Кольцо «Принцессы» - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
Но что они хотят?! Что за странная логика у них?..
Она расставляла приборы на столе, доставая их из шкафчиков. Будто век тут хозяйничала.
– Почему же не разбудила меня? Там, в лодке?..
– О-о! – пропела Ганя со смехом. – Ты так крепко спал! Пушками не разбудишь! Я хотела пробудить, брызгала водой, щекотала нос и губы лентой...
– Лентой?
– Да-да, лентой от шляпки!.. Ты не проснулся. И я любовалась, как ты спишь. – Она на миг смутилась. – Это нехорошо – смотреть, как спит мужчина. Маменька говорит, совсем стыдно... Я забыла и смотрела! О, это был богатырский сон!
– Храпел?
– Нет-нет, очень тихо спал! И как крепко! – Она закончила сервировку стола тем, что положила рядом с тарелкой белую, накрахмаленную салфетку. – Прошу к столу, Герман! Сними свою ношу и садись!
«Ага, сейчас, разбежалась!» – подумал он, однако сказал иное и совсем серьезно:
– Это не ноша, Ганя... Это «малямба».
– Малямба? Что такое – малямба?
– Такой специальный заплечный корсет, – объяснил он. – Исправлять позвоночник.
– Тебе нужно исправлять?
– Ну да! У меня с детства искривление, вот и ношу.
Бабка Шабаниха еще говорила – дураку дураково говори, скорее поймет...
– Но оружие ты можешь не брать за стол! – Ей нравилось кричать ему в ухо. – Здесь нечего опасаться. Вокруг друзья! Когда ты спал, был очень доверчивый...
Шабанов не стал делиться своими соображениями на этот счет, снял ремень с плеча, повесил пистолет на спинку своего стула.
– Я воин, Агнесса. И всегда должен быть при оружии.
– Это я знаю – воин! Все воины с оружием.
– А какой сегодня праздник, знаешь?
– Праздник?.. Нет... Не знаю... – смутилась она.
– Почему-то я решил, что ты сготовила праздничный обед, – вздохнул Герман. – Хотя обедать еще рано, а вот позавтракать в самый раз. У нас такое блюдо готовят лишь по праздникам.
– Скажи, какой это праздник? – осторожно спросила она.
– День Победы! Я бы по такому случаю даже выпил стакан! Или два!
– День Победы?.. Какой Победы?
– Над фашистами! Слышала, была Отечественная война? Самая страшная война в мире? Пятьдесят четыре года назад?..
– Не слышала... Но спрошу у дедушки, он должен знать.
Что это было? Простая необразованность, дремучее невежество или природная глупость?..
– Так вот, запомни: Девятого мая – самый радостный праздник. Со слезами на глазах....
– Да, я обязательно запомню!
– А ты разве не сядешь со мной за праздничный стол?
– Непременно! – Она поставила блюдо с тертой и посыпанной сахаром морковью. – Но я не ем мясо каждый день. Это вредно!
– Мне полезно, хоть три раза на дню!
– Я знаю, знаю! – рассмеялась чему-то Ганя. – Ты мужчина и пилот. Нужно много силы, чтоб управлять самолетом.
– Сегодня полеты отменяются! Так что, хозяйка, может, и спиртное найдется в этом доме? Ну, водка, коньяк, вино? – Он потер руки.
– О, вино я знаю и однажды пробовала! Так кружится голова!..
– Так, может, вскружим головы? В честь праздника?
– Здесь нет вина... Если бы знала, непременно взяла бы с собой.
Похоже, местные жители, будто кержаки, были трезвенниками...
– Открой секрет, Агнесса, – усаживаясь за стол, попросил Шабанов. – Откуда тебе известно мое любимое блюдо? Ну ладно, молоко с горячим хлебом любят все, кто родился в деревне. А про французское мясо?
– Это страшная тайна! – Она сделала большие глаза, одновременно сдерживая смех. – Язык на замок!
– Никому не скажу!
– Правда-правда?
– Возьму с собой в могилу!
– В могилу не надо! Ты должен выполнить одно условие! – Она отделила кусок мяса и положила ему в тарелку и, надо сказать, сделала это с изяществом, будто профессиональная официантка в ресторане.
– Какое, говори!
Эта притворщица закусила пальчик, хитренько сощурила глаза и указала на противень.
– Обещай, что ты все это съешь!
– И всё?..
