Отчаянный враг - Хиггинс Джек - Страница 2
- Предыдущая
- 2/36
- Следующая
– Подарок для вас.
Малвани ухмыльнулся, вынул из бокового кармана потертый серебряный портсигар и предложил заключенному сигарету.
– Может ли так случиться, что мы прощаемся с вами, Шон Роган, и я вижу вас в последний раз?
Лицо Рогана на мгновение осветилось обаятельной улыбкой.
– Все может случиться даже в этом худшем из миров. Вы-то должны это знать, Патрик.
Малвани прикоснулся к его плечу.
– С Богом, Шон! – тихо напутствовал он по-ирландски.
Роган повернулся и зашагал к «лендроверу», да так быстро, что Дрейк отстал от него на несколько шагов. Когда они проходили мимо группы заключенных, которые загружали грузовик, кто-то крикнул:
– Удачи, ирландец!
Роган приветственно вскинул руку и сел в машину на место пассажира.
Дрейк взялся за руль и тут же поехал, чувствуя себя немного не в своей тарелке: ему было явно не по себе. Выходило так, будто Роган начал тут командовать, будто в любой момент он может приказать ему повернуть направо, вместо того чтобы продолжать ехать прямо по направлению к тюрьме.
Ирландец по давней привычке неторопливо дымил своей сигаретой, окидывая взглядом болотистые торфяники. Дрейк краем глаза взглянул на него пару раз, попытавшись завязать разговор.
– Говорят, вы надеетесь скоро выйти на свободу?
– Надеяться никому не возбраняется.
– Давно ли вы здесь?
– Семь лет.
Ответ произвел впечатление неожиданного удара в лицо, и Дрейк содрогнулся, подумав о долгих годах заточения, о ветрах с дождем, проносившихся над этими болотами, серых рассветах, коротком лете, которое сменяла ненастная осень, а потом железная хватка зимы.
Дрейк заставил себя улыбнуться:
– Сам-то я здесь всего несколько дней.
– Это ваше первое место службы?
– Нет. Некоторое время я работал в Уэйкфилде. Только в прошлом году закончил службу в гвардии. Не думал, что меня снова занесет на эту дорожку, но потом увидел объявление, что требуются офицеры для службы в тюрьме. Предложение мне приглянулось, и я решил попробовать.
– Ну и как, вы довольны?
Дрейк почувствовал, что по непонятной причине краснеет.
– Кто-то ведь должен выполнять такую работу, – ответил он, как бы оправдываясь. – Оплата бывает и похуже, а жилье и пенсия тоже не из завидных. Но ворчать вряд ли стоит из-за всего этого, верно?
– Я предпочел бы податься в дьяволы, – с непоколебимой убежденностью ответил Шон Роган. Он демонстративно отвернулся к окну, сложив руки на животе, и стал смотреть на торфяники, отвергая всякую возможность продолжения разговора.
– Поведение – ни в какие ворота! – произнес начальник тюрьмы, знакомясь с личным делом, лежавшим на его письменном столе. – Поэтому нужно ли высказывать предположение при старшем надзирателе, что на этот раз мы наконец расстанемся с ним?
– И я так считаю, сэр, – отозвался Ванбру.
– Бывают дни, когда меня радует тот факт, что через десять месяцев я ухожу в отставку. – Начальник тюрьмы отодвинул стул и поднялся. – Его привезут сюда примерно через пятнадцать минут. А пока мне надо кое-что сделать. Устраивайтесь здесь поудобнее, я попрошу подать вам чаю.
Дверь за начальником тюрьмы закрылась, и Двайер, стоявший у окна, подошел к столу.
– Я многого не знаю о Рогане, сэр. Так, кое-что о том, что было до меня. Не он ли был заводилой в ирландской республиканской армии?
– Именно он. В 1956 году его приговорили к двенадцати годам за организацию побегов из нескольких тюрем Англии и Ольстера. Помните известное нападение на Петерхед в 1955 году? С наступлением темноты они проникли туда и освободили троих. Ушли непойманными.
– И он был в этом замешан?
– Руководил группой освобождения. – Ванбру раскрыл папку. – Здесь все записано. Большую часть детства провел во Франции и Германии. Его отец занимался внешнеполитической деятельностью в пользу Ирландии. Учился в колледже Тринити в Дублине. Тогда его ранили и арестовали во время облавы на границах Ольстера. Это произошло как раз перед началом войны.
