Колдовская любовь - Макеев Алексей Викторович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/45
- Следующая
– Ну, знаешь! – разозлился Орлов. – Это я у тебя спрашивать должен! Если уж ты детективщину такую развел! Откуда я знаю, кто там друг, а кто враг? Все, что мог, я выяснил. Скажи спасибо и на этом! Ох, навязались вы с Крячко на мою седую голову!
– Ладно, я все понял, – сказал Гуров. – Разрешите приступить к работе, господин генерал?
– Интересно, что ты работой называешь? – ядовито спросил Орлов. – Это свое медленное самоубийство ты называешь работой? Тогда иди, работай, работничек!
Гуров покинул кабинет начальника со смешанными чувствами. С одной стороны, генеральское напутствие нисколько не вдохновило его. Оно подозрительно смахивало на похоронную речь, и факты, которые в нем содержались, тоже не прибавляли бодрости. Но, с другой стороны, Гуров испытывал огромную признательность Орлову – несмотря на всю сложность своего положения и неясные перспективы в дальнейшем, он продолжал поддерживать инициативу Гурова, которую любой другой без колебаний назвал бы авантюрой и немедленно и категорически запретил. Это вселяло уверенность и заставляло действовать.
Действовать Гуров собирался в прежнем направлении – в первую очередь он хотел разыскать владельца серебристого «Субару». Он бы, конечно, с большим удовольствием пообщался с человеком по фамилии Версталин, но, будучи реалистом, решил пока ограничиться Кисловским. К тому же он подозревал, что эта задача тоже будет далеко не такой простой.
Но, прежде чем Гуров занялся поисками, произошло еще одно событие, которого он никак не мог предвидеть. Ему вдруг позвонил Терехин из следственного отдела прокуратуры и предложил встретиться.
Гуров был крайне удивлен, но от предложения, разумеется, не отказался. Терехин ужасно спешил и настаивал на немедленной встрече. Гурова время тоже поджимало, и он предложил Терехину подъехать прямо в главк. В глубине души Гуров не ожидал от визита Терехина ничего хорошего – скорее, напротив, какого-то подвоха, но решил извлечь для себя хотя бы минимальную выгоду – в машине Терехина он смог бы незаметно выехать с территории главка.
Терехин подъехал уже через десять минут и не стал возражать, когда Гуров сразу же уселся в его машину.
– Мне тоже не хотелось бы разговаривать в четырех стенах, – признался он. – Что ни говори, а стены имеют уши. Нам с вами это ни к чему, верно?
Гуров не сразу принял дружелюбный тон следователя. Он поначалу держался настороженно и на вопрос Терехина довольно сдержанно ответил:
– В наше время уши могут быть где угодно. Автомобиль не исключение. Но, в принципе, это меня не волнует. Если вы собираетесь меня поймать на чем-то, то только зря потеряете время. Откровенничать я сегодня не расположен.
Терехин покачал головой, завел мотор и выехал из ворот.
– Ох, Лев Иванович, Лев Иванович! – сказал он. – Неужели вы думаете, что, если бы мне понадобилось устроить против вас какую-то провокацию, я стал бы действовать так непритязательно? Да и зачем мне это? Скажу вам по секрету, есть много людей – весьма значительных, которые только этого и хотят.
– Одно другому не мешает, – заметил Гуров. – Эти самые люди вполне могли попросить вас о небольшой услуге...
Разговаривая с Терехиным, он внимательно наблюдал за парочкой, которая все еще обнималась в припаркованном автомобиле. Выезд Гурова они явно прокараулили. Этот факт немного прибавил Гурову настроения. Он даже на Терехина посмотрел с большей симпатией, чем прежде.
– Ошибаетесь, Лев Иванович! – сказал тот. – Никто меня ни о чем не просил. Просили вашего Орлова, чтобы он навел у себя в главке порядок и не допускал партизанщины – это камешек точно в ваш огород, Лев Иванович... А я вас нашел совсем по другой причине. Помните нашу встречу на квартире у Жуковой?
– Такое не забывается, – усмехнулся Гуров.
– С тех пор я многое передумал, – пропустив мимо ушей насмешку, продолжил Терехин. – Проанализировал факты, получил кое-какую информацию... Знаете, я пришел к выводу, что вы абсолютно правы. Ваш друг Крячко не имеет к убийству Блока никакого отношения. Ну, то есть почти никакого... Пистолетик-то все-таки его – здесь уже ничего не попишешь. Но теперь я глубоко убежден, что полковника Крячко и его племянника намеренно подставили.
– Кто бы мог подумать! – покачал головой Гуров.
– Зря вы так саркастически, – с упреком сказал Терехин. – Я ведь серьезно... Если хотите знать, этот вопрос я поднял перед руководством...
– И что же? – сдержанно поинтересовался Гуров.
– Ничего, кроме того, что с сегодняшнего дня я отстранен от этого дела, – ответил Терехин.
Гуров был удивлен, но пока не стал проявлять никаких эмоций.
– А, так вы хотите поплакаться мне в жилетку! – воскликнул он. – Надеетесь, что ваше благородство найдет отклик в моей душе?
– Да ни на что я не надеюсь! – в сердцах ответил Терехин. – Я, между прочим, так и знал, что наткнусь в вашем лице на стену непонимания. Но я не собираюсь вам ничего доказывать. Я просто сообщу вам некоторые факты. Не захотите поверить – ваше дело. Но, я думаю, эти факты вам нужны сейчас как воздух. По крайней мере, найдите терпение выслушать.
– Я человек терпеливый, – ответил Гуров. – Но меня всегда настораживает, когда рьяный служака вдруг заделывается отчаянным бунтарем. Очень это смахивает на спектакль. У меня жена актриса – она иногда просвещает меня относительно секретов сцены.
– Мне известно, кто у вас жена, – коротко сказал Терехин. – И я не бунтарь, а работник прокуратуры. Но мне... не знаю – стыдно, что ли?.. Так вы будете слушать?
– Весь внимание, – откликнулся Гуров. – Не обижайтесь. Я же не обиделся, когда вы меня отбрили. В свое время, – он по-прежнему не очень-то верил в добрые намерения Терехина, но никак не мог сообразить, что тот затеял.
– Правильно, вы не обиделись, – убежденно заявил Терехин. – Потому что в тот раз я и не преследовал такой цели. Я действовал неправильно, но искренне. А сейчас вы просто стараетесь вывести меня из равновесия, а мне и без того несладко.
– Ну, всем нам сейчас несладко, – философски заметил Гуров. – Знаете, вы бы лучше переходили к делу, а то у меня еще много работы, да и бензин поберечь бы надо...
– Вы за мой бензин не беспокойтесь! – сказал Терехин. – Да и дела у нас с вами теперь, можно сказать, общие.
– Дела общие, только делаем мы с вами не одно и то же, – возразил Гуров. – Вы извините, Терехин, но в вашу искренность я не очень-то верю. Наверное, это от недостатка воспитания – не обращайте внимания.
– Вы все смеетесь, – с обидой в голосе сказал Терехин. – А мне не до смеха. Ради вас и вашего друга я собираюсь совершить должностной проступок. Возможно, даже преступление. Вы могли хотя бы сделать вид, что это вас волнует...
– Пока это меня совершенно не волнует, – спокойно ответил Гуров. – Я не знаю, в чем суть дела. Поэтому и предлагаю закончить лирическое вступление и перейти к прозе жизни.
– Это не проза, – патетически сказал Терехин. – Это трагедия. – Кажется, он действительно был потрясен собственной смелостью.
Гуров решил, что ничего не потеряет, если проявит немного снисходительности. Он рассудительно заметил:
– Наверное, вы правы, Терехин. Но не забывайте, что мы с Крячко тоже в ней участвуем, и нам не нужно объяснять, как это неприятно.
– Да-да, я помню об этом, – неожиданно легко согласился Терехин. – Просто мне сейчас необходимо понимание. Признаться, я на него рассчитывал. Но, может быть, вы и правы... А суть дела в том, что я усомнился в первоначальной версии следствия. Сопоставив все факты, я был вынужден признать, что в этом деле об убийстве очень много подозрительных моментов.
– В самом деле? Кто бы мог подумать! – сказал Гуров.
– Да, это так, – хмуро проговорил Терехин. – Я заострил внимание на моменте, который вы ухватили сразу. Наши выводы опирались на показания единственной свидетельницы, Натальи Жуковой, – ну, вы представляете, конечно, что я имею в виду. В момент убийства в квартире Блока находилась она да племянник вашего друга. По словам Жуковой, после того, как мужчины уединились в комнате, где Блок проводил, гм... манипуляции, оттуда вскоре раздался выстрел и выскочил бледный клиент с дымящимся пистолетом в руке. Он отшвырнул пистолет в сторону и устроил истерику.
- Предыдущая
- 33/45
- Следующая
