Желанная - Хенли Вирджиния - Страница 12

• Предыдущая
• 12/117
• Следующая

— А что, если у меня свидание? — поддразнила Джоан, поглядывая на него из-под густых ресниц.

Гнев и желание мгновенно пронзили его, словно стрелой, ударив в голову, как крепкое вино. Сильные руки стиснули тонкую талию, и принц, наклонившись, прижался губами к ее губам. Сердце Джоан встрепенулось от восторга. Он вел себя так, словно хотел навек поставить на ней тавро[17], сделать своей навеки.

От поцелуя у обоих закружилась голова. Тело Эдуарда оказалось именно таким — крупным и упругим, — о каком она мечтала всю жизнь.

Желание стиснуло его чресла, горячая кровь била в виски. Он не хотел, не желал отпускать ее, но в то же время остро сознавал, что в любую минуту их могут увидеть.

— Пойдем со мной в конюшню, — хрипло пробормотал он.

Хотя Джоан и была озорницей и сорванцом, но только не шлюхой. Высокомерно-презрительный взгляд пригвоздил принца к земле.

— Я не это имел в виду… Мы могли бы вместе покататься верхом.

«Боже, это звучит еще хуже…» — подумала девушка.

Эдуард рассеянно провел рукой по золотистым локонам.

Джоан стало жаль его, и глаза ее вновь дразняще сверкнули.

— Я знаю место, где ты можешь меня обнять, не вызвав сплетен.

— Где? — требовательно спросил он, рассерженный тем, что столь крохотное создание может вызвать смятение чувств.

— На балу. Могу оставить для вас один танец, ваше высочество.

Она покинула принца, когда он был в состоянии такого чувственного возбуждения, что с трудом мог двинуться с места. Пока добирался до конюшни, легче не стало. Он знал, что в таком состоянии не сможет сесть на лошадь, поэтому кое-как доплелся до реки, надеясь, что ледяная вода охладит его пыл и успокоит чрезмерно разбухшее мужское естество.

Вернувшись к себе, Джоан долго разглядывала свое отражение в зеркале из полированного серебра. Она с изумлением дотрагивалась до припухших губ и поклялась сохранить ощущение поцелуя, пока Эдуард не повторит его вновь. Сегодня! Сегодня вечером!

Джоан еще никогда не была так счастлива.

Брайенна занималась рисованием до позднего вечера. Весело напевая себе под нос, она ярко раскрашивала плотный пергамент. Девушка не могла устоять, чтобы не выписать красивыми буквами свое будущее имя «Брайенна де Бошем» и окружить его цветами и сердечками. Дрожь восторга пробежала у нее по спине при мысли о нареченном. Она вспомнила пристальный взгляд бирюзовых глаз, смотревших в ее глаза, там, в Беркхемстеде.

Неожиданно Брайенна громко охнула:

— Бирюза… аквамарин…

Она поняла, что именно Роберт де Бошем мог быть рыцарем из ее снов — такой же необычный оттенок глаз!

Брайенна глубоко вздохнула, охваченная желанием. Неужели это все происходит именно с ней? Неужели судьба предназначила ей стать невестой неотразимого рыцаря ее грез? Если это так, она от всего сердца поблагодарит Святую Агнессу, пославшую это видение.

Брайенна медленно, словно во сне, шагнула к кровати, нетерпеливо откинула покрывало. Явится ли он ей сегодня ночью? И, когда, наконец волнение девушки улеглось и она уснула, первым рыцарем в сновидении оказался граф Уоррик. Возвышающийся над Браненной, он выглядел таким же огромным и свирепым, как и наяву, но теперь, она не испытывала страха.

— Я очень доволен, что вы согласились выйти замуж за моего сына.

Образ Уоррика потускнел, и явился Роберт. Дыхание Брайенны перехватило, когда высокий мужчина поманил ее, и, как всегда, бурное желание затопило Брайенну. Она подошла к нему сама, безмолвно умоляя, чтобы он коснулся ее, поцеловал, унес в уединенное место. Девушка опьянела от радости, когда их руки сплелись, и дремотно улыбнулась в манящие аквамариновые глаза.

— Ты моя наконец… Я пришел за тобой…

Глубокий, низкий, волнующий голос, сверкающие желанием глаза… Такой огромный, мускулистый и могучий — все, чего она могла желать, думая о мужчине. Лицо было свирепо-гордым, но Брайенна была не в силах противиться искушению провести пальчиком по щеке, коснуться скулы, упрямо выдвинутого подбородка и глубокой ямки на нем, а когда не устояла перед соблазном дотронуться до губ, он нежно укусил ее. Непреодолимая дрожь охватила девушку, стиснула сердце, словно его пронзила стрела Купидона. Ее чувственный смех будоражил обоих, поддразнивал, соблазнял и поощрял все новые его вольности. Губы рыцаря приблизились к крохотной родинке на чуть скошенной скуле Брайенны:

— Позволь мне отведать на вкус твою «ведьмину метку»?

Уголки рта девушки чуть приподнялись от удовольствия, и она обратила к нему свое лицо, чтобы получить поцелуй, как клятву преданности. Сильные руки обвились вокруг нее, ладони сжали ее ягодицы, и она почувствовала, как, пальцы коснулись другой родинки, «метки красавиц».

— Теперь я хочу попробовать на вкус эту.

Белые зубы блеснули в дерзкой усмешке. Никто не говорил с ней так откровенно и насмешливо… никто не высказывал вслух таких непристойных мыслей, но ей почему-то это понравилось. Глаза девушки весело заискрились, и она ответила так же откровенно.

— Я позволю тебе это в нашу брачную ночь.

— Если заставишь меня ждать так долго, я просто съем тебя, — поклялся он.

— Если заставишь меня еще хоть минуту дожидаться твоего поцелуя, я закричу, — хрипло проговорила Брайенна.

Он неожиданно наклонил голову решительным движением, и у Брайенны на миг остановилось сердце от захлестнувшего жгучего желания. Ее прекрасные глаза блеснули ответным вызовом, и она уже готова была закричать. Но в тот момент, когда ее губы раскрылись, его рот властно сомкнулся над ними, в знак полного обладания, словно ставя на ней печать хозяина.

Брайенна застонала во сне и проснулась от странных звуков. Глаза девушки были широко раскрыты, воздуха не хватало. Тело горело от первого в жизни чувственного наслаждения. Восхитительный сон не желал исчезать, сохраняя в памяти такие живые подробности, что Брайенна еще ощущала мужской запах сандала и миндаля. Рыцарь ее грез был действительно сыном Уоррика. Его мощное тело и аквамариновые глаза принадлежали роду Бошемов, но у ее воображаемого любовника не было такой золотистой кожи, как у Роберта, лицо его выглядело более смуглым и свирепым. Он обладал зловещей, неотразимой красотой Люцифера.

Трапезный зал в Виндзоре поистине был впечатляющим. Немало денег потратили на то, чтобы сделать его теплым, уютным, удобным и в то же время сохранить волшебное королевское величие, так ценимое монархами династии Плантагенетов.

Однако даже этот просторный зал не выглядел столь эффектно-праздничным, как сами члены королевского семейства, восседавшие за огромным столом на возвышении в сверкающих нарядах. Они смеялись, пили, ели, переговаривались.

У короля был великолепный гардероб — его одежда и драгоценности ослепляли. Сегодня он был в дорогом дублете из алого бархата, расшитого золотыми леопардами и лилиями. На голове залихватски сидела маленькая золотая корона. Золотистая борода была коротко подстрижена, но волосы все-таки чуть завивались. На груди лежала тяжелая золотая цепь, а воротник был усеян рубинами. Пальцами, унизанными кольцами, король сжимал инкрустированный драгоценными камнями кубок.

Рядом, в кресле королевы, украшенном изысканной резьбой, сидела принцесса Изабел в белом атласном платье с широкими рукавами, отороченными собольим мехом. Высокая диадема, браслет и кольцо поблескивали розовато-желтыми сердоликами. Принцесса любила привлекать внимание окружающих, особенно отца. Когда тот пытался заговорить с принцем Уэльским, сидевшим по другую руку, Изабел немедленно прерывала их разговор.

Любимым цветом принца Эдуарда был черный. Он начал носить его еще в детстве, чтобы выглядеть старше, а потом, вообразив, что черное приносит ему удачу, велел даже выкрасить в черное щит и доспехи. Этот цвет совсем не придавал ему мрачного и зловещего вида, оттеняя золотистые волосы цвета спелой пшеницы, бронзовую кожу и ослепительно-белые зубы. Он не носил короны, но воротник его дублета был усеян алмазами, ярко сверкавшими при каждом повороте гордо посаженной головы.

• Предыдущая
• 12/117
• Следующая