Дракон и сокровище - Хенли Вирджиния - Страница 28
- Предыдущая
- 28/76
- Следующая
Король тянулся дрожавшей от нетерпения рукой к этому цветку наслаждения, а Элинор проводила обнаженными пальчиками ноги по его гульфику, за которым скрывался отвердевший член.
— Но и ты, дорогой, должен проявить великодушие, — продолжала Элинор. — Ведь я — твоя королева! И не только тела наши, но и мысли, и усилия — все должно быть единым! Ведь ты знаешь, что я тем полнее удовлетворю твои желания, чем милостивее ты отнесешься к моим просьбам!
Не раз случалось, что Красавица в наказание за строптивость отказывала Генриху в своих ласках, как ни пытался он склонить ее к объятиям. Король питал к Элинор столь жгучую, непреодолимую страсть, что эти периоды вынужденного воздержания буквально сводили его с ума. Он был готов жертвовать чем угодно, лишь бы не вызвать гнев Красавицы, не впасть в ее немилость.
— Когда-то существовал обычай отчислять часть налогов, выплачиваемых лондонцами, для нужд королевы. Был создан специальный фонд, который так и назывался — «Деньги ее величества». Этот налог был упразднен много лет назад, но я не вижу причин, почему бы нам не возобновить взимание его с жителей столицы, — предложил однажды Генрих.
Слова его возымели магическое действие, и Элинор, до того в течение нескольких дней дувшаяся на него, немедленно раскрыла супругу свои объятия. Генрих понял, что жена готова воплотить в жизнь его самые смелые эротические фантазии. Пока он ритмично погружал в ее горячее лоно свой неутомимый член, Элинор предавалась мечтам о грядущих денежных поступлениях, которыми она вольна будет распоряжаться, как пожелает. Они с Генрихом найдут предлог, чтобы обложить жителей Лондона этим дополнительным налогом. А если шерифы вздумают воспротивиться королевскому указу, она велит заточить их в темницу. Ведь она — королева Англии, и слово ее должно быть законом для всех жителей страны!
Поначалу Элинор хотела лишь затмить графиню Пембрук роскошью своих нарядов и драгоценных уборов, но вскоре этого показалось ей мало. Она преисполнилась возмущения, узнав, что Элинор Маршал занимает отдельное крыло в Виндзорском дворце, куда открыт доступ лишь женщинам и монахам. Однако королеве пришлось смириться с этим фактом, когда ей объяснили, что все расходы графини Пембрук оплачивает ее супруг, Уильям Маршал.
Красавица усомнилась в правдивости молвы, гласившей, что добродетель юной принцессы находится под неусыпным бдительным надзором и что та все еще невинна. Королева, руководствуясь собственным опытом, наотрез отказалась поверить в целомудрие Элинор Маршал и составила хитроумный план, призванный развенчать мнимую добродетель золовки.
Королева вспомнила пламенные взоры, которые бросал на темноволосую принцессу Питер Савойский. Она ни секунды не сомневалась, что тот готов будет пойти на некоторый риск, чтобы овладеть юной графиней Пембрук. Однажды в послеполуденный час, когда новоиспеченный граф Ричмонд наслаждался дорогим вином в компании любезной племянницы, Элинор заговорщически склонилась к его уху: — Питер, дорогой, у меня на примете есть для тебя прехорошенькая девчонка!
Граф Ричмонд равнодушно пожал плечами. Он вынашивал грандиозные планы строительства дворца на берегу Темзы, на пожалованной ему земле. Как замечательно было бы украсить его несколькими башнями, превратив в подобие замка. Он уже придумал название для своего будущего жилища — Савойя! Женщины в настоящее время мало интересовали Питера. Он успел пресытиться чрезмерной похотливостью слишком доступных и сговорчивых придворных дам. Не иначе как Элинор собирается предложить ему приволокнуться за одной из них.
— Говорят, что маленькая графиня Пембрук все еще невинна, но я просто отказываюсь поверить в подобный вздор.
Взгляд Питера оживился.
— Проверить это можно лишь одним способом!
— Вот именно об этом я тебе и толкую. И тогда, после подобной проверки, я в любом случае окажусь права на ее счет! Почему бы тебе не заняться этим?
И Питер не заставил долго себя упрашивать. Он неизменно подстерегал Элинор у выхода из отведенного ей крыла дворца и навязывался ей в спутники. Он отталкивал ее грума и сам помогал ей взбираться на коня. Он оказывал ей множество мелких услуг и недвусмысленных знаков внимания. Но тщетно! Элинор с учтивой прохладцей благодарила его и пользовалась любым предлогом, чтобы, не нарушая приличий, избавиться от его общества. Игра эта всерьез увлекла красавца Питера. Он стал склоняться к мысли, что юная Элинор и в самом деле чиста и непорочна. Питер пытался вести с ней разговоры на достаточно щекотливые темы, отпускал двусмысленные шутки, но Элинор реагировала на все это с детским простодушием. Будь на месте графини Пембрук более искушенная девица, она, услыхав некоторые из произнесенных графом слов, залилась бы краской или же принялась бы смущенно хихикать.
Однажды королеве донесли, что принцесса Элинор, леди Изабелла и еще несколько придворных дам в сопровождении слуг и служанок собрались в Виндзорский лес, чтобы набрать черники. Королева приказала самым молодым из своих придворных отправиться следом за принцессой и Изабеллой, а догнав их, сделать вид, что встреча произошла случайно.
Все было обставлено так, что появление в лесу толпы придворных королевы и встреча Питера с Элинор Пембрук на уединенной поляне не показались никому, включая и саму Элинор, преднамеренно организованными чьей-то умелой рукой.
На Элинор было надето светло-зеленое летнее платье, и Питер, облаченный в зеленый камзол, радостно осклабился при мысли о том, что мало кому удалось бы разглядеть их двоих на фоне изумрудной травы и пышно разросшегося кустарника.
— Позвольте мне помочь вам собирать эти ягоды, мадемуазель? — галантно спросил он, приближаясь к своей жертве.
— С вашего позволения, мадам, сир, — учтиво ответила Элинор, не делая никаких попыток к продолжению разговора.
— Ах да, дорогая, вы замужем, но все еще…как это у вас говорят… остаетесь девицей.
— Не желаете ли вы перейти на французский, сир? — предложила Элинор, которой начал уже порядком досаждать провансальский акцент ее назойливого спутника. Ни за что на свете она не смогла бы заставить себя назвать его графом Ричмондом!
— Ах, нет, нет, дорогая, я должен учить ваш родной язык, чтобы говорить на нем совершенно свободно. Не могли бы вы помочь мне в этом? Я же в благодарность за такую услугу готов также научить вас кое-чему…
— Пожалуй, будет лучше, если я найду вам умного, грамотного наставника. Согласны?
Питер ответил ей таким откровенно жадным взглядом, что Элинор с беспокойством взглянула на свою корзинку, до половины наполненную черникой.
— Вы полагаете, что плоды эти уже созрели и их можно рвать? — прерывающимся от волнения голосом спросил Питер.
— Конечно. Попробуйте, и вы сами убедитесь в этом! — И Элинор, зачерпнув горсть ягод, протянула их Питеру на раскрытой ладони.
Он схватил ее руку, поднес ко рту и стал брать чернику губами, словно невзначай касаясь языком нежной кожи Элинор. Девушка удивленно вскинула брови. Внезапно Питер слегка сжал зубами кончики ее пальцев. Элинор отдернула руку. «Что за странный народ эти провансальцы!» — пронеслось у нее в голове. Она недоуменно взглянула на него своими ясными сапфирово-синими глазами.
Питер подошел вплотную к Элинор и, выбрав из ее корзинки спелую ягоду, поднес ее к полным розовым губам девушки. Если она проведет языком по его пальцам, это будет сигналом, которого он так давно и так нетерпеливо дожидался! Но вместо этого Элинор пребольно укусила его за руку своими жемчужными зубами.
— Проклятье! — выругался Питер. — Вы едва не отхватили мне палец, дорогая! Что это на вас вдруг нашло?
— Королева послала вас шпионить за мной.
На секунду Питер предположил, что девушка догадалась об истинной цели этой встречи на поляне, но он тут же отбросил эту мысль как заведомо вздорную. Если ей не известна эротическая подоплека поцелуев в ладонь, покусывания пальцев, прикосновения к ним языком, то выходит… выходит, она и впрямь невинна! И влечение его к этой обворожительной женщине-ребенку вспыхнуло с новой силой.
- Предыдущая
- 28/76
- Следующая
