ИТУ-ТАЙ - Коробейщиков Андрей - Страница 13
- Предыдущая
- 13/19
- Следующая
ЗАПИСИ В ДНЕВНИКЕ
(Максим Ковров – 21 год).
«20.06.92 г., время – 02.36 (ночь)
Проснулся в холодном поту – опять все тот же сон! Оба чудовища – Йорм и Зеркальщик – снова охотились за мной. Я больше не могу это терпеть! Жуткая боль во всем теле. Я опять выбрался из своего сна, приложив поистине нечеловеческие усилия, извиваясь на кровати от этой адской боли. Хорошо хоть сегодня не кричал. Все спят, значит, на этот раз обошлось.
Как обычно, проснулся только Арчи, тревожно меня разглядывая. Боже, как мне плохо! Тряхнуло так, словно прижался к оголенному высоковольтному проводу. Лежу, прихожу в себя, пытаюсь расслабиться. Что же это делается, а?
Сильно помогают записи – я отвлекаюсь. Вот и сейчас, накрылся одеялом и пишу при свете фонарика. Рука дрожит, как у алкаша. Может, это от боли, а может, от страха. За окном – ночь. Жутко! Боюсь увидеть бликующий силуэт Зеркальщика в темноте комнаты. Или услышать этот жуткий звук «Йормммммм….. орм….
мммм…». Тогда точно сойду с ума. А Йорма вообще нельзя увидеть во тьме. Он сам – тьма. Может, он и сейчас там, в гостиной, висит под потолком и смотрит на меня. Хотя его наверняка учуял бы Арчи и поднял лай. Говорят, собаки очень чувствительны к призракам. А Арчи всегда настороже. Мой верный пес. Дремлет, но я знаю, он слышит малейший звук. Дружище Арчи. Его присутствие внушает какой-то необъяснимый покой. Он, словно телохранитель, бодрствует со мной ночами, а затем отсыпается днем, бедняга. Мне же сегодня днем придется туго. На этот раз „выворот“ был что надо! Выворачивает от души! Наверняка температура подскочит под сорок, нахлынет эта одуряющая слабость, и буду несколько дней валяться в кровати. Черт подери! Тьфу-тьфу… Упоминание чертей сейчас неуместно. Ничего. Отлежусь. Во всяком случае, после „выворотов“ эти твари дают мне передохнуть. Откуда они взялись? Что это – шизофрения? Еще немного, и я точно сойду с ума. Рассказать обо всем родителям? Поймут ли? Пока у меня только один друг – Арчи, которому я могу доверить свои секреты. Нужно, кстати, пойти погулять с ним, пока совсем не скрутило. Нам обоим безумно нравятся эти прогулки по ночному городу. Я постепенно прихожу в себя, а Арчи бесится, как щенок, без поводка и намордника. Он у меня совсем стал ночной собакой. Сам черный как смоль, словно и правда кусочек ночи. Я и его втянул вслед за собой в этот кошмар, сбил псу все биоритмы. Вон, поднял свою остроухую голову и смотрит на меня. Уловил мое настроение? Как он почувствовал? Может, он телепат? Я не удивлюсь. С такими ушами можно услышать все, даже мысли. Редкий красавец! И к тому же на самом деле – мой единственный друг. Он один знает о моих проблемах. И он, только он защищает меня от них.
Все, заканчиваю писать. Никогда еще не писал так много, даже палец заболел. Но тем не менее полегчало. Кроме того, мне важно максимально зафиксировать первые впечатления от „выворотов“, пока они свежи в памяти. Днем все воспоминания об этих диких сновидениях стремительно тускнеют и забываются. Уже к вечеру я ничего не помню. Остается только боль, температура, мои записи и безликий, тягучий страх. Безысходность. Ладно, все. Пора освежить мозги…»
«20.06.92 г., время – 11.30 (день)
Так я и думал. Полный отруб. Лежу, словно игрушка без батареек. Абсолютная обесточенность, слабость и тошнота. В глазах – черно-красная пелена. Дальше будет еще хуже, я знаю…»
«21.06.92 г., время – 9.17 (утро)
Температура – 39,7. Самочувствие на нуле. Пошел в туалет и упал в обморок. Рухнул в угол и очухался только через пару минут. В глазах – тьма и мерцающая зелень. Еле дополз до кровати. Всего трясет, уши заложило, в животе спазмы и пульсирующая боль. Да-а, так меня еще никогда не прихватывало…»
«… время – 15.43 (день)
Вроде отпустило немного. Приходил врач, растерянно осмотрел, с диагнозом – заминка. Назначил какие-то таблетки, я их выбросил в форточку (от чудовищ таблетки вряд ли помогут). Вообще, мерзкий тип. Арчи хотел его укусить. Чувствительный пес! После панического бегства врача-очкарика подошел и положил голову мне на грудь. Сразу стало легче. Собаки – потенциальные экстрасенсы. Арчи – точно!»
– Первая пара: Пешков – Кутасов, вторая: Ковров – Медянник…
Максим кивнул и сел вместе с остальными учениками на пол, наблюдая за джиу-кумите, поединком первой двойки. Все началось как обычно: поклон сэнсэю поклон залу, поклон сопернику и… хаджиме! Бой начался. Бойцы замерли на мгновение, оценивая потенциал противника, а затем медленно пошли на сближение. Додзе – школьный спортзал – замер. Слышны только шлепанье босых ног спаррингующихся по деревянному полу и громкие крики во время нанесения очередного удара.
– Не танцуем, жестче работаем. Это вам не балет… – Сэнсэй, молодой парень по имени Володя, кружил вокруг соперников, словно тигр, отмечая каждое их движение. Он сам был очень жестким бойцом и старался передать этот стиль ведения боя своим ученикам. Карате он начал заниматься лет семь назад, во Владивостоке, у настоящего японского мастера. Но, помимо восточных единоборств, в арсенале Володи была многолетняя практика уличного боя, которая и наложила основной отпечаток на методику его преподавания.
– Яме! Закончили. Следующие.
Максим поднялся на ноги и, разминая мышцы, вышел на освободившееся пространство импровизированного татами – участка пола, огороженного со всех сторон сидящими на полу учениками.
– Повторяю, основная цель воина – вывести противника из строя наиболее эффективным методом и с наименьшей затратой сил. – Сэнсэй объяснял эту аксиому присутствующим каждые пятнадцать минут тренировки. – Запомните, мы не на спортивной арене и не перед девочками во дворе. Карате – это искусство, созданное в первую очередь для выживания. Танцы и красование здесь неуместны. Приготовились…
Это относилось уже исключительно к новой паре, вышедшей на татами. Максим почувствовал возбуждение, разрастающееся внутри упругой волной. Хаджиме! Бой начался…
Максим медленно шел по вечернему проспекту, равнодушно разглядывая редких встречных прохожих.
Сумерки. Значит, скоро придет пугающая ночь, окутывая своим звездным покрывалом небо, землю, разум. НАВАЖДЕНИЯ…
Максим задрожал от одной мысли, что эта ночь может принести новые наваждения, новый «выворот», после которого он может уже не оправиться – сердце после очередного ночного кошмара стало болеть все сильнее, и неизвестно, где заканчивается граница, до которой организм еще может противостоять этим жутким нападкам неизвестного.
Вот и дом. Максим остановился в нерешительности, не зная, что делать дальше. Он зашел в подъезд и смутно почувствовал какой-то дискомфорт. Какое-то раздражающее чувство, покалывающей холодной волной пробежавшее по шее, спине, ногам. Подъезд был погружен во мрак: опять перегорела лампочка. Привычная ситуация, но почему тогда так бешено колотится сердце? Максим постоял несколько минут, давая глазам привыкнуть к темноте и попутно вслушиваясь в тишину, которая почему-то дышала на Коврова холодным предчувствием. В подъезде кто-то был. Максим понял это даже не по посторонним звукам. Тот, кто тоже стоял неподвижно, где-то на верхних этажах, выдал себя своими мыслями, которые ощутимо стекали по ступеням вниз тонким ручейком злобы и ненависти. Странное ощущение. Будто пришедшее откуда-то издалека, из затерянного в глубинах внутреннего пространства, прошлого. Максим нахмурился и, напрягая и расслабляя одновременно все мышцы, подготавливая тело к схватке, медленно двинулся вперед, неслышно ступая на гладкую поверхность лестничных ступеней. Когда он поднялся на второй этаж, ему показалось, что кто-то шевельнулся на площадке, в одной из ниш квартир.
– Кто здесь?
Из ниши выскочил человек. Максим вздрогнул. Человек явно ждал здесь кого-то, может, его, Коврова, а может, кого-нибудь другого – с наступлением ночи улицы и подъезды Барнаула становились зонами повышенного риска.
- Предыдущая
- 13/19
- Следующая