– Сколько он получил за это?
– Семь лет. Но был освобожден в сорок первом году по просьбе руководителя службы специальных операций – благодаря тому, что свободно владел французским и немецким языками. Тогда-то я впервые и встретился с ним. В то время я и сам состоял на этой службе. Он прошел обычный курс подготовки, и его забросили на парашюте во Францию для организации сопротивления в гористой местности Вогезы. У него там чертовски хорошо все получалось! Потом он служил до конца войны и, как только кончилась война, сразу же демобилизовался.
– И чем же он после этого занимался?
– Принялся за свои старые штучки. В сорок седьмом схлопотал в Белфасте пять лет. Правда, тогда к нему отнеслись довольно мягко из-за его заслуг во время войны. Впрочем, такое снисхождение ему было ни к чему: он все равно бежал через год. – Ванбру криво ухмыльнулся. – Это у него вошло в привычку. Бежал из Паркхурста в 1956 году, но с острова ему уйти не удалось. На следующий год – из Петерхеда. Три дня пробирался по болотам, однако собаки выследили его.
– Этим и объясняется то, что последний раз его направили сюда?
– Вот именно! Максимальная гарантия от побега. – Ванбру начал набивать трубку. – Если вы внимательно просмотрите его дело, то в конце найдете конфиденциальную запись. Она касается случая, о котором начальник тюрьмы предпочитает не распространяться. В июле 1960 года Шона Рогана задержали ранним утром в открытом поле за офицерскими казармами.
Двайер нахмурился.
– Значит, за стенами тюрьмы?
Ванбру кивнул.
– Старший офицер в эту ночь где-то играл в карты. С ним была эльзасская ищейка, и, когда он возвращался домой, пес учуял запах Рогана.
– Но как ему удалось выбраться из тюрьмы?
– Он отказывался объяснить. Специальные уполномоченные постарались скрыть этот факт от прессы, поэтому расследование проводилось за закрытыми дверями. В конце концов сошлись на том, что он, вероятно, спрятался в какой-то машине или грузовике перед выездом того с территории тюрьмы.
– В такую-то рань?
– Не волнуйся, на самом деле никто в эту версию не поверил. Следующие два года его содержали в условиях усиленного режима. Когда начальник тюрьмы немного отпустил вожжи, Роган сказал ему, что тот может не беспокоиться, потому что он не будет делать новой попытки убежать. И добавил к тому же, что выбраться из тюрьмы совсем нетрудно. Проблема в том, что делать дальше без помощи со стороны. Думаю, он и в самом деле решил отсидеть тут свой срок в надежде на то, что ему его скостят.
– Именно такое прошение он и подал?
Ванбру кивнул.
Когда ИРА заявила о прекращении своей кампании борьбы в Ольстере в последнее время, она фактически распалась. С тех пор большинство ее членов, которые содержались в английских тюрьмах, выпущены на свободу. Более того, на наше центральное управление постоянно оказывается серьезное давление, чтобы выпустить на волю всех оставшихся.
– А что ответили Рогану?
– Его все еще смертельно боятся. И теперь мне придется объявить ему, что ему предстоит просидеть еще пять лет.
– Почему вам, сэр?
Ванбру пожал плечами.
– Во время войны мы служили вместе. С тех пор я трижды арестовывал его. Можно сказать, я теперь эксперт Скотланд-Ярда по Рогану.
Он подошел к окну, остановился там и стал смотреть на тюремный двор.
– Англия – единственная страна в цивилизованном мире, которая не предусматривает особого отношения к политическим преступникам. Вы знаете об этом, сержант?
– Честно говоря, особенно как-то не думал об этом, сэр.
– А стоит подумать. Даже очень.
Отворилась дверь, и в комнату быстро вошел начальник тюрьмы.
– Сейчас его приведут. – Он сел за свой письменный стол и натянуто улыбнулся. – Мне как-то становится не по себе, господин надзиратель, когда приходится заниматься этим заключенным. Рад, что вы здесь присутствуете.
Дверь снова открылась, и в кабинет вошел старший офицер.
- Предыдущая
- 2/36
- Следующая
