Дети немилости - Онойко Ольга - Страница 6

А самое забавное – если во всем этом есть что-то забавное – то, что просвещением Юцинеле он и должен был заниматься все время пути.

Наставник, искушенный во многих магиях.

И царственная дева.

О да.

В свое время Лонси был примерным студентом и умел дословно запоминать прочитанный текст. За это над ним смеялись, но за способность так же быстро и точно запомнить начертанную схему – уважали. В библиотеке Маджарта пригодилось первое.

«Царственная дева в сопровождении искушенного во многих магиях наставника преодолеет путь от дверей своих покоев до дверей, ведущих к месту сна Меча Выси; отныне жизнь ее будет посвящена Пути, что явится залогом силы и неизбежной победы. Да будет мир с ними и нами». И словесная формула заклинания – без намека на схему. Тот, кто писал манускрипт, был человеком до безумия осторожным. Схема известно упрощает задачу, и даже там, где речь шла о Пятой магии, подвластной единицам, составитель руководства предпочел перестраховаться. Восстановить заклятие по описанию – задача для профессионала высочайшего класса.

Для государственного суперманипулятора.

Это он должен был ехать на серой кобыле по тропе среди злых кустарников, он, лысый как колено господин Маджарт, и сопутствовать ему должна была престолонаследница принцесса Лириния, а не Юцинеле, дикое отродье дикого горского вождя. Но легендарные силы – это проблема, с ними крайне трудно работать, и говоря откровенно, ни Аллендор, ни Уарра совершенно не нуждаются в их вмешательстве.

Даже наоборот.

– С чего начать? – уныло спросил Лонси, уставившись в небо.

– Шначала, – незамысловато посоветовала Неле.

– Хорошо. – Лонси развел руками и едва не потерял повод. – Попробую проще. В мире есть пять магий... Нет, не так. Магия – это особая сила. Я сам – маг, но я мелкая сошка. Если представить, что магия – это вода, то я вроде головастика в луже. А есть моря и океаны.

Неле, обернувшись к нему, посмотрела внимательней. Лонси перевел дух и облизнул пересохшие губы. Все-таки удивительно красивые у горцев глаза. Они красивый народ – таянцы, – судя по тем, которые встречались Лонси в Ройсте. Грустно видеть, как мало природа уделила Неле этой красы.

– Магия управляет движением мира из прошлого в будущее. Она придает смысл времени, – воодушевившись, ляпнул Лонси.

Тут же он сконфузился: обещал ведь объяснять просто. Зачем наивной горянке ученое любомудрие? Неле морщила лоб, пытаясь понять. Носом, впрочем, крутить не стала. Понаблюдав за нею, Лонси немного успокоился и дал себе слово больше университетских конспектов наизусть не зачитывать. Особенно перед Неле.

Лошадь прядала ушами, отгоняя овода.

– Это шудьба, што ли? – негромко спросила девушка.

Маг, уже набравший в грудь воздуха, замолчал и молчал долго.

«Они могут быть мало осведомлены об истинной природе происходящего, – говорил магистр, – но это вовсе не означает, что они глупы. Различие между цивилизованными людьми и дикарями заключается вовсе не в интеллектуальном превосходстве первых. Более того: тому, кто всерьез так думает, лучше не покидать своего кабинета в Ройсте или Аньяре».

– Может, и так, – наконец негромко сказал Лонси и подумал, что образование получил действительно превосходное. Потом он подумал, что с огромным удовольствием не покидал бы кабинета в Ройсте или, на худой конец, в Аньяре, но выбора у него не было. Лицо государственного суперманипулятора – сухое, острое, без бровей и ресниц – вновь, точно въяве, встало перед глазами. «У нас нет выбора», – сказал господин Маджарт, и хотя мгновение спустя он добавил, что господин Кеви, конечно же, волен отказаться от предложения, тот отлично понял, что отказа не подразумевалось. Хотя бы потому, что господин Маджарт, умнейший человек помимо того, что великий маг, не стал бы тратить драгоценное время на того, кто мог отказаться...

Юцинеле ждала.

Лонси решил отложить размышления.

