Желанная - Хенли Вирджиния - Страница 47
- Предыдущая
- 47/117
- Следующая
После обеда мужчины начали играть в кости, а дамы удалились в солярий, где Адель развлекала их игрой на лютне и на ирландской арфе. У камеристки был приятный мягкий голос, будивший в Брайенне воспоминания о матери, об ушедшем навсегда детстве.
К тому времени, когда пришла пора удалиться ко сну, девушку охватила странная задумчивость. Она уже почти разделась, как вдруг почувствовала непреодолимое желание открыть сундук с материнской одеждой. Брайенна медленно подняла тяжелую крышку. Запах свежего сена поплыл по комнате, когда девушка вынула пеньюар из неотбеленного кружева, тонкого, как паутина. Брайенна поднесла поближе свечу, чтобы рассмотреть рисунок. Оказалось, что это древний кельтский узор, очень похожий на орнамент, которым она украшала рисунки на пергаменте. Символы и изображения животных, обладавших мистическими свойствами, переплетались между собой в рисунок, не имевший ни конца, ни начала.
Брайенне захотелось надеть пеньюар. Встав перед серебряным полированным зеркалом, она разделась догола и натянула ткань на обнаженное тело. Разрез шел сверху донизу, одеяние завязывалось лентами. В тот момент, когда ткань кружева коснулась кожи, она почувствовала в себе какую-то перемену. Во всяком случае, она выглядела иной. Одеяние телесного цвета подчеркивало и облегало каждый изгиб тела. Длинные широкие рукава доходили до кончиков пальцев, юбка при малейшем движении распахивалась, высоко обнажая ноги и то, что было между ними.
В душе девушки неожиданно возникло ощущение счастья, смешанное с почти детским возбуждением-ожиданием чего-то неведомого. Брайенна вновь посмотрелась в зеркало, поражаясь переменам, произошедшим в ней… и вдруг встретилась со взглядом знакомых аквамариновых глаз. Она не могла отвернуться. Она не хотела отворачиваться. Она улыбнулась, глядя в эти глаза. Только сейчас Брайенна поняла, что и они часто наблюдали за ней. Особенно, когда она обнажена.
Брайенна невольно затрепетала. Кристиан был в трансе. Но и она неожиданно осознала, что также способна наблюдать за ним, когда захочет. Какой она была глупой, что раньше не делала этого. Брайенна сосредоточилась на видении: ее глаза расширились, зрачки сузились, а мысли унеслись далеко-далеко.
Глаза в зеркале превратились в лицо. По мере того как Брайенна все пристальнее всматривалась в это лицо, она все яснее различала фигуру мужчины. Брайенна никогда раньше не видела мужское тело обнаженным и благодарила небо за то, что арабский рыцарь оказался первым, кто предстал перед ней в таком виде. Великолепная симметрия сильного гибкого мужского тела была идеальной. Фигура казалась высеченной из темного камня.
Она ласкала взглядом каждую перекатывающуюся под кожей мышцу и ощущала запах миндального масла, которым была натерта его кожа. Брайенна посмотрела ниже, почему-то точно зная, что предстанет сейчас перед ней. Уголки ее рта чуть приподнялись при виде мощного мужского естества, дерзко поднимавшегося из гнезда темных волос. Бедра были такими же мускулистыми и смуглыми, как руки и грудь.
Брайенна внезапно застыла. Господи Боже, что это на длинном мощном бедре? В полумраке было не видно. Брайенна сосредоточилась, стараясь освободиться от посторонних мыслей. Может, это шрам? Да нет. Ожог? Возможно. Всего за какое-то мгновение пятно приобрело очертания, и Брайенна увидела, что оно имеет форму ятагана. Но в следующий момент все исчезло, и осталось лишь ее отражение в зеркале.
Возбуждение расцвело в ней, подобно ярко-красной розе в саду. Она знала: он ждет ее! Улыбнулась затаенной улыбкой. Как восхитительно заставить его ждать! Но сила его притягательна и чересчур велика, чтобы противостоять ей слишком долго, благодарение Богу. Брайенна набросила поверх тонкого пеньюара плащ и выскользнула в темноту, поднялась на крепостной вал замка.
Ночной мрак покровительствовал любовникам и принял их в свои объятия. Оба точно знали, куда идти, обоих влекло друг к другу, они стали неразлучны, как луна и лунный прилив.