– Пока довольно! – весело погрозила. – Неужели ты не сможешь съесть?
– Да в одну минуту! Вот клянусь!
Агнесса чуть ли не на одной ножке запрыгала от радости. Попутно и непроизвольно Шабанов отметил непривычное ее произношение: в том, что она русская, сомнений не было, но так обычно говорят иммигранты, живущие в иноязычной среде. Слышится и некая старомодность выражений, и одновременно, неправильно расставленные ударения, что делает ее болтовню безобидной и милой.
– О, не нужно клятв! Я верю! – Она положила себе морковь. – Мне сказала твоя маменька. А теперь съедай все!
У него чуть вилка не выпала, хорошо, вовремя спохватился – с кем имеет дело. Играя дурака, нельзя ничему удивляться...
Герман спокойно отрезал кусочек (надо же, ужарилось!), прожевал и еще раз скрыл чувства. Ее недоразвитость, похоже, касалась лишь области общения с людьми; относительно дел житейских, и особенно кулинарных, было все в порядке.
– Очень вкусно! – одобрил он. – Узнаю маменькин рецепт!
На лице Гани медленно вызрела гримаса крайнего разочарования, чуть ли не до слез! В детстве это называлось – скуксилась...
– Так плохо, да?.. Я старалась...
– Да нет, отлично! – искренне похвалил он. – Замечательно!
– У твоей маменьки не получилось, потому что для мяса по-французски непременно нужен майонез «провансаль», – тихонько оживая, заговорила Агнесса. – И голландский сыр... У вас же в деревне не было таких продуктов. А домашний сыр, который делает твоя мама, очень вкусный, но вовсе не идет для этого блюда. Зато он у твоей маменьки получается очень вкусный, особенно мне понравился с острым перчиком. Кстати, я принесла немного и положила в холодильник. Почему ты не стал есть?
«Спокойно, Шабанов! – приказал он себе. – Можешь и не то услышать...»
Это была чистая правда! Однажды, будучи в отпуске, он попросил мать сготовить такое блюдо и даже рецепт записал, но у нее получилось обыкновенное жареное мясо. Он тогда и виду не подал, ел и нахваливал...
– Ты давно была у моей матушки? – будто невзначай спросил Герман, уплетая за обе щеки.
– Вчера...
– И как там моя старушка?
Агнесса будто на глазах повзрослела, улыбнулась печально, вздохнула:
– Она же со второго полугодия снова на работу вышла... Говорит, денег не хватает, дело у твоего папеньки отняли и самого чуть не посадили в тюрьму. А твой перевод получила, радовалась... Но все равно детей доучивать надо, бросить не может. Нервы у нее совсем расшатаны, за тебя сильно переживает, неладное чувствует. Успокоила, как могла...
Чтобы скрыть свои чувства, Шабанов сам положил с противня две порции сразу и стал есть без ножа, отрывая куски зубами.
– Привет мне привезла?
– Понимаешь, я не могла ей открыться, – вдруг призналась Агнесса. – Сказать, что видела... Намекнула, дескать, с тобой все хорошо. Ты скоро вернешься и все расскажешь сам... С тобой на самом деле теперь все будет хорошо!
– Да я и не сомневаюсь! Но мать есть мать...
Она так же быстро превратилась в девочку-подростка.
– О, Герман! – засмеялась и загримасничала. – Я видела твой самолетик! Он мне так понравился!
– Какой самолетик? Который на шкафу?
– Нет, который вы с папенькой делали!
– Это махолет, – серьезно поправил Шабанов.
– Ну, махолет!.. Такой интересный, много всяких забавных штучек. И красивый! Я представила, как лечу на нем! А люди смотрят с земли и говорят – вон белая птица летит!
– У тебя белая лодка лучше...
– Нет, правда, Герман! Ты позволишь мне когда-нибудь полетать на твоем махолетике?
– Да ради бога! Сколько захочешь!
– Спасибо!.. Но сначала научишь, я же не умею, не знаю, как!
– Там все просто, крути педали и все. – Надо было сменить тему, пока сам не поверил в то, что говорил. – Скажи мне, Агнесса, ты вообще-то чем занимаешься? Ну кроме дойки коровы и приготовления пищи? В свободное время?
– Чем я занимаюсь? – вновь погрустнела она. – Это очень скучно, Герман...
– Должно быть, вяжешь? Или вышиваешь крестиком, на пяльцах?
- Предыдущая
- 33/82
- Следующая
