Когда боги спят - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая

– Да, понимаю, но он хочет с вами встретиться.

– Какого черта! – взорвался Зубатый. – И здесь нашли! Чего вам надо? Что вы носитесь за мной по пятам?

Василий Федорович, с любопытством наблюдавший за разговором, вдруг отвернулся к окну, будто застыдился, но продолжал слушать спиной.

– Вам необходимо встретиться, – словами Межаева сказал Кочиневский. – Это очень важно для области.

– За глотку берете!.. Ладно, встречусь. – Он перевел дух, сдерживая эмоции. – Но чтобы только отвязаться от вас!

– Тогда прошу пройти на берег.

– На какой берег? Хлеб за брюхом не ходит!

– Хорошо, я передам! – Атаман по-военному развернулся и исчез за дверью.

Минуту в избе висела полная тишина, слышно было, как летают над печной лежанкой ленивые осенние мухи.

– Вы тут говорите, а я пойду, – вдруг заскромничал и засмущался Василий Федорович.

– А зачем? С чего это вдруг пойдешь из родного дома?

– Да как-то неудобно...

– Не уходи, Василий Федорович.

– Как хочешь, – легко согласился он, не скрывая желания послушать. – Может, чай собрать?

– Обойдется!

– Кто этот Крюков?

– Вновь избранный губернатор...

Крюков явился через десять минут, в сопровождении телохранителей и начальника милиции, однако всех оставил на улице и вошел один. Пальто от какого-то модельера, шапка чуть ли не генеральского серого каракуля и покроя, словно папаха, брючки отутюжены, туфельки-корочки – картинка! Только на лицо бледный, вымороченный, глаза стоят, ничего не видят, и сам заторможенный, будто промерз насквозь. Поздороваться от волнения забыл, сразу приступил к делу:

– Н-нам нужно п-поговорить, без свидетелей.

– У меня от Василия Федоровича секретов нет, – отчеканил он. – Вон лавка, садитесь.

Он был готов на все, о присутствии третьего мгновенно забыл, снял шапку, оголив красные уши, аккуратно расстегнул пальто и сел, без единого лишнего движения, словно на приеме у короля.

– Да вы не напрягайтесь, – посоветовал Зубатый. – Мы в деревне, здесь все просто.

Он и в самом деле опустил плечи и шапку на коленях перевернул на бок. Однако проговорил с какой-то обидой:

– Вам легко говорить, вы свободный человек.

– Итак, зачем вы посетили нас в эдакой глуши? Кстати, как вам удалось меня отыскать? Признавайтесь, вы переманили к себе Хамзата Рамазановича?

Василий Федорович демонстративно отвернулся.

– Разговор оч-чень важный. – Он никак не мог начать, будто в любви хотел объясниться. – Заранее прошу у вас прощения, независимо от исхода разговора. И требую серьезного отношения. Как нашел, не имеет значения. Искал и нашел...

– Ну, говорите, говорите.

Крюков поднял глаза к потолку – будто помолился.

– Вам известно, в Центризбирком поступила жалоба по итогам выборов.

– Мне известно. Дальше?

– Жалобу передали в прокуратуру на предмет проверки фактов. А они подтвердятся. Потом суд, и далее следует отмена результатов выборов.

– Так всегда делают, оппоненты непременно что-то оспаривают, – объяснил Зубатый. – Вы приехали спросить, не я ли пожаловался? Не я! И никто из моих людей этого не делал.

– Я знаю...

– В таком случае не понимаю цели визита.

Крюков собрался с духом, как мальчишка у доски.

– Все, что изложено в жалобе, правда. Должен признаться, я использовал многие... элементы черного пиара, подкуп избирателей, замену бюллетеней.

– Так вы приехали покаяться? – Зубатый сдержал усмешку, глядя на оттопыренные уши.

– В каком-то смысле – да. Но в основном спросить вашего совета, Анатолий Алексеевич. Как мне поступить? Что мне делать?

По его психотипу, если говорить о театре, эти вопросы он должен был задавать с отчаянием, как загнанный в угол. Пока же этого не чувствовалось, сидел, как картежный игрок с козырями. И внутренний детектор лжи начинал позванивать.

– Что вам посоветовать? Не знаю... Отошел от дел, проблем, успокоился и вылетел из темы.

