Утро бабочки - Минькина Елена Викторовна - Страница 11

– Что Вы, баба Алла, я так счастлива, только не детдом. Задразнят там меня.

Маринке очень понравилась реакция этой девочки на детский дом. Она сама недавно была в ее шкуре. Такая же брошенная и несчастная. Слава Богу, хоть уродства у нее не было.

– Вот и славно, а Маринка тебя грамоте научит. В наш век надо стремиться к прогрессу. Есть у меня знакомый профессор, мы ему твой горб покажем. Может, удастся что-нибудь исправить. Расскажи нам, что ты видела и что ты знаешь. Приходил ли в деревню кто-нибудь чужой?

– Да, к Полине приходил мужчина. Они о чем-то шептались, а потом я услышала, как он закричал:

– Наконец я нашел ее. Ты возьмешь ее для меня. Ты, Полина, воплощение абсолютного зла. Я награжу тебя по-царски. Ты будешь обладать такой властью, какая тебе и не снилась. Но откуда ты знаешь, что книга у нее?

А Полина ответила ему:

– Говорю же тебе. Старуха сама мне все рассказала. Она Свидетель Хранителя. Она знала, что книгу может открыть или абсолютная любовь, или абсолютное зло. Аллочка ей отказала, у нее вся надежда была на меня. Но старуха так и не дождалась, померла. Аллочка ни разу из дому не отлучалась надолго. Но сейчас она уехала Ваську спасать, сына Матвеича. Она уверена, что до книги никто не дотронется. Если я добуду тебе ее, ты дашь мне ее прочесть?

– Конечно, дам, ведь без тебя я не смогу коснуться ее. Старуха сказала тебе, что Хранители книги были только женщины, еще ни один мужчина не коснулся ее. Но первая часть книги мне неинтересна. Мне нужна вторая ее часть.

Потом они вместе с Полиной зашли к вам в хату, я стояла на улице, мне велели охранять. Их долго не было, потом они вышли с книгой. Он сказал:

– К тебе идти опасно, самое лучшее место – заброшенная усадьба. Ты знаешь, сколько там было смертей, это все нам на руку. Это усилит твое зло.

Но я видела, что Полине стало плохо, это видел и мужчина. Он очень торопился, ему надо было спрятать книгу, унести ее подальше. Полина еле дотащила книгу до усадьбы. По парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. Мужчина хотел прогнать меня, но когда узнал, что я ученица Полины, оставил. Видно у Полины оказалось мало зла. Она еле зашла в комнату и повалилась прямо на пол. Книгу открыть она уже не смогла. Мужчина очень злился, но потом, видно, нашел какой-то выход. Он прогнал нас. Я еле дотащила Полину до дому. На следующий день пропала Настя. А потом вы уже все знаете.

– Ты запомнила, как выглядел этот мужчина?

– Да, он был очень красив. У него длинные волнистые волосы до плеч, они каштанового цвета, но глаза очень странные – один черный, другой голубой, но это его не портило. Я не могла смотреть в них. Они прожигали насквозь.

– Нужно срочно идти в усадьбу. Книга там, я чувствую это.

Но Матвеич попробовал отговорить ее:

– Аллочка, не торопись, смотри, стемнело ужо. Сейчас там нечаво делать. Подождем до утра. Он не сможет открыть книгу. Таперь время на нашей стороне.

– Боюсь, Матвеич, как бы нам не ошибиться. Васька, как мне кажется, к Сатанинским болотам пошел. Запас продуктов он взял большой, значит, к усадьбе не подался. Мне теперь, после того как я убедилась, что Полина не смогла открыть книгу, делать на болотах нечего. Я теперь знаю его имя. Я думаю, это он Настю уволок, я не хочу произносить его имя вслух, так как это только укрепляет его силы. Я не знаю, зачем он это сделал, может, надеется, что Настя обладает абсолютной любовью, но на дурака он не похож. Я сама должна с ним встретиться. Может, уговорю его отпустить девочку. Тебе, Матвеич, придется идти за Васькой, ему явно понадобится твоя помощь. Слабый он сейчас еще, не окреп. Как не вовремя свалилось на него это горе. Только бы он отпустил Настю живой, иначе, Васька от такой потери не оправится.

В сенях послышался шум, и в комнату ввалилась счастливая Клавочка.

Она радостно сообщила им:

– Он очнулся, он поверил мне, что я его подруга, он любил меня сегодня всю ночь!

Баба Алла сердито оборвала ее:

– Постеснялась бы, Клавдия, тут же дети. Совсем мы про Николая забыли. Но я думаю, эта любвеобильная женщина доделает за меня мою работу. Сейчас Николаю любовь нужна. Ну, что он помнит?

