Порабощенная - Хенли Вирджиния - Страница 55
- Предыдущая
- 55/89
- Следующая
Маркус немедленно переместился так, чтобы губами заглушить ее крики. Она ощутила свой вкус на его губах, и это снова подняло в ней волну желания, еще более жаркую и яростную, которую уже нельзя было погасить языком.
Но ее страсть бледнела в сравнении с его. Он овладел ею грубо, причем его движение подвинуло ее опасно близко к огню. Она была охвачена таким яростным желанием, что обвила ногами его торс и выгнулась так, чтобы вобрать его в себя как можно глубже.
Маркус все никак не мог насытиться, он уже не сдерживал свою недюжинную силу. Но Диане все было мало, она требовала еще. Закинув лодыжки на его широкие плечи, она полностью открылась перед ним. Он продолжал с силой двигаться, пока любовь совсем не опьянила их, пока не довела до безумия. Острые ощущения сотрясали их тела и исторгали громкие крики из их груди задолго до бурного оргазма.
Потом они лежали, бездумно и бессильно. Лежали неподвижно, ожидая, пока все вокруг них перестанет кружиться и встанет на свои места. И тут будто дьявол попутал Маркуса спросить:
— Хочешь еще?
Диана была полностью удовлетворена и знала, что Маркус чувствует то же самое. Говорить она не могла, лишь медленно покачала головой.
— Я тоже, — признался он с глубоким вздохом удовлетворения.
Но тот же самый искуситель явился Диане, и она улыбнулась своей таинственной улыбкой.
— Очень жаль, Маркус, дорогой, — прошептала она, — потому что я неожиданно полюбила вкус миндаля. — Одним гибким движением она села и окинула взглядом из-под припухших от страсти век его великолепную фигуру. Он с беспокойством увидел, что ее рука потянулась к флакону с маслом. Он боялся, что ему не достигнуть возбуждения без длительного отдыха.
Она встала около него на колени и по капле вылила масло ему в пах, затем нежными поглаживаниями растерла его твердый живот и мускулистые бедра. Игриво дотронулась пальцами до поникшего фаллоса, мирно отдыхающего от тяжких трудов, и, к его изумлению, тот немедленно проснулся. И не просто сонно зашевелился, а воспрянул мгновенно, снова готовый к нападению.
Она склонила голову и, облизав губы в предвкушении, заметила:
— Я снова хочу побыть рабыней. — Начав с основания, она провела языком по всей длине его напряженного фаллоса и, дойдя до головки, ласкала ее круговыми движениями, пока не нашла крошечное отверстие. Потом она повторила процедуру в обратном порядке, умудрившись сделать ее еще более эротичной.
Ее язык скользил, подобно чувственной змее, заставляя его плоть пульсировать и дрожать от страсти. Маркус закрыл глаза и застонал, горло перехватило от наслаждения. А когда она охватила его плоть своим жарким ртом, он крикнул, чтобы предупредить ее:
— Я сейчас кончу.
Она подняла голову на мгновение, чтобы повторить его же собственные слова:
— Все в моей власти. Я пока еще не готова…
Проснувшись утром, они обнаружили, что все еще лежат обнявшись перед потухшим огнем. Диана густо покраснела, когда Маркус пробормотал:
— Мы вчера даже не добрались до постели. — Он поцеловал кончик ее носа. — Я тебя обожаю! — Ему нравилось, когда она краснеет, а она всегда вспыхивала, когда считала, что они чересчур откровенны в своей любви…
Из крепости поступило сообщение, что срочно требуется присутствие Маркуса. Диана озабоченно нахмурилась, но он успокоил ее:
— Сегодня наш последний день. Я быстро разберусь и вернусь.
Прибыв в крепость, он выяснил, что проблема cложнее, чем ему хотелось бы.
Центурион его первой когорты ждал его с плохими новостями.
— Примипил, ваш брат, Петриус, приехал рано утром и упал с лошади без сознания. Его отнесли в лазарет, чтобы обработать раны.
Маркус бросился в лазарет, боясь худшего, но обнаружил, что Петриус уже пришел в сознание и рассказывает прокуратору о своих несчастьях.
— Куда тебя ранили? — обеспокоенно спросил Маркус.
Ответил ему врач, осматривавший Петриуса:
— Сломана рука, которую я собираюсь выправить. Мы думали, что и плечо у него раздроблено, но оказался простой вывих. Голова у него была в крови, но когда мы его вымыли, то обнаружили там лишь глубокую царапину.
— Тогда зачем ты вернулся? — спросил Маркус грубо.
Ответил Юлий:
— Это возмутительно. Его бросили, посчитав мертвым. Когда он пришел в сознание, армии уже не было видно. Паулин — никуда не годный предводитель!
Маркус с недоверием смотрел на Петриуса. Почему о нем не позаботились его люди? Наконец заговорил сам Петриус.
— Паулин — свинья. Он приказал, чтобы раненых легионеров прикончили — не хотел задерживать продвижение армии.
Маркус служил под командованием Паулина, и, хотя этот человек внушал ему отвращение, он знал, что его брат говорит неправду. Паулин мог приказать прикончить раненого легионера, только чтобы избавить его от страданий, если того уже нельзя было спасти. Маркус сам поступал так же. Паулин привозил своих раненых в Аква Сулис. Вряд ли он мог бросить легионера, посчитав его за мертвого, особенно центуриона когорты. Маркус подозревал, что его брат дезертировал, но, поскольку за дезертирство наказывали смертью, он промолчал. Когда врач выправил сломанную руку, Юлий сказал: — Почему бы нам не взять его с собой в Рим? Еще один голос в пользу смещения Паулина нам не повредит, а твой брат какое-то время воевать не сможет, к сожалению.
Разглядев страстную надежду в лице Петриуса, Маркус не стал рассказывать Юлию, что Петриус — левша.
— Рим? Мы возвращаемся домой? — радостно спросил Петриус.
— Раз прокуратор полагает, что ты можешь помочь его делу, я подпишу тебе временное освобождение от военной службы по болезни. Отдохни. Мы от плываем завтра на заре.
Примипил побывал в строительном отряде, чтобы убедиться, что мост через реку будет строиться по плану в его отсутствие. Уйдя из лазарета, он стал корить себя за необоснованные подозрения. Что такого было в его красавце брате, что заставляло подозревать его в низости? Он отбросил прочь все эти мысли и стал думать, как будет рад отец, когда они оба снова окажутся под его крышей.
Ближе к вечеру Маркус вернулся на виллу с десятью легионерами, которые должны были сопровождать его в Рим. Они забрали сундуки и другой багаж, чтобы погрузить на баржу, которая доставит их к берегу моря, где они пересядут на корабль, направляющийся в Рим.
Маркус не спешил сообщать Диане о возвращении Петриуса. Хотя она ни разу не говорила о нем ничего плохого, Маркус знал, что он ей не нравится. Он мог сказать ей об этом вечером, но это бы все испортило и для него, и для нее, поэтому он просто взял ее за руку и повел в сад.
Решив, что он хочет побыть с ней наедине, чтобы целоваться и ласкать друг друга, она предупредила:
— Только один поцелуй. Сам знаешь, стоит нам начать, мы уже не можем остановиться, а у меня еще куча дел.
Он с нежностью взглянул на нее, поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь, затем сжал ее пальцы.
— Диана, мой брат Петриус вернулся со сломанной рукой. Поскольку он не может сражаться, пока она незаживет, Юлий предложил ему сопровождать нас в Рим.
Маркус видел, как кровь отхлынула от ее лица.
— Дорогая, я знаю, он раньше относился к тебе без уважения, но, когда я скажу ему, что ты станешь моей женой, я уверен, он будет вести себя почтительно. — И про себя добавил: «Иначе, мне придется удавить молодого мерзавца!»
Диана заставила себя улыбнуться Маркусу, но, когда он вернулся в крепость, она почувствовала себя совсем плохо. Она-то считала, что навсегда избавилась от Петриуса.. А может быть, это — дурное предзнаменование, и ее путешествие в Рим закончится катастрофой, едва успев начаться? Наверное, ей следовало рассказать Маркусу о том, что случилось в тот день в храме, но ей тогда не хотелось ссорить братьев, не хотелось этого делать и сейчас. Маркус вез ее в дом своего отца, и нельзя допустить, чтобы в семье начались трения из-за нее.
Ей хотелось поделиться с Келлом, ей легко было с ним разговаривать, но рассказать Келлу — все равно что рассказать Маркусу. Между этими двумя людьми почти нет тайн. В конце концов она решила поговорить с Тором. Раз его работа — защищать ее, она поделится с ним. Она нашла его у Келла, терпеливо выслушивающим последние инструкции, куда входили даже такие мелочи, как совет не пить незнакомую воду.
- Предыдущая
- 55/89
- Следующая