– Что бы вы сами сделали в такой ситуации?

– Немедленно бы вступил во власть. Начал интенсивную работу, а прокуратура?.. Проверять факты будет долго и нудно, как раз полный губернаторский срок. А при выборах на второй можно сыграть на этом, мол, преследовали, находился в оппозиции к власти. Сейчас любят оппозицию, а через четыре года станут любить еще сильнее. Голосуют ведь не за человека, а за того, кто против этой власти, таким образом ограбленный электорат выражает свою ненависть, а не любовь к кандидату. Так что не тяните, не откладывайте инаугурацию. За всю историю демократии в России не отменили ни одних результатов выборов губернатора, ни в одной области.

Крюков молчал минуту, затем пошевелился, поднял взгляд и посмотрел в глаза.

– Анатолий Алексеевич, прошу вас, помогите мне выйти из этой ситуации. Мне больше не к кому обратиться. Только вы можете спасти положение.

– Я все вам сказал!

– Нет, ваш совет не подходит. Вы же сейчас говорили неправду? Вы бы так не сделали.

– Мы что обсуждаем? Меня?

– Простите...

– Почему я должен советовать? Вы взрослый человек, прошли Госдуму, научились политике, знаете, как реформировать экономику, сельское хозяйство, армию. А я отставной губернатор, старой комсомольской закалки, могу открыть лишь банальные истины.

Крюков встал, снял пальто и, скомкав его, положил на лавку.

– Дело в том, что... У вас есть что-нибудь выпить?

– Выпить?

– Да. Помощники работают отвратительно, ничего с собой не взяли.

– Выпить есть. – Василий Федорович подошел к горке и достал початую бутылку. – Тебе рюмку или стакан?

– Стакан. Нет, рюмку.

– Дай ему рюмку со стаканом, – не удержался Зубатый. – И мне тоже.

– Тогда и я выпью! – Он расставил стаканы и разлил водку. – А за что?

– Каждый за свое. – Зубатый сделал глоток, наблюдая, как Крюков осушил стакан залпом и даже не поморщился, но уши почти сразу побелели.

– Дело в том, что жалобу в Центризбирком инспирировал я, – на одном дыхании признался он. – Вам интересно узнать, с какой целью?

– Теперь не интересно.

– Почему?

– Потому, что это было ясно с самого начала. А когда прибежал Межаев, все окончательно подтвердилось.

– Ну и хорошо, – Крюков глядел в пол. – Не придется долго объяснять... Я не могу вступить в должность только по одной причине – не хочу. Руководство областью – не мое дело. С самого начала не хотел и не стремился. На выборы пошел из спортивного интереса. Поэтому у меня есть вполне конкретное предложение к вам, Анатолий Алексеевич. Я инспирировал жалобу, чтобы выборы признали незаконными. Назначают новые, где на финише опять будем мы с вами. Перед днем голосования я сниму свою кандидатуру.

– И выйду сухим из воды? – ухмыльнулся Зубатый, поскольку детектор лжи зашкаливал.

– Я приехал и покаялся перед вами искренне, чтобы вы помогли мне.

Он не заикался, но губы дрожали, и нос заострился, как у покойника.

– Однажды хотел помочь, – Зубатый вздохнул. – Но вы меня не послушали.

– Когда? Не помню...

– А когда говорил, чтобы никогда и ни при каких условиях не упоминали, что ваш отец – алкоголик и бил вас головой о стену.

Крюков вскинул голову:

– Но он действительно был алкоголиком и бил.

– Ничего вы не поняли!

– Анатолий Алексеевич, я предлагаю вам нормальный вариант. Максимум через полгода вернетесь в свое кресло, а после отмены результатов будете исполнять обязанности.

– Не хочу, – бесцветно произнес Зубатый.

– Что вы не хотите?

– Ничего не хочу.

Показалось, Крюков усмехнулся, и губы перестали дрожать.

– Такого быть не может. Должность губернатора для вас сейчас выход из положения. Особенно после того, как не назначили гендиректором Химкомбината. Вам лучше принять мои условия, они взаимовыгодны.

– Да я за выгодой не гонюсь, – отмахнулся он. – Не купец же... Так что вступай во власть через не хочу. Выбрали – руководи!

– Вы что, на самом деле отказываетесь? – чему-то удивился Крюков.

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая