Паутина - "Сфинкс" - Страница 118

• Предыдущая
• 118/202
• Следующая

Шаг. Шаг. Шаг. Лица, их немного. Но каждого ты помнишь. Ты их убивал. Ты. Потому что ты сам выбрал этот путь однажды. Путь мести. Путь воздания по заслугам. И ты шел, наполняя повороты твоего туннеля лицами, взглядами, дыханием.

Шаг — вот она. Она умерла за него, за того мальчика. Но из-за тебя. Из-за того, что ты не успел поднять палочку. Из-за того, что кто-то другой убил ее за тебя. Здесь ты можешь отдохнуть, немного, потому что в этой женщине нет укора. Она — мать. И она умерла бы и за тебя, если бы ты был ее сыном. И между вами молчаливое понимание. И отсюда не хочется уходить.

Шаг. Шаг. Шаг. Ты живешь. За двоих. Все больше за себя, все меньше за него. На работе — за себя. С детьми — за себя. С Гермионой — за себя. С Тедди — за себя. С Джинни — за себя и за него. С Роном — за него. С окружающими — за него. Он жил, хотя был мертв.

Шаг — и здесь умерла твоя Джинни. Она умерла из-за тебя. Ради тебя и него. Рядом с тобой. И ты сам ее убил. Все слилось, весь ад собрался в одной точке. В этой. Где умерла твоя и его Джинни. Ты не можешь здесь дышать, ты только рыдаешь, бьешься о каменные стены, разбиваешь в кровь руки и лицо. И кричишь — и в этом крике прорываются все те, что были в тебе раньше. От такого крика должны рушиться стены. Потолок. Пол. Но они стоят. Ад не может быть разрушен.

Шаг — здесь умерло прошлое. Болезненно, но тихо. Прошлое — это три первокурсника. Черноволосый мальчик в очках. Рыжий парнишка в поношенной одежде. Девочка с крупными зубами и растрепанными волосами. Они тихо стоят. И ты снова виноват. Ты не уберег прошлое. Ты не смог убедить Рона, что тот ты, умерший в лесу много лет назад, жив. Что он все еще рядом. Что трио все еще существует. Ты. Сам. Виноват. Потому что тот, умерший, спас бы Джинни. Тот, умерший, мог все. Он совершал даже невозможное. Но он умер. А ты жил — за себя и за него. Но его не было. И прошлого не стало.

Вот теперь тот ты, воскрешаемый тобой столько лет, был действительно мертв и похоронен. Ты перестал жить за него. Потому что не стало Джинни. Не стало Рона. Не стало окружающих. Не стало прошлого. Мальчик, Который Выжил, умер даже в тебе самом.

Ад. Он снова стал ощутим, потому что готовил новый поворот внутри тебя. Твоя Лили. Неужели всего полшага, четверть шага отделяют тебя от ее укора? Твоей вины. Ее дыхания во мраке.

Когда же это закончится? Неужели никто не остановит этот путь? Не остановит того, кто пробивает в скале окаменевшего от горя и нескончаемого крика сердца этот страшный туннель?

— Они в поместье Малфоев, — ворвался, словно лучик солнца, нежный и полный уверенности голос. — С Лили все в порядке. Они все живы и ждут нас.

Гарри поднял голову и увидел полные тепла глаза. Глаза девушки, которая так обнимала его сына. Она смотрела прямо на Гарри. Прямо ему в душу. И, казалось, что тонкий, несмелый лучик — надежды? — проник в его ад, выбитый в туннеле его воспоминаний.

Целитель. Легилимент. Все.

Только так. Только это. Больше ничего. Миру больше ничего от него не нужно. Людям больше ничего от него не нужно. Он сам им не нужен. Только целитель. Только легилимент.

Это не было ново. Это не причиняло боли. Вообще никак не ощущалось. Просто мысль. Просто факт. Факт.

Тео шел по коридору. Он устал.

Тяжело чувствовать страх. Еще тяжелее — чужой страх.

Ментальная нить высушила его. Он устал.

Ксения тоже устала. Но она была нужна там. Все прояснилось. Он больше не нужен. Она — нужна. Она нужна Поттерам.

Тео отгородился от чужого сознания. Там сейчас было пусто и тихо. Но все было в порядке. Он почувствует опасность. Прорвется сквозь блок. Он почувствует страх. Ее страх. Страх рыжей девочки с зелеными глазами.

Ощутимый. Наполненный липким ужасом. До дрожи. До паники.

Но она держалась. Сильная. Беззащитная. Но сильная.

Ее сила в ее чувствах. Воспоминаниях. В ее душе. Она была нужна другим. Ей были нужны другие. Вот и вся ее сила. В слабости.

Нуждаться — значит, быть слабым.

Нуждался ли он? Когда-нибудь? В ком-то? Да, когда-то. В маме. В отце.

Мама. Странное, далекое слово. Он давно не видел ее. Он стал для нее чужим. И она — для него. Потому что она предала. И он не простил.

Предала. Не его. Его мечту. Мечту об отце. Ему было восемь. Он ждал. Она перестала ждать. В их доме появился он. Отчим. Безликий. Ненужный. Неправильный.

А Теодик ждал. Он ждал отца. Он верил. Он мечтал.

И не простил. За преданную мечту. За чужого мужчину. За забытого отца.

Нет ничего справедливее детского гнева. Ничего более жесткого, чем разбитая мечта ребенка. Ничего более сурового, чем месть мальчика за предательство.

И он мстил. Потому что месть — это справедливость. Мстил со всей силой. Чтобы она знала. Чтобы она чувствовала. Чтобы всегда помнила. Тот миг, когда чужой человек растоптал мечту восьмилетнего мальчика об отце.

Чужая. Она тоже стала чужой. Не нужной. Он изгнал ее из своего мира. Отгородил от мечты. День за днем. Она была рада, когда он уезжал. Он знал — рада. И чужой мужчина рад.

Отец. Мечта для Тео. Помеха для них. Для матери. Здесь они стали друг другу не нужны.

Она ждала отца девять лет. Он был мертв, а она ждала. Не помнила, но ждала. И Тео — ждал. Каждый день. Она сама виновата. Она сотворила его мечту. Она согревала ее годами. И она посмела поднять на нее руку.

Тео ответил ударом на удар.

Поэтому он никому не был нужен. И ему никто не был нужен. Просто Тео не был нужен. Ни-ко-му.

И так даже лучше. Не будет жестокости. Не будет мести.

Он стал необходимым. Не «нужным». Необходимым. Пациентам. Студентам. Теперь Дамблдору. Поттерам. Отцу. И этого было достаточно.

Тео шел по вечернему Хогвартсу. Студенты. Вокруг столько их юных эмоций. Любовь. Страсть. Влечение. Интерес. Презрение. Ненависть. Веселье. Столько так легко уловимых эмоций. Школа была полна ими. Никуда не деться. Не спрятаться. Только закрыться. Ото всех.

Он повернул в пустой коридор. Замер.

ОНА сидела на подоконнике. Голова опущена. В руках — письмо. ОНА плачет. Он почти слышал. Слышал путь слезинки от ресниц. По щеке. К губам. На подбородок.

Можно ли любоваться чужыми слезами? Можно. Он любовался. Потому что ОНА была красива и в своем горе.

Тео медленно приближался. Он не будет говорить. Потому что не знает что. Зачем? Но он может ЕЙ помочь. Если ОНА захочет. Он сделает для НЕЕ все. Потому что он мог нуждаться в НЕЙ.

Мог.

Подняла голову. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Красные глаза. Красивые глаза. Умные. Цепкие.

Пальцы чуть подрагивают. Сжимают пергамент.

Он легко мог узнать. Узнать, что в письме. Но зачем? ОНА почувствует. Воспротивится. Уйдет. Он не хотел. Не хотел остаться один. Сейчас.

Тео протянул ЕЙ платок. Просто белый платок. ОНА взяла. Кивнула. Всхлипнула. Мило и как-то совсем по-детски. Улыбнулась. Сквозь слезы.

— Спасибо, — промокнула щеки. Откинула волосы с глаз. Улыбается. Только что плакала. А теперь улыбается.

— Плохие вести? — Тео не сдержался. Спросил. Как обычные люди. Они спрашивают. Спрашивают, чтобы узнать. Он почти никогда не спрашивал. Мог узнать все сам. Но сегодня спросил. У НЕЕ.

— Да, не радостные, — сидит на подоконнике. Письмо в руках. Опять расстроена. Так быстро ОНА переходит между эмоциями. Так просто. — Это от папы…

Да. Конечно. Дочь оборотня. Тоже жертва. Только о НЕЙ он так не мог думать. О Лили Поттер мог. О Гермионе Уизли мог. О Джеймсе Поттере — мог. О НЕЙ — не мог. Как и о Гарри Поттере. Это совсем другое. Такие не становятся жертвами.

— Он пишет, что должен уйти… — смотрит на руки. На буквы. На слова. Тео догадался. Он предвидел такой исход. Оборотень. Волк-одиночка. Страх. Неизвестность. Семья — не для такого человека. По крайней мере, пока. — Я ничего не поняла из его объяснений… — невесело улыбнулась. Наверное, от своих мыслей. Об отце.

• Предыдущая
• 118/202
• Следующая