Кровь звезд - Хеннеберг Натали - Страница 33

• Предыдущая
• 33/47
• Следующая

— Пусть Тау сохранит меня! Нет, меня просто выгнал аббат, который испугался простейшего опыта по алхимии… он едва не поколебал стены его монастыря! Меня нигде не хотели принимать. И тогда…

— Вы перешли на сторону врага?

— Не совсем так, — утверждал меньший брат. — Я отправился в этот край проповедовать евангелие.

— И кого-нибудь обратили в веру Христову?

Монах имел сокрушенный вид:

— По правде говоря, еще никого. Я нахожусь здесь только десять лет. Эти неверные — славные люди, когда на них не давят религиозные вопросы. Я капеллан на галерах, а также алхимик халифа.

— Понимаю, — сказал де Фамагуст. — Я хорошо знал, что эту встречу может послать лишь провидение. Принцессу Зубейду вы знаете?

Брат Бертхольд поклонился:

— Эта почтенная принцесса занимается моими несчастными…

— Хорошо, — сказал Меркуриус. — Вы проведете нас к этой госпоже… Говорят, что эта ночь будет кошмарной.

Они долго шли среди посиневших тел. В водах Тигра отражались звезды. Повозка, в которую складывали трупы умерших, остановилась под арками, и голые негры засуетились, как демоны в лучах факелов. Они цепляли трупы крюками и складывали их, как сухие поленья. Когда у женщин колыхались груди, могильщики разражались громким смехом. Анти-Земля была подобна Земле.

В глухой час этой заполненной дымом ночи Меркуриус успел объяснить Конраду, что он познакомился с братом Бертхольдом двадцать пять лет назад в безымянном местечке на Мозеле, где тот ставил робкие опыты и мечтал об универсальной панацее. Но над Меропой царила глубокая ночь; этих ученых, которых называют колдунами, сжигали на кострах; принцы были, как волки, а простые люди еще хуже. Брат Бертхольд не слушал его, он вытирал пену со рта умирающего.

— Человек, которого вы видите, — говорил прелат, — принадлежал своему веку. Он был женат. Однажды, когда его не было дома, печи взорвались, и его молодую жену обвинили в том, что она — саламандра. Ее бросили в костер, и она сгорела: она была лишь русалкой…

— И он не защитил ее?

— Его заковали в кандалы.

— Я стал монахом, — прошептал брат Бертхольд. — Я молился за нее. Вы думаете, господа, что можно спасти представителя Стихии?

Монферрат ничего не ответил: он до боли сжал зубы.

По душному подземному коридору маленький монах отвел их в крипту мечети Аббасидов. Между приземистыми столбами в пещерах, где покоились останки великого Немрода, сгустились тени. У Конрада вдруг возникло ощущение разрыва измерений.

Шедшая им навстречу девушка немного напоминала Саламандру, только была менее ослепительной и более определенной в соответствии с характеристиками представителей Земли и Огня. Под тройной вуалью были видны бронзовые косы и лицо матового цвета. Зеленовато-золотистые шаровары с вытканным на них узором открывали взору невероятно стройные ножки. Изумрудное платье обтягивало чрезвычайно тонкую талию, которая прошла бы через перстень. В качестве приветствия она обратилась со словами из суры:

— Розы зацвели, когда пришел повелитель…

А Бертхольд ответил:

— Ya, Rci, Ingodiern!

Это был пароль. Зубейда добавила, обращаясь к Меркуриусу:

— Какой восхитительный хаджж вы совершаете! Я получила ваше послание. Но оно пришло слишком поздно: она уже тут.

— Значит, Абд-эль-Малек действительно выдал ее хали-Фу?

Она пожала плечами:

— Абд-эль-Малск — сумасшедший. Он, может быть, сначала и хотел ее выдать, но потерял голову из-за желания увезти ее в пустыню и там спрятать. Это мой брат требовал ее, так как умирал от водянки, против которой врачи бессильны. Жидкость в его организме охлаждалась, и из его язв сочился зеленый гной. В это время поднимал голову Дамасск, а у ворот сераля лаяла свора наследников. Ночью янычары окружили дом Абд-эль-Малека и под охраной доставили эту Саламандру во дворец. В ту ночь и началась зараза, которую вы видели.

— А халиф?

— На следующий день двери были открыты в первый раз за последние годы; повелитель появился в своем диване. Все язвы на его лице зарубцевались, а речь стала ясной. Он читал молитвы в благодарение небу, дабы вызвать его сострадание к страждущим. Пока Баодад готовится к свадьбе, этой ночью новую жену халифа отведут в гарем.

— Вы говорите… — спросил Монферрат, в первый раз за вечер повысив голос (он показался ей ломаным и хриплым), — повелитель Баодада женится на этой девушке, которую зовут Саламандра?

— Да. Через три дня и три ночи… Это не обойдется без потрясений, — добавила принцесса, ведя странников в глубь подземелья. — Племя аббасидов многочисленное, к тому же есть принцы Дамасска, Гранады и Еврики. Эта Саламандра, которую видели без вуали в Иерушалаиме, по-видимому, будет странной повелительницей. Впрочем, вы сами увидите. Я веду вас на встречу повелителей Терваганта.

— Зубейда, — сказал Меркуриус, — вы драгоценный друг!

Затем он обратился к Конраду:

— Я забыл, монсеньор, вам как следует представить эльма — представителя Земли и Огня. Это почти идеальное сочетание, поскольку оно породило Цирцею и Клеопатру. Она отважна, и ее направляют в ключевые отдаленные пункты, где ее принципиальность служит всей Вселенной. В последнее время она совершила массу подвигов.

— Дело в том, — прошептала принцесса, — что я начинаю проникаться страстью к этой игре!

Конраду улыбнулись неестественно зеленые глаза под мохнатыми ресницами. Она взяла его за руку, и они опустились на несколько ступенек вниз.

— Разве мы все не родственники? — сказала она. — Разве не говорят, прекрасный господин: смешанные, как Вода с Землей, и никогда, как Огонь с Водой? Но будьте внимательны и бдительны!

В последней пещере дрожали огни смолистых факелов. Все собрались тут, все великие правоверные Анти-Земли. Принцы Оммаядов были похожи на выгнанных из своего логова кабанов. Святой из Горы вытягивал вперед свое изъеденное проказой лицо. Самый красивый из всех, представитель рода Фатимит из Каира, нарумяненный и надушенный мускусом, носил платье принца, в носу у него красовалось кольцо с бесценным карбункулом. Слабый здоровьем шейх Кербаллы постоянно подносил к носу изумрудный шарик с каплями.

Зубейда — единственная женщина на этом собрании — представила Конрада как афганского принца. Меркуриус в огромном фетровом колпаке стал попросту главой дервишей из Аслепа и позволил себе обняться со своими братьями по религии.

Совет открыл верховный имам. Собравшиеся стали ругаться между собой, вынули кинжалы и закричали. Глава дивана, премьер-министр, заявил, что неминуемо приближается конец света. Халифат обречен и очень скоро погибнет. Голод и чума свирепствуют в Аравии, дома эмиров безжизненны, и за рекой Иордан задирает нос невероятно нахально мерзкая секта христиан. Разве не они похитили одну из жен дамасского принца? И даже король Ги злоупотреблял этим. Так нельзя делать. Правда, человек этот стар, но глупость христиан не имеет предела.

Более того, уровень воды в Тигре понизился, и в пересохших каналах и ручьях нет ни капли воды. В самом скором времени нужно ожидать страшную засуху. Небо показывает свой гнев.

— Абд-эль-Малек насмехается над нами! — закричали со всех сторон. — Безумие охватило его! Он предается дьявольской роскоши!

Святой из Ливана проповедовал:

— Тервагант пообещал своим правоверным сады, где никогда не смолкает журчание воды, и 70 000 девственниц для ублажения каждого. Да, но не в этой жизни, в другой!

— Братья, — кричал какой-то дервиш, — будем целомудренными на этом свете!

Взобравшись на могилу халифа Мотаваккела, красавчик Фатимит высказал еще более существенные упреки.

— Эта ничтожная девка овладела его разумом, — сказал он. — Халиф обнародовал указ: его потомок взойдет на престол. До сих пор жены его гарема были бесплодны, но колдовство может все! Это создание родит ему сыновей. И наши права будут ущемлены!

Собравшиеся вопили, выкрикивали угрозы, визжали.

— Эта девка не из нашей среды!

— Это джин!

• Предыдущая
• 33/47
• Следующая