– В природе все происходит по кругу, – сказал он. – Весна, лето, осень, зима, опять весна... Магия – это тоже природная сила, и в ней тоже все происходит по кругу. Только год магии гораздо дольше: много сотен лет. Природный год – это взаимодействие тепла и холода. А магический – двух мировых начал, Выси и Бездны. Я не буду объяснять, что это такое, это очень сложно...

На лице горянки не дрогнула ни единая черта, но Лонси все равно почувствовал себя неловко.

– Во время магической зимы оба начала дремлют, – поторопился он. – А весной – пробуждаются, растут и сталкиваются. Вначале...

«...выделяются активные области, – услужливо подсказала тренированная память, – вспомогательные функциональные точки», – и Лонси мысленно от нее отмахнулся.

– Магия избирает две великие страны, которые станут Королевствами Выси и Бездны, – торжественно сказал он. – И людей, которые будут проводниками Изначальных сил. Во время зимы таких людей двое: великие маги Каэтан и Лаанга. Они бессмертны. Весной с каждой стороны появляются еще трое: Господин, Госпожа и Воин. Они – обычные люди и уходят, когда кончается срок их жизни... Одно из начал по весне пробуждается первым и постепенно распространяет свое влияние на весь мир. Потом перевес оказывается на стороне другого. А потом вновь приходит зима, и люди сами управляют течением событий.

Потом он обнаружил, что Юцинеле его не слушает, и разозлился. Он и так чувствовал себя очень глупо, перекладывая учебник по физике магии в сказку для просвещения дикарки. Она должна была хотя бы старание его оценить.

– Неле! – строго окликнул он.

– Уф-ф! – равнодушно отозвалась Неле. – А куда мы едем-то?

Лонси хватанул ртом воздух и понял, что окончательно разозлился.

– Будить Воина Выси, – процедил он и решил молчать. Его все равно не слушают.

«Ничего не случится», – напомнили земля, солнце и его больная спина; и решимость мага истаяла.

– А жачем? – сказала Неле.

Лонси повесил голову.

– В начале прошлого магического года, – покорно сказал он, уставившись на холку кобылы, – страны процветали, и все жили спокойно и мирно... Потому что Каэтан, Маг Выси, пребывал в своем доме, а Маг Бездны, которого я не хочу накликать, называя по имени, находился в заточении под его надзором и не мог вредить людям. Но потом зло вырвалось на свободу. Оно одолело Воина Выси и погрузило его в тысячелетний сон, похожий на смерть, но это была не смерть – потому что, пока жив прежний Воин, нового не появится... Каэтан успел объяснить тогдашним соратникам, как пробудить Воина. Но потом ему самому пришлось вступить в битву, он был повержен и заключен в Башне Бездны... Теперь началась новая весна магии. Появились Господин и Госпожа Выси и их противники в Бездне. Только Воин Выси спит, потому что Каэтан в плену. И нужно разбудить его, чтобы он защитил нас...

Здесь он запнулся; и оттого, что Неле снова слушала его вполуха, почувствовал облегчение. Но вдруг горянка пристально глянула на него – так, что маг вздрогнул.

– А от Уарры он может жащитить? – спросила девушка серьезно и грустно.

Лонси помолчал; потом так же грустно ответил:

– Дурочка. Где сейчас, по-твоему, Королевство Бездны?

Неле отвернулась.

...Поросший диким волосом кулак чаара мелькнул перед ее лицом. Тускло блеснул кастет. Удар оглушил Юцинеле, и боль не была сильной. Она машинально проглотила кровь, смутно удивившись, что за маленькие камни упали ей в рот. Стены покачнулись, пол и потолок поменялись местами, одинаково грязные, и Неле несильно ударилась плечом о дощатый настил.

Три чаара стояли кругом. Один зажимал рану в плече, глядя куда злее прочих.

Из пяти раз Неле промахнулась только единожды, и еще один бросок оказался несмертельным. Это совсем не плохо. Наргияс похвалил бы ее. И ничего удивительного нет в том, что она промахнулась. Очень глупо было нарекать последний нож собственным именем. Кто она такая? Предпоследний нож тоже лучше было назвать именем великого воина. Так получилось, что Неле начала с перечисления близких – и, не подумав, продолжила тем же. Но Мирале была самой прекрасной невестой гор, светлой как месяц, а она?..