Сокол и цветок - Хенли Вирджиния - Страница 12

• Предыдущая
• 12/105
• Следующая

– Поскольку сегодня ты в тысячу раз прекраснее, чем той ночью, я потребую тысячу поцелуев.

Фолкон притянул девушку к себе, не в силах оторваться от нее. Пальцы запутались в шелковистых волосах, губы накрыли мягкий розовый ротик, вкус которого он так мечтал и жаждал испытать снова. Де Берг вспомнил, как грезил о ней во сне и наяву, и жаркое желание огненным потоком захлестнуло кровь. Кончик его языка пытался проникнуть в сладостную пещеру рта, но Джезмин вырвалась и, задыхаясь, вскрикнула:

– Ты дьявол!

На этот раз он безжалостно впился в ее губы, вторгаясь языком во влажные девственные глубины.

– Да, – жестко подтвердил он.– Я Князь Тьмы и явился, чтобы унести тебя в свое подземное царство, где буду держать тебя в плену веки вечные и каждую ночь брать силой.

Джезмин охнула, поднесла руку к сердцу, покачнулась и, потеряв сознание, повалилась лицом вперед. Фолкон подхватил девушку прежде, чем та успела упасть. Затаив дыхание, он благоговейно упивался чудесной прелестью своей нежной ноши. Никогда в жизни этот закаленный в боях воин не испытывал такой неодолимой потребности защищать и лелеять. Она была такой маленькой и, казалось, совсем ничего не весила. Кожа светилась, как полупрозрачный фарфор на свету, особенно в тех местах, где длинные ресницы золотыми полумесяцами ложились на щеки. В эту минуту Фолкон больше всего боялся, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе. Сердце его сжалось, дышать становилось все труднее. Необычное благоухание, исходившее от незнакомки, кружило голову. Черт побери, что с ним происходит? Фолкон не сводил с нее зачарованного взгляда, восхищаясь розовым ротиком, изящными тонкими запястьями, такими хрупкими, что наверное сломаются, если сжать покрепче, волосами цвета лунных лучей, шелковистым покрывалом рассыпавшимися по его рукам. Вожделение пронзило его словно удар молнии. Неожиданно на ум пришла слышанная в детстве сказка о прекрасной принцессе, которую можно разбудить поцелуем. Де Берг покачал головой, удивляясь, уж не околдован ли он. Наконец, немного очнувшись и поняв, что девушка вряд ли придет в себя, он решил отвезти ее в замок. Фолкон привязал поводья лошадки к своему седлу, не обращая внимания на то, что животное нервно пятится, почуяв волчью кровь, и, не выпуская девушку из объятий, вскочил на коня. Когда он на полном скаку осадил жеребца во дворе замка, огромные копыта высекли искры из булыжника. Фолкон спешился и внес бесчувственную девушку в величественный зал.

Первой его заметила Изабел и мгновенно оказалась рядом.

– Джезмин! Господи Боже, неужели произошло несчастье?

– Нет, леди Изабел, почему-то она так меня испугалась, что упала в обморок, – ответил Фолкон, пытаясь скрыть беспокойство.

– Ах, бедный маленький крольчонок! Сейчас прикажу отнести ее на женскую половину. Наверное, это все из-за жары.

Она тут же позвала служанок; плотные ширококостные женщины выжидающе протянули руки. Фолкону до смерти не хотелось выпускать красавицу из объятий, но выхода не было – пришлось расстаться с девушкой. Изабел направилась следом за процессией и, обернувшись, серьезно предупредила:

– Берегитесь госпожи Уинвуд, беда, если она узнает, что вы перепугали ее внучку.

Де Берг остался в зале, чувствуя себя так, словно понес тяжелую утрату. Джезмин... ее зовут Джезмин... Через несколько минут появилась Эла, чтобы составить компанию гостю и заверить, что все будет хорошо.

– Она очнулась, милорд. Просто малышка насмерть перепугалась.

– Кто она? – нетерпеливо спросил он.

– Наша сводная сестра.– И, понизив голос, шепотом пояснила:– Бедняжка незаконнорожденная. И к тому же, как видите, ужасно слабенькая. Должно быть, солнцем голову напекло.

Фолкон сцепил зубы, пытаясь не выказать, как разозлен снисходительным тоном Элы, но та продолжала судачить, не обращая внимания на потемневшее лицо рыцаря:

– Представьте только, глупышка вообразила, что вы Сатана, явившийся, чтобы забрать ее душу. Вот что получается, если ведешь такое замкнутое существование! Ее воспитывает бабка с материнской стороны. О, я должна предостеречь вас насчет госпожи Эстеллы Уинвуд. Она – самое необычное, странное создание... ах, только заикнись о нечистом, и он тут как тут, – засмеялась Эла.

Маленькая высохшая женщина вплыла в зал так величественно, словно была здесь хозяйкой.

– Госпожа Уинвуд! Как приятно вновь увидеть вас! – вежливо приветствовала Эла.

– Вздор! – бросила старуха.– Я ожидала, что меня встретит сам Уильям! – И, окинув девушку критическим взглядом, без обиняков заявила:– Эла, ты толстеешь. Ешь поменьше!

– Вы всегда так добры, – поджав губы, процедила Эла.

Старуха уничтожающе посмотрела на Фолкона.

– Это твой ужасный конь там, во дворе? Злобная скотина едва не укусила меня, хорошо еще, успела ударить его кулаком между глаз!

Фолкон почти испугался. Кровь Христова, чудо, как это Лайтнинг не откусил ей руку!

– Извините, мадам, – почтительно пробормотал он, – мне нужно умыться. Я весь в крови после охоты.

Он устремился во двор, спеша узнать, что стало с его бедным боевым конем.

Уильям Сейлсбери потрясенно уставился на Эстеллу, в ужасе от услышанного. Когда-то, много лет назад, он пренебрежительно относился к ее предсказаниям и не верил видениям, но давно уже понял, что такое легкомыслие грозит неминуемыми бедами. Теперь, став старше и мудрее, он уже не сомневался в правдивости ее пророчеств.

– Спасибо, что предупредила меня, Эстелла. Видно, придется отправиться в Нормандию.

Старуха согласно кивнула.

– Вести сначала достигнут Уинчестера, а ты жди гонца завтра или послезавтра. Никто из нас не питает любви к Элинор, но должна признать, мне жаль ее – как ужасно потерять любимого сына!

– Ты права, – вздохнул граф и перекрестился.

– Возможно, сейчас не время говорить об этом, Уильям, но Джезмин просит твоего разрешения жить при дворе, когда новый король с придворными прибудет в столицу.

Сейлсбери, нахмурившись, покачал головой.

– Там слишком много искушений для такой юной девушки.

– Джезмин уже не ребенок. К тому же я постоянно буду рядом, чтобы защищать и охранять ее.

– Потолкуем об этом, когда время придет, Эстелла. Я знаю, ты жизнь за нее отдать готова. Ну а пока отдохни с дороги. Если что-то понадобится, тебе стоит только сказать. Я же пойду в часовню, помолюсь за упокой души Ричарда, – почти всхлипнув, сказал Уильям.

Позже за ужином, Фолкон де Берг напрасно искал глазами Джезмин, но она, конечно, не появилась за обеденным столом. Граф отвел его в сторону и шепотом рассказал о пророчестве госпожи Эстеллы. Фолкон не мог поверить, что человек такого высокого положения, как Уильям Лонгсуорт, мог придавать значение болтовне суеверной старухи. Он попытался развеять дурное настроение графа, объявив Эстеллу сумасшедшей старой ведьмой, но Уильям лишь печально покачал головой и сказал, что доказательства не заставят себя ждать.

Де Берг отправился в спальню, туда, где мог без помех мечтать о Джезмин. Он без конца перебирал в памяти каждую деталь их встречи. Фолкон не мог совладать с собой все мысли и чувства были полны девушкой. Закрыв глаза, он слышал, как она шепчет его имя. Воспоминания о ее лице, запахе, прикосновении становились все более живыми и тревожащими... физически тревожащими!

Фолкон скинул одежду и умылся. День выдался жарким, но когда он подошел к окну, по комнате пронесся холодный ветер; на горизонте блеснула молния, и раздался удар грома.

Фолкон открыл массивный дубовый гардероб, выбрал красивое ночное одеяние из черного бархата и растянулся на кровати, размышляя о странных предсказаниях, переданных Уильямом, но как ни старался, не мог выбросить Джезмин из головы и не замечал, как молнии пронизывают сгустившуюся в комнате темноту, а гром грохочет прямо над замком.

Дверь неожиданно распахнулась.

– Отец... я хочу спрятаться в твоем гардеробе, – пролепетал прелестный, но испуганный женский голосок.

• Предыдущая
• 12/105
• Следующая