– Да, ничего, я без Вас объяснять ему ничего не стала, боюсь я. Ах, какой мужик получился красивый, а сильный какой! Сколько у меня их перебывало, но такого…

Баба Алла опять резко оборвала ее:

– Ну, опять ты за свое.

– С кем же мне еще радостью поделиться? – сказала обиженно Клава.

– Ты лекарство Матвеича все выпила? А то заразишь мужика.

– Обижаешь, Аллочка, конечно выпила. А где же Васька?

– Ну, этот тебе зачем?

– Вроде не чужой он мне, почти десять лет мы с ним любовь крутили.

– Запомни, Клавдия, как нашла свое счастье, так и потеряешь. Тебе придется поменять твою натуру кобеляцкую на другую. Измениться тебе придется, иначе такой хороший мужик к другой убежит. Слишком душа у него чистая, тебя такую терпеть не будет.

Но Клавочка тут же залепетала испугано:

– Баба Алла, но ты же знаешь, это я не со зла. Я же обещала, буду меняться. Вот пришла к вам за советом.

– Совет тебе такой: люби его, на других мужиков что бы взгляд не ложила, ты знаешь, деревня маленькая, я сразу все узнаю. Вообще, со временем мы ему правду откроем.

– А он не уйдет от меня? – спросила тревожно Клава.

– Это теперь зависит только от тебя. Ты ремонт сделала?

– Конечно, вот приходите на новоселье. Славная хатка получилась, не хуже моей однокомнатной квартиры. Только вот печку приходится топить каждый день, это, конечно, достает, но ничего, привыкну. Дров-то полно вокруг, мой Николаша целые санки вчера приволок. У вас тут какие-то болота, странное там что-то твориться, голоса какие-то все слышат, народ боится чего-то, может, волки завелись? Баба Алла досадливо махнула рукой:

– Чего же им заводиться? Они у нас всегда были, дело весеннее, видно, гуляют они. Я прошу тебя, передай Николаю, чтобы в лес далеко не ходил, опасно это сейчас.

– А лекарство ему давать какое?

– Зачем же здоровому мужику лекарство? – изумилась Аллочка. Лучшее лекарство – это любовь твоя. Сколько тебе можно повторять одно и тоже. Но ко мне тебе придется походить, надо тебе мозги промыть, но это не сейчас, сейчас я занята очень, твое дело терпит.

Наконец шумная Клавочка убралась восвояси. Никто не хотел ей ничего рассказывать, да и им самим не ясно было, что же все-таки происходит.

Наутро Матвеич собрался в лес, на поиски сына. Аллочка, Маринка и Матрена пошли к заброшенной усадьбе.

Признаков жизни в усадьбе не наблюдалось. Они прошли в огромный холл, служивший когда-то прихожей. На второй этаж вела лестница, которая полностью обвалилась. Пол покрывал толстый слой пыли.

– Не было его здесь, следов нет никаких. Я думала, что мы найдем Настю здесь.

Странное волнение охватило Маринку, как тогда, когда Полина схватила ее руку. Почему-то это не хотелось показывать Аллочке. Чтобы отвлечь ее, она спросила:

– Что же здесь случилось, баба Алла, расскажи?

– Ну, что ж, слушайте. Давным-давно здесь жила старинная дворянская семья: отец, мать и сын. Отец и мать своего сыночка женить хотели на своей дворяночке, но сынок никак не поддавался. Так родители и умерли, не дождавшись внуков. Тут уж он и пустился во все тяжкие: портил девчонок крепостных, ввел право первой ночи. И уже когда ему стукнуло шестьдесят, решил род свой продолжить. Привез откуда-то дворяночку, женился на ней, ей всего-то минуло пятнадцать. Девочка была худенькая, бледненькая, барина боялась, как огня, ходит по усадьбе, как привидение, все ищет, куда бы от него спрятаться. А по утрам, после проведенной с ним ночи, горько плачет. Все любили ее, жалели. Девочка быстро забеременела и родила сыночка. А как принял его старый барин от бабки-повитухи, так все сразу и понял. Мальчонка был вылитый конюх его, даже родимое пятно на спинке ребеночку передалось. Он тогда зверски расправился с женой, и младенца невинного убил, конюху так вообще казнь учинил. Отрезал причинное место, тот кровью изошел. Потом пропал барин, забрали его за убийство, больше он в усадьбе не появлялся. С тех пор родственники его пытались здесь жить, но не тут-то было. Никто не мог остаться в этом месте больше, чем на сутки. И продать они эту усадьбу не могли, покупатель на нее не нашелся, хотя отдавали ее за бесценок. Она разрушаться стала.