Кристиан и Брайенна подошли друг к другу очень близко, но не соприкасаясь, только глаза глядели в глаза и душа сливалась с душой. Под его плащом, подбитым соболем и накинутым на словно отлитое из бронзы тело, ничего не было, под накидкой Брайенны едва слышно шелестели тонкие кружева.
Они не знали, сколько прошло времени, когда оба, словно по чьему-то неслышному приказу, соединились в страстном порыве и каждый как будто ощутил сокрушительный удар грома, взорвавший спокойствие ночи.
Сильные руки раздвинули накидку Брайенны, сжали упругие груди, и тугие соски, преодолев сетчатую преграду, вырвались на волю. Когда большие пальцы коснулись их, они мгновенно набухли. Его голодный рот нашел ямку на горле, где лихорадочно билась жилка, а потом губы начали долгое путешествие по ее телу, отыскивая все новые чувствительные места. Его ласка, словно весенняя гроза, превращала ее в вольное дикое создание. Тело Кристиана — большое, горящее желанием, требовательное — заслоняло ее, как бы уберегая от всех бед. Нетерпеливые руки развязали бесчисленные банты на пеньюаре и раздвинули кружева. А потом… потом было обжигающее столкновение шелка и бронзы. Рты их слились, жаждущие, пересохшие рты. Его руки стянули накидку и пеньюар с горевшего, как в лихорадке, тела и прикрыли ее широкой, подбитой соболем мантией.
Но как только материнское одеяние упало на землю, Брайенна мгновенно пришла в себя. Крепостной вал исчез. Она по-прежнему стояла перед зеркалом. Неужели она покидала комнату, чтобы, как последняя распутница, отдаться во власть любовника?
Подняв пеньюар, она быстро натянула его, чтобы скрыть свой стыд.
Но в этот момент, когда кружева вновь прикоснулись к обнаженной коже, всякий стыд исчез. Глаза Брайенны затуманились, во рту и ноздрях снова возникли вкус и запах мужчины, с которым она только что была наедине. Невыразимая слабость охватила ее после того, как отхлынула бурная волна чувственности. Пальцы Брайенны притронулись к тому месту на горле, которого только что касались требовательные губы Кристиана. Воспоминания о его лице, ласках и объятиях не покидали девушку, перед глазами вновь замаячил напряженный мужской отросток, и она опять заметила, что большой черный ятаган как бы перечеркивает внутреннюю сторону бедра. Что это такое? Она сосредоточилась, внимательно вгляделась и неожиданно почувствовала мучительную жгучую боль, пронизавшую все тело до костей. Терпеть не было сил. Какие невыносимые терзания! Брайенна, вскрикнув, упала на пол без сознания. Пеньюар распахнулся, и лунный свет упал на обнаженную красоту.
Она открыла глаза на рассвете. Пеньюар соскользнул с округлых плеч, и Брайенна долго недоуменно смотрела на кружева, припоминая странные видения прошедшей ночи. Что было реальным и что воображаемым?
Девушка нахмурилась. Что же это все-таки? Мечта? Фантазия? Сон? Грезы? Возможно, все вместе, но Брайенна боялась, что было еще и нечто большее. Какое неудержимое желание вызывает у нее Кристиан Хоксблад, хотя до вчерашней ночи она не признавалась в этом самой себе… Ее подруга Джоан беззаветно отдалась Эдуарду, забыв об осторожности и благоразумии. Неужели так опасно следовать велениям сердца? Она твердо верила, что мать была настоящей женщиной, жившей по законам любви. Одно несомненно: странное ночное происшествие каким-то образом связано с кружевным пеньюаром. Мать обладала даром ясновидения, и Брайенна поняла, что видение предстало перед ней только тогда, когда она надела кельтские кружева, значит, они обладают мистическими свойствами. Это казалось совершенно реальным, но, слава Богу, не произошло на самом деле. Кристиан Хоксблад всю ночь проспал в своем шатре.
Девушка вынула из сундука чистую одежду, налила в тазик воды из кувшина, начала умываться и в ужасе вздрогнула, заметив следы миндального масла на коже, и никакие грезы и видения не оставляют подобных свидетельств!
Она быстро оделась и отправилась на поиски управителя.
— Мистер Берк, Кристиан Хоксблад поселился вместе со своими людьми в шатрах на лугу?
- Предыдущая
- 47/117
- Следующая
