этому поводу думала моя мать? — настороженно спросила Рани. Неверность — большой грех у цыган. Рани не помнила свою мать, но уже сочувствовала ей.

Агата задумалась;

— Твоя мать была околдована красотой Занко, как любая другая… гадьо. — Агата замолчала в ожидании реакции.

— Гадьо?! Моя мать не была цыганкой? Она умерла, когда я родилась, но все говорили мне…

— Это была ложь. Ты с братьями — от разных матерей. Сара умерла при родах, и третий ребенок так и не увидел света. В тот же день у твоего отца родилась дочь от одной знатной дамы — венгерки. Она побоялась показать своему мужу ребенка, рожденного от цыгана, и потребовала, чтобы твой отец взял дочь на воспитание. Он отправился к ней в замок, оставив Сару умирать в одиночестве, и возвратился с крошечной девочкой.

— И это была я?! — Рани перевела дух. — Моя мать жива? И она не хочет меня видеть? Агата пожала плечами.

— Твой отец был настоящим дьяволом, и притом очень красивым дьяволом. А она была замужем за эгоистичным стариком, который не мог доставить ей никакого удовольствия. В жизни такое случается…

— Почему ты рассказываешь мне это только сейчас. Агата? Причина этому — чужестранец, да? Так что ты решила по поводу него?

Старая фури дай плотнее завернулась в плащ и продолжала:

— Жаль, что дело обернулось таким образом. Мне горько и больно за него, потому что этот чужестранец хороший человек. Он потерял женщину, и ему нужно найти другую.

— А ты считаешь, что эта другая — я?

— Если у тебя найдется достаточно смелости, может быть, ты последуешь за ним… — Она на мгновение замолчала, продолжая помешивать в горшке. — Или ты хочешь остаться со своим народом и стать следующей фури дай?

— Ведь я не чистокровная цыганка, разве мне можно?

— Это не имеет большого значения. Твой отец был цыганом, ты воспитана по цыганским законам. Для меня этого достаточно. Но я хочу знать, достаточно ли это для тебя? — Ее острые глаза впились в Рани.

— А что будет с этим гадьо? Он умрет, если я ему не помогу?

— А тебе не все равно?

— Нет, не все равно! И даже очень не все равно. — Странно, что такую важную для себя вещь она решила молниеносно, не задумываясь над тем, что еще совсем недавно она терзалась сомнениями.

Агата только усмехнулась в ответ.

— Тогда пошли, — сказала она, подавая девушке руку. Рани помогла ей подняться. — Пошли посмотрим, что представляет собой твой лекарь.

Бенджауин наблюдал за девушкой, идущей рядом с древней старухой, черты лица которой были такими же старыми, как и золотые побрякушки, болтавшиеся на сморщенной шее. Чувствовалось, что старуха имеет какую-то власть над людьми, поскольку все, мимо кого они проходили, отступали назад и склонялись в уважительном поклоне.

Не обращая внимания на Джанго, который просто стоял и наблюдал за ними, скрестив на груди руки, женщины подошли к пленнику. Девушка присела на колени рядом с ним, взмахнув своими юбками, и предложила ему еще воды. Он принял ее с благодарностью, несмотря на отвратительный запах. «Если они не перережут мне горло, я умру от расстройства желудка»

— Как ты себя чувствуешь, — спросила Агата по-кастильски.

— Нормально, если бы не эти веревки, — ответил он, внимательно смотря на нее и стараясь угадать, кто она такая и что собирается делать.

— Развяжи его, — скомандовала старуха Рани. Не мешкая, девушка вытащила из-под своих юбок тонкий кинжал и быстро освободила его от пут.

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая