На одном дыхании! - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/18
- Следующая
М-да…
Дэн Столетов все сопел за плечом, видимо, был в восторге от их общей с Сапоговым придумки.
– Это нельзя ставить, – тихо и грозно сказал Прохоров и, оглянувшись, очень близко посмотрел в мальчишеские шоколадные глаза журналиста. – Ты что, не понимаешь?
Дэн отшатнулся и сразу заскулил, как мелкий жулик, пойманный за руку в чужом кармане.
– Не, ну при чем тут?! Андрей Ильич, я тут ни при чем! А вам что, фотографии не нравятся?
– Мне ничего не нравится! – рявкнул Прохоров. – Отзывай материал из набора! Где Феофанов, мать его!
Феофанов сегодня был дежурным редактором.
– Да как его отзывать, он же проплатной, – по инерции бормотал Дэн Столетов, – и чем мы место забьем, три полосы…
– Не твое собачье дело!.. Галя! – заорал Прохоров в селектор. – Галя!
Селектор не отзывался, и главный вновь повернулся к корреспонденту, который на всякий случай отодвинулся подальше.
Ишь, как взбеленился! Должно быть, из-за разлоговской вдовицы! Не хочет, должно быть, покойнику посмертную репутацию портить, хотя больше уж не испортишь!
Стеклянная дверь распахнулась, открылся редакционный коридор, залитый синим офисным светом, и всунулась секретарша. Прохорова всего перекосило.
– Где тебя носит, Галя?!
– Что вы хотели, Андрей Ильич?
– Феофанова я хотел! И хочу!
Секретарша помолчала, выполнять приказание не кинулась.
– Что непонятно, Галя?! Если главный редактор просит срочно найти сотрудника, значит, нужно срочно найти, Галина!
Секретарша пожала плечами совершенно хладнокровно.
– Постараюсь, Андрей Ильич.
И закрыла дверь. Главный и корреспондент уставились друг на друга.
Ой что будет, со сладким ужасом подумал корреспондент.
Ой что сейчас будет, мрачно решил про себя главный.
Извержение вулкана Везувий. Гибель Помпеи.
Дверь распахнулась, и влетел Феофанов, худой, нервный и издерганный. Он ничего не понимал и вины за собой никакой не чувствовал.
Ну был материал про какую-то Олесю Светозарову, все по договоренности, как заплатили, три полосы, восемь фотографий, полный цвет! Что не так-то?
– Вернуть из набора! – загремел Везувий. – Ты что, Феофанов? Фоток не видел?! И Разлогов перекинулся, а за материал этот он платил!
– Да все проплачено вперед, Андрей!
– И х… с ним! Это неприлично просто, ты чего, не догоняешь?! Он там есть, в материале!
– Кто?!
– Разлогов, мертвый! То есть тогда еще живой!
– И чего?!
– Он помер, а мы его живого ставим, да еще с бабой! Меняй материал, Феофанов! Кому говорю!
Тут дежурный редактор посмотрел на главного как будто с сочувствием и сказал осторожно:
– Андрюш, ты там, в своей… Венесуэле, счет дням потерял. Сегодня уже… десятое, а не восьмое и не третье. Тираж в типографии, вечером продаваться будет…
Дэн Столетов замер, и рот у него приоткрылся, как у идиота. Сегодня и вправду десятое, елки-палки! Это что значит? Зарплата скоро, вот что это значит!
А тираж и впрямь почти в продаже!.. Изменить ничего нельзя.
И тут, словно в подтверждение того, что ничего уже не изменить, за матово-стеклянными стенами кабинета главного пронеслась какая-то тень, ломающаяся на углах и стыках, а за ней еще тени, погуще и пожирнее, и только потом добавились шум, гул и топот, и Феофанов изумленно поднял брови, а Дэн Столетов вытянул шею.
– Остановитесь! Остановитесь, кому говорю!
– Девушка! Девушка, предъявите паспорт!
– Задержите ее! Стой, стой!
Прохоров быстро пошел к двери, но она сама распахнулась ему навстречу, и в кабинет ввалилась целая толпа.
– Что?! Что происходит?
Дэн Столетов – из соображений безопасности! – юркнул в открытую балконную дверь и там затаился.
– Андрей Ильич, мы ничего не могли… – начал один из ввалившихся охранников. Он с трудом дышал и вращал глазами. – Ну не бить же ее, Андрей Ильич!
– Я требую разбирательств! – собравшись с силами, вдруг закричала платиноволосая тоненькая девушка, и секретарша Галя отшатнулась в сторону. – Я в милицию заявление напишу! Вы что, не понимаете, что это уголовное дело?!
– Мы ничего не могли, Андрей Ильич, ничего! Ну не бить же, на самом деле…
За матовой стеной кабинета было черным-черно от собравшегося в коридоре народа.
Прохоров хотел что-то сказать и осекся. Дэн Столетов потихоньку выбрался из-за балконной двери. Тоненькая девушка продолжала бушевать.
– Если это подтвердится, если только подтвердится, вы все, – тут она ткнула охранника пальцем в грудь, – пойдете под суд! И вы тоже!
Это она выкрикнула в лицо Прохорову, и Дэн Столетов с холодеющим, как в минуты сильной опасности, сердцем узнал в ней героиню сегодняшнего злополучного материала, любовницу покойного Владимира Разлогова Олесю Светозарову – львицу или тигрицу, у которой он сам две недели назад брал интервью.
Тут она вдруг заметила Дэна и пошла на него, замахиваясь смешной крошечной сумочкой. Глаза у нее налились слезами.
– Это ты, ты! Куда ты его дел?!
Дэн попятился, зацепился за стул и с размаху сел на пол. Стул покачнулся, не устоял и тоже рухнул. Дэн взвизгнул от боли – стул ударил его по коленке, больно.
– Ти-хо! – гаркнул Прохоров, про которого все забыли, и вдруг наступила тишина. Только сопели охранники и всхлипывала девушка. Даже в коридоре стало необыкновенно тихо.
– Что случилось? – среди этой тишины спросил Прохоров. – Вы ведь… госпожа Светозарова, если не ошибаюсь?
– Да, да! – закричала девушка. – Не ошибаетесь! Ваши… ваши… бандиты брали у меня интервью. И особенно этот!
Она вздернула подбородок и им показала на Дэна. Видимо, хорошие манеры не позволяли ей показать пальцем.
– А еще про маму мою спрашивал, мерзавец!
Прохоров растерялся:
– Почему бандиты?! Почему мерзавец, госпожа Светозарова?! – Он быстро взглянул на Дэна. – Это… наш корреспондент, Денис Столетов, и никакой он не…
– Он вор, нет, он грабитель! – завизжала девушка. – Пока один фотографировал, другой грабил!
Все посмотрели на Дениса Столетова, который ничего не понимал.
– Я вор? Я грабитель? – переспросил он и вдруг улыбнулся на одну секунду доброй мальчишеской улыбкой. А потом побагровел до ушей, до корней волос. – Я у вас украл?!
– Или ты, или тот, второй, – выпалила девушка. – Ну что ты на меня смотришь?! Ты думал, я никогда не хвачусь, да?!
– Что у вас украли?! – Это Прохоров вступил. – И почему вы уверены, что украли именно… мои люди?
Девушка открыла свою крохотную смешную сумочку – руки у нее сильно тряслись – и достала пакетик с салфетками. Открыть его у нее получилось не сразу.
Все стояли и смотрели, ждали, пока она откроет.
Зарычав, она разорвала пакетик и выхватила салфетку.
– У меня украли перстень, – отчеканила она и приложила салфетку к лицу. – Очень дорогой, вы даже не можете себе представить, насколько! И это не просто перстень! Это подарок самого близкого человека, и перстень пропал! А человек умер! Понимаете, умер! И он подарил мне кольцо, а эти… сволочи его стащили!
Прохоров невольно покосился на Дениса, и тот, залитый тяжелым, жгучим, температурным румянцем, забормотал по-детски:
– Я не брал… Я ничего не брал, Андрей Ильич, правда…
– Девушка, милая, с чего вы решили, что…
– Я вам не милая! – прорыдала милая девушка из-за своего скомканного бумажного платка. – И не смейте так говорить! Я точно знаю, что это они утащили!
– Да почему?!
– Потому что мы разговаривали в алькове. – Она так и сказала «в алькове». – А туда никто из посторонних никогда не заходит! Даже слуги!
Она так и сказала «слуги», и Галя, секретарша, вдруг стрельнула в нее глазами и усмехнулась недобро.
– Так, хорошо, – быстро подхватил Прохоров, – слуги не заходят, и дальше что?!
– Дальше они сказали, – снова подбородок вперед, в сторону Дэна Столетова, – что нужна интимная обстановка! Что чем интимней, тем лучше! Ну для интервью лучше! И для фотографий, чтоб красиво было. Ну я их и пригласила в альков!..
- Предыдущая
- 5/18
- Следующая