Брачный приз - Хенли Вирджиния - Страница 42

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая

Дождавшись, пока за женщинами закрылась дверь, Симон спросил:

— Что сказал вам Ричард Корнуэльский?

— Заявил, что никакой сессии не будет, но я объяснил ему, что вы не собираетесь уступать и, как неоспоримый предводитель баронов, будете правы. И что я добавил свою подпись к Оксфордским провизиям.

— А он?

— Ответил, что мой отец просил папу освободить его от клятвы. Я возразил, что провизии объединят, а не разделят Англию.

— Ричард скрыл от тебя правду. Генрих уже получил папскую буллу и спешит домой. Сейчас он, должно быть, в Дувре.

Эдуард подумал о своем брате Эдмунде, командующем Дуврской крепостью.

— Когда приедет король, обещаю поговорить с ним. Уверен, сумею убедить его в необходимости соблюдать провизии. Мой отец не желает войны. Он всегда отступал, стоило баронам бросить ему вызов, а если к их голосам присоединится и мой, он скорее всего образумится.

— А если нет, Эдуард?

— В таком случае Англии пора сменить повелителя. Стране нужен сильный монарх, который никогда не выкажет слабости. Англия — мое наследие.

Роджер де Лейберн затаил дыхание, жалея, что Эдуард так поспешно открыл карты. Граф Симон спокойно ответил:

— Я реалист. Возвращение короля расколет баронов. Я составляю список тех, на кого могу рассчитывать.

Эдуард и Роджер прочли список. Первым стояло имя Симона де Монфора, графа Лестера. За ним шли маршал Байгод, граф Норфолк; де Уоррен, граф Суррей; Джон де Вески, граф Нортамберленд; два воинственных епископа, Эли и Вустер, и три приграничных барона, Клиффорд, Хей и Монтгомери.

— Вы забыли Ричарда Глостера и Гарри, — напомнил Эдуард.

— Неужели? — цинично усмехнулся Симон. — Я давно не полагаюсь на особ королевской крови. Слишком часто они меняют свои убеждения.

— Именно поэтому вы и послали за мной соглядатая! — вспылил Эдуард.

— Но я ничего подобного не делал, хотя, может, и следовало бы!

Роджер поспешил вмешаться:

— Это моя вина — я позволил негодяю улизнуть! Думаю, это был наемник Ричарда Корнуэльского.

Леди Элеонора ошеломленно застыла в дверях.

— Ричард? Мой брат Ричард в Лондоне?

— Он в Вестминстере — я вчера с ним говорил, — сообщил Эдуард.

Элеонора обратила на мужа осуждающий взгляд.

— Ты намеренно скрыл это от меня, Симон!

— Черт возьми, Эдуард, неужели вы не могли придержать язык? — бросил граф и, обернувшись к Элеоноре, добавил: — Скажи я, что Ричард здесь, ты помчалась бы в Вестминстерский дворец. Не хватало еще, чтобы ты вмешивалась в дела мужчин!

— Как ты смеешь обращаться со мной как с ничтожеством?! — возмутилась Элеонора. Принцесса крови, сейчас она держалась так, словно была властительницей вселенной.

— Плантагенеты воображают, что правят миром, их гордость граничит с безумием. Меня всегда поражает, как легко вы забываете, кто хозяин в доме, мадам!

Элеонора, уже готовая ответить уничтожающей репликой, заметила, каким суровым стало лицо мужа, и опустила ресницы, чтобы скрыть гнев.

— Эдуард посчитает нас дикарями.

— Я тоже Плантагенет и привык к подобным поединкам, — заверил Эдуард.

— Не стоит ли вернуться к списку? — вставил Роджер. — Приграничные бароны, запад страны и вся округа Кенилуорта на нашей стороне.

Граф Симон кивнул:

— Как и Нортхемптон: там замок моего сына Симона. Трудно сказать насчет пяти портов, но они жизненно необходимы, если мы хотим обеспечить выход к морю. После открытия сессии парламента я созову военный совет.

— Нет! — запротестовал Эдуард. — Сначала я потолкую с королем. Переговоры лучше объявления войны.

— Никаких поблажек! — бешено вскинулся граф. — Время уступок и компромиссов прошло! В стране может быть только один вождь, тот, кто отдает приказы и ждет повиновения. Этот человек — я!

Багровая ярость застилала глаза Эдуарда. Мужчины стояли друг против друга, обмениваясь решительными взглядами. Ни один не желал уступать. Неожиданно осознав, что де Монфор не намерен уступать ему трон, принц с трудом обуздал гнев.

— Парламент решит, — обронил он.

— Да, — кивнул граф, — бароны уже съезжаются.

Отъехав на почтительное расстояние от Дарем-Хауса, Эдуард поделился своими мыслями с Роджером:

— Он носит в душе глубоко укоренившуюся ненависть к Плантагенетам. Я думал, им движет любовь к Англии, но, очевидно, ошибался.

— Он не питает к вам ненависти, господин мой, — возразил Роджер.

— Но и любви тоже.

— Граф Симон уважает ваше воинское искусство, способность вести за собой людей, видит энергию, ум, честолюбие и понимает, что скоро вы станете во всем ему ровней. Вам не хватает лишь его многолетнего опыта. Может, он завидует и боится вашей молодости.

— Если он станет моим врагом, пусть бережется!

Добравшись до Ладгейта, западных ворот Лондона, рыцари увидели, что они закрыты.

— Эй, там! Отворите ворота! — крикнул Эдуард стражникам.

— Нельзя! Въезд в город запрещен.

— По чьему приказу? — спросил Эдуард, заметив, что стражники вооружены до зубов.

— По приказу короля.

— Я Эдуард Плантагенет, откройте ворота! — скомандовал он.

— Городские ворота закрыты для графа Лестера, лорда Эдуарда и любого их союзника, — последовал ответ.

— Это люди судьи, они носят гербы Боуна, — подсказал Роджер и, осмотрев стену, заметил расставленных на ней воинов.

— Поехали к другим воротам. Я назовусь другим именем, — предложил принц.

— Тебя знает каждый, Эдуард. Пойди поищи другого гиганта с золотистыми волосами и бородой!

Но и все остальные ворота также оказались запертыми. Стража не желала ничего слушать. Эдуард и Роджер в бессильном гневе наблюдали, как обыскивают каждую крестьянскую телегу. Пришлось пришпорить коней и помчаться к Тауэру. Они все еще отказывались верить, что Лондон для них закрыт.

Но Тауэр оказался совершенно неприступен. Обычная охрана была усилена людьми Боуна, и рыцари наконец поняли, что их весьма умело отсекли от войска Гарри Олмейна и даже оруженосцев. Эдуард проклинал всех — от судьи до короля.

— Дарем-Хаус или Вестминстер? — спросил Роджер.

— Вестминстер. Шпионы Симона уже обо всем ему донесли.

К тому времени как они въехали во двор старого дворца, взмыленные кони еле плелись. Они отдали поводья груму с наказом дать им остыть и напоить, а сами отправились на поиски Ричарда Корнуэльского. Его нигде не было видно, но мужчины постарались унять нетерпение, зная, как обширен дворец. Эдуард решил подняться в покои королевы. Кровь его кипела, и в таком состоянии никто не мог помешать ему встретиться со своей женой.

Королевские апартаменты были пусты, ни камеристки, ни даже фрейлины. Эдуард рвал и метал. Он был уверен, что найдет здесь мать и жену!

Выйдя из комнаты, он зашагал в свои покои, чтобы расспросить слуг, но, получив в ответ непонимающие взгляды, приказал принести эля

Дверь смежной комнаты открылась, послышались легкие шаги. Эдуард обернулся, и его озаренное надеждой лицо мгновенно омрачилось.

— Дорогой, откуда ты так быстро узнал, что я здесь? До чего же ты порывист, Эдуард, я приехала только утром!

— Алиса, какого дьявола ты здесь делаешь? — буркнул он.

— Принесла вам эль, господин, чтобы утолить нестерпимую жажду.

Род покачал головой, гадая, почему даже слово «эль» в ее устах звучит как чувственная ласка.

— Где все? Где Ричард Корнуэльский? А королева? Где моя мать?

В своем кроваво-красном наряде с раскинутыми по плечам черными волосами Алиса казалась волшебницей из сказки. Ее губы дрогнули в призывной улыбке. Она думала, что Эдуард забавляется в Виндзоре со своей девчонкой-невестой, но, к счастью, ошиблась.

— Как много вопросов! Но тебе придется потрудиться, чтобы получись ответы Какими средствами ты воспользуешься, чтобы развязать мой язык? — томно прошептала Алиса, облизывая соблазнительные губки.

— Может, хорошей трепки будет достаточно? — пригрозил Эдуард.